- Не знаю... - покраснел Гриша. - В России где-то, а может, на Украине, ой, извините - в Украине.

- Ну, ладно, сами найдут. В общем, с рассветом, в два ноль ноль, когда любимые города будут спать спокойно, сойдутся они рать на рать и в два четырнадцать, ну, в крайнем случае к двум тридцати, Россия будет спасена. Коля Баламутов гарантирует! Ну, как тебе, Гриша, моя классная идея? Нет, ты оцени, Нельсон! Одним махом всех побивахом! И фашистов с газовыми камерами, и этих экстремистов с газаватом и джихадом!

- Другие придут, сменив уют на риск и непомерный труд, - грустно продекламировал Гриша известные строки Высоцкого (последний месяц он много и все подряд читал и потому несколько разучился говорить своими словами). - Нельзя человеков убивать. Надо их улучшать, чтобы они для всеобщей пользы были.

- Э-э-э, братан, да ты что-то словами Инессы и Шурика заговорил. Человека, братан, улучшить невозможно, от этого он только хуже становится, как учит нас горький опыт Великой Октябрьской социалистической революции. Ты чо, паря, забыл про революцию?

- А что же делать? - горестно воскликнул Гриша. - Неужели нельзя без кровопролитиев обойтись? Не раздобыть надежной славы, покуда кровь не пролилась? Или человек зачат в грехе и рожден в мерзости, а путь его от зловонной пеленки до смердящего савана?Искаженная цитата из "Всей королевской рати" Роберта Пенна Уоррена..

- Нельзя, братан! - уверенно ответил Баламут. - Только Куликово поле!

- Ну, давай подумаем еще раз! Ты же, Николай Сергеевич, умный, в институтах учился...

- Дурак ты, хоть и не учился! Никакого у тебя эстетического воображения нету! Представь только картинку - перед битвой Али-Баба с Худосоковым сходятся в смертельном единоборстве. Заря предутренняя, нежная, рать против рати злобно топчется, а они кудри друг другу рвут! Ренессанс!

- Плохо это. От смерти только смерть рождается. Ну, Николай Сергеевич, придумай что-нибудь! Все разумное действительно, все действительное разумно Искаженная цитата из Гегеля....

- Я вчера думал пятнадцать минут и придумал только это. Хотя послушай... Эта гениальная идея пришла мне в голову после кокосового ликера.

Может, тебе тоже выпить? И придумаешь что-нибудь получше кровопролития?

- Я же не пью совсем, - не вполне уверенно произнес Гриша.

- Так ты это для себя не пьешь! А во имя Родины попить немного - слабо?

Задав этот нелегкий для ангела вопрос, Баламут важно встал и с выражением поступка во взоре направился на кухню за водкой. Вернувшись с запотевшей бутылкой подарочной "Гжелки", с удовольствием водрузил ее на середину журнального столика и начал говорить в порыве эстетического умиления:

- Смотри какая красивая! Этикетка голубенькая, как лен или глаза московской красавицы, бутылочка резная, как судьба российская, а водочка, водочка-то - посмотри, полюбуйся! - прозрачная и добрая, словно душа русская.

Гриша думал минут семь-восемь. Глаз его раз за разом возвращался к бутылке. Углядев, что оппонент понемногу созревает, Коля на цыпочках пошел к бару и принес маленькую хрустальную рюмочку. Поставив ее перед ангелом, обозрел глазом художника получившийся совсем уж рекламным натюрморт, удовлетворенно кивнул и ушел на кухню за последними мазками. Через пять минут натюрморт расцветился хрустальной вазочкой с красной, зернышко к зернышку, икрой, и Гриша, устав сопротивляться, выпрямился, выдохнул и довольно сноровисто опрокинул рюмку.

- Ну как? - спросил Коля, с любопытством заглядывая в потеплевший глаз ангела. - Появляется что-нибудь?

- Нет, - мягко проговорил Гриша, уже полностью отдавшийся сказочному теплу, деловито распространяющемуся по телу. - Но уже лучше думается.

- Вот-вот! - расцвел Баламут. - А ты знаешь, брательник, почему я пью? Потому как выпьешь рюмочку - другим человеком становишься. А ему тоже надо. Выпьешь другую - совсем другим человеком. А тому тоже надо! Понимаешь?

- Понимаю! Наливай, Коленька, еще!

Когда Гриша выцеживал четвертую, его осенило. Не допив, он отставил рюмку и сказал Коле с ликованием в голосе:

- Я придумал! Эврика! О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух! Строка из стихотворения Пушкина. Никого убивать не надо! Надо их возглавить в нужном направлении!

- Ты - Ван Гоген! Именно так (смешивая имена двух великих художников, Ван Гога и Гогена) друзья Черного выражают свое восхищение. - искренне восхитился Коля. - Или даже - Владимир Ильич Березовский! А кто возглавит-то? Вот, к примеру, худосоковцев ты на себя возьмешь?

Ангел не ожидал подобного развития своего предложения и на минуту застыл с открытым ртом.

- Вот-вот! - горько признал Коля. - Только языком трепать горазд. Ля-ля, тополя...

- Я.., я.., согласен! - с трудом смирившись с необходимостью поступка, вздохнул ангел и со словами "а в окопы тебя, а послать тебя в бой..." тяжело осел в кресле.

- Так-то лучше, Владимир Ильич! - одобрительно закивал головой Баламут и, окинув собеседника оценивающим взглядом, продолжил уважительно:

- А ты ничего будешь глядеться в коричневой рубашке... С этой мужественной повязкой на глазу... Просто картинка. Рассказывать станешь, что окривел в борьбе с коммунизмом. Не загордись только, иначе в фюреры попадешь и забудешь, что ты... Штирлиц!

И Баламут умер со смеху. Он упал на пол и, гогоча, и хохоча, и всхлипывая, начал кататься по ковру. Отхохотавшись, а вернее полностью охрипнув, он допил остаток водки и пошел к холодильнику за следующей бутылкой. Поставив ее на стол и напустив на себя серьезность, спросил ангела:

- А кого над Али-Бабой ставить будем?

- Я думаю, - начал ангел, отгоняя от себя ставшую очень уж назойливой мысль: "Неплохо бы пропустить еще одну рюмочку", - я думаю, что командовать мусульманскими экстремистами должен умеренный мусульманин.

- Ван Гоге-е-н! Березовский! - опять восхитился Коля. - Ты что, на Аль-Фатеха намекаешь?

- А что?

- Не подведет, думаешь?

- Я беседовал с ним в Кирюхинске и Забаловке. Сатрап он еще тот, но муллой будет хорошим.

Разговаривать любит и в роль быстро входит...

Можно попробовать...

- Конечно, попробуем... - согласился Баламут и потянулся за бутылкой.

- Может быть, Николай Сергеевич, сначала ребят обратно в человеков переделаешь? - вдруг покраснев, попросил Гриша. - Человек - это звучит гордо...

- А ты что как девушка зарумянился? - поинтересовался Коля, несколько раздосадованный поступившим предложением.

- Понимаешь, когда ты за бутылкой потянулся, - став уже малиновым, начал признаваться не умевший врать ангел, - я чуть было руки свои потирать не начал.

- Ну-ну... Как ты там говорил? Человек зачат в грехе, и путь его, от памперса "мини" до памперса "макси"? То есть от инфантилизма младенческого до инфантилизма старческого?

- Да нет. Но почти, - вздохнул ангел и, чтобы поскорее уйти от неприятной темы, начал уговаривать Баламута побыстрее очеловечить своих товарищей.

***

Когда Баламут делал последний укол "Антизомбирантом 007", дверь прихожей была выбита и в квартиру ворвалась дюжина вооруженных людей. Через несколько секунд все ее постояльцы были жестоко избиты, связаны и брошены друг на друга в ванной комнате.

7. Опять двадцать пять! - Полемика перед смертью. - Али-Баба находит палача

- Опять двадцать пять! - сказал Бельмондо, раскрыв глаза и поняв, что он с друзьями снова попал в переделку и, может быть, - в последнюю. Ткнув коленкой лежавшего на нем Баламута, зло выцедил:

- Зря ты нас переделал!

- Это Гришка виноват, - проворчал Коля.

И они начали препираться друг с другом. А мы с Ольгой лежали лицо к лицу. Она была спокойна и ласково улыбалась мне.