Однажды, это уж после революции, девчонка наша, ликинская, Анка пошла на мельницу по ягоды да так и не вернулась. Видно, Домна её сграбастала. С тех пор никто туда не ходит…

Костёр потух. Продолговатые членистые угольки покрылись синеватым пеплом. Федька разгрёб угли, бросил на жар несколько тоненьких сучочков. Они вспыхнули. Тогда Федька положил охапку хворостин потолще. Густой едкий дым пошёл неуверенно блуждать среди них, как путник в незнакомом лесу. Но вот наружу вырвался огонь, и дым стремительно взвился кверху. Федька довольно жмурил хитроватые глаза — он видел, что рассказ произвёл на ребят сильное впечатление. Сёмка долго смотрел на огонь неподвижными глазами, потом сказал:

— Удивляюсь я на этих буржуев. Горло готовы друг другу из-за денег перегрызть. Главное, ведь каждый хочет, чтобы у него были полны карманы, а у других, чтоб ни копейки. Прямо людоеды какие-то. Я бы вот все деньги роздал ребятам на мороженое и на кино. Ведь хорошо, когда всем хорошо и все тебе товарищи.

— Уметь надо, — подтвердил Витька. — Вот скоро начнётся коммунизм, и тогда все деньги уничтожат.

— Так, так, — ехидно проговорил Федька. — Что же вы, против денег, а сами какие-то сокровища разыскиваете?

— Вот тоже сказал! — возмутился Спартак. — Мы же отдадим всё государству, чтобы построили корабль, а нас на него взяли юнгами.

Федька презрительно сплюнул в костёр, пшикнули угли.

— Это вас-то? Юнгами? Да я, если хотите знать…

Федька обиженно закусил нижнюю губу и отвернулся.

Эх, рассказать бы этим дурням про «товарища командира», про важное поручение, которое он, Федька, выполняет. А то юнгами… Ещё ничего порядочного и не сделали, а туда же… Ах, как жалко, что нельзя рассказать, нельзя утереть нос этим несмышлёнышам! Ну ничего, он ещё утрет…

— Давайте уху есть, остыла, — хмуро буркнул он, ставя перед собой котелок.

После ухи ребята улеглись у тлеющего костра, укрывшись пальтишками, тесно прижались друг к другу. Разговоры смолкли.

Витька размышлял о последней Федькиной истории. Если верить Спартаку, то золото спрятал разбойник Селим, а совсем не Домна. Как совместить эти две версии, не имеющие ничего общего? В конце концов Витька нашёл простое и выгодное решение: к золоту Селима приплюсовал золото Домны.

Спартака, разумеется, подобные мелочи не могли интересовать. Спартака занимала более важная проблема: почему в пруду вспыхнула вода? Напрашивался вполне логичный ответ: пламя было не простое, а нечистое, адское. А ведь в адском пламени горит всё, даже вода. Спартак сейчас же заметил себе, что недурно бы познакомиться поближе с этим странным явлением. Завтра непременно надо побывать на мельнице.

Сёмке совсем не хотелось спать. Около своего лица он увидел маленькую, со спичину толщиной, осинку. Она источала почечную свежесть и ещё очень мало походила на дерево. Тонкий травянисто-зелёный ствол был окутан седоватым нежным ворсом, напоминавшим матовый пушок на румяных щеках ребенка. Осинка уверенно раскинула свои шесть листочков под бездонной синевой неба, путь к которому был открыт. Пройдут десятилетия, и осинка поднимется над ивняком, и тысячи листьев зашумят, забалагурят и засверкают серебристыми монетками на солнце.

Сёмка приподнялся на локте.

— Витька, а Витьк?

— Ну, чего?

— Хорошо. А?

— Хорошо, — сквозь сон подтвердил Витька.

— Везде люди, понимаешь… свои какие-то. Страна большущая — поезжай куда хочешь…

— Угу. Главное, чтобы дома не попало.

Витька натянул пальто на голову.

Федька героически боролся со сном. Вполне возможно, что где-то рядом, на острове, затаился Прохор Локотников. Нужно быть начеку. Вдруг бандит, спасаясь от преследования, переплывёт протоку. Тут-то Федька и поможет его схватить. Федька доволен собой. Кажется, ему здорово удалось запугать этих кладоискателей. Не хватало только, чтобы они нарушили конспирацию и путались под ногами. Пожалуй, теперь они не посмеют сунуться на Старую мельницу. Тут, пожалуй, всё в порядке. Остаётся сделать ещё одно дело. Оно может пролить свет на историю с Сергеем Емельяновым. Федька мог бы поклясться, что карта, которую он видел у ребят, нарисована на листке из его тетради. Той самой тетради, которую он месяц назад подарил Емельянову. Слова «дом 482» написаны его, Федькиной, рукой. Это задание на дом по арифметике. 482 — номер задачи. Но предлог «на», видно, остался на предыдущей странице.

Сон всё же поборол Федьку. Скоро спал весь лагерь.

Если бы знали наши путешественники, какие невероятные и поистине ужасные приключения готовит им наступающий день!

Глава 26

БЕРЕГ ПРОПАВШЕЙ КАРТЫ

Багровый краешек солнца выглянул из-за кудрявой зелени острова, воспламенил верхушки деревьев. Листья ивняка, седые от росы и ещё по-ночному холодные, вдруг зарумянились, ожили. Чистые капельки влаги отразили первый луч, и он раздробился на миллионы радужных точек-лучиков, рассыпавшихся в листьях, травах, цветах, будто драгоценные камешки. Длинная тень острова легла через протоку, коснувшись краем правого берега. Над протокой плавали клочья тумана, ещё сохранявшего пепельно-синие ночные краски. Он неуклюже поворачивался спросонок, словно ещё не верил в наступление утра. А выше острова, на стрежне, туман почти рассеялся и обнажил атласно-голубое раздолье. Вода чуть колебалась, играя в солнечные зайчики, точно мальчишка осколками зеркала. Пахло земляными червями, водорослями и, как вблизи всякой русской равнинной реки, влагой, которая почему-то наводила на мысль о свежей рыбе.

Птицы кричали громко, бестолково и весело, как пятиклассники на последней перемене.

Спартак проснулся потому, что у него озябла спина. Он повернулся на другой бок и увидел рядом вместо Федьки продолговатую вмятину на песке. Спартак привстал, заглянул под обрыв. Федьки там не было. Над водой торчала одна удочка. Юный путешественник уже хотел втянуть голову под пальто, но тут внимание его привлёк судовой журнал. Он лежал раскрытый у Спартака в головах. Чистая страница была исписана крупным торопливым почерком. Спартак прочитал:

«Ребята, карту я на время взял. Верну. Дожидайтесь меня на этом месте. Одну удочку я оставил вам для пропитания. Не порвите леску.

Федька».

У Спартака похолодело в груди. Вывернул карман — карты в нём не оказалось.

— Вставайте! Вставайте! — закричал он и принялся энергично расталкивать своих соратников.

— Неправильно, — проворчал Сёмка, поднимая всклокоченную голову. — Надо кричать: «Аврал! Все наверх!»

Его немало удивило, что Спартак, столь нетерпимо относящийся ко всяким нарушениям морской терминологии, вдруг сам ею пренебрёг.

— Карту украли! — отчаянно завопил Спартак, объяснив этим всё.

— Кто? — испуганно спросил Витька, вскочив, словно ванька-встанька.

— Федька. Во, смотрите…

И Спартак огласил записку.

Капитан метнул на него злой взгляд.

— А кто виноват? Всё ты. За язык тебя тянули?! Карту показывать просили?!

— А я знал? Знал? Я не знал, что он такой… — растерянно оправдывался Спартак.

— Эх, зря я тебя помощником назначил, зря карту доверил! Лучше бы Сёмка…

Витька сел на край обрыва, свесил ноги вниз. В воду посыпались, забулькав и спугнув стайку уклеек, комочки глины.

Спартак спустился к лодке и обрадованно сообщил, что лопата на месте.

— Зачем ему наша лопата? — рассудил Витька. — У него своя где-нибудь припрятана. Ловко он нас провёл. Ну и хитрюга! Уметь надо!

— А я знаю, кто он, — сказал Спартак, значительно поглядывая на друзей.

— Кто?

— Переодетый разбойник Селим.

Как ни было ребятам грустно, однако они расхохотались. Чистый утренний воздух далеко разнёс по реке их звонкие голоса.

Зарядка смехом сделала своё дело. Потеря карты уже не представлялась им в трагическом свете.

— Назовём это место — Берег Пропавшей Карты, — сказал Спартак. Впрочем, ему тут же пришлось пожалеть, что нет карты, на которую можно было бы нанести новое наименование. Он предложил: — Пойдёмте на Старую мельницу.