— Что-то забыли? — с удивлением спросил он.

Попав в полосу света, чуть успокоились.

— С чего вы взяли? — на ходу спросил Игорь.

— Так ведь вы даже не стали заходить. Я смотрел, — пояснил тот.

— Нет. Не забыли. Передумали. Да и вас беспокоить не хотим.

На крыльцо выбежали. Быстрее от этого места.

— Что случилось, Анна Александровна?

— Ничего. Я передумала, — быстро села в машину.

— Куда едем?

— Домой.

— А молодой человек?

— Едет со мной. Много вопросов задаете. Поехали.

Машина тронулась с места. Анна и Игорь переглянулись. Но обсуждать ничего не стали. Не здесь.

Отец с удивлением смотрел, как Анна и Игорь буквально влетели в прихожую, чуть не сбив с ног Ларису Ивановну. Оба были бледными и тревожными.

— Анна?

— Па, Гарик у нас сегодня заночует, мы не договорили, ладно? — скороговоркой выпалила дочь.

— Не буду я у вас ночевать, я что, бездомный? — Игорь с удивлением посмотрел на Анну.

— А я сказала — будешь.

— В принципе, Игорь, места, как ты понимаешь, хоть конем гоняй, — вмешался Александр Станиславович. — Но для начала, может, вы мне расскажите, что происходит?

— Папа, мы еще сами не разобрались.

— Что-то мне подсказывает, когда вы разберетесь, будет слишком поздно. А мне, как обычно, придется расхлебывать. Разве не так, Игорь?

Игорь промолчал. Он уже снял верхнюю одежду и ждал, пока Анна пригласит его пройти. Анна, разбросав в разные места перчатки, сумочку, шарф, не глядя на Игоря, пошла в ванную. Игорь посмотрел ей вслед, пожал плечами.

— Да проходи, не стой на пороге, — посоветовал ему Александр Станиславович. — Может, по водочке, раз в гости зашел?

— Не помешало бы, — вздохнул Игорь и направился за хозяином.

— Александр Станиславович, где вам накрыть? — вытирая руки о передник, поинтересовалась Лариса Ивановна.

— Игорь, ты голоден?

— Да вроде мы из ресторана.

— Глядя на вас, не скажешь.

— Есть не хочу точно.

— Ларочка, накрой в гостиной. Оставь немного легких закусок.

— А можно просто на кухне, а то мне этот ваш Тадж-Махал давит на психику.

— Просто поразительно, — с удивлением сказал Александр Станиславович. — Зачем мне гостиная, в которой не любят собираться гости?

Анна, умытая, без парика, взъерошенная, но уже относительно спокойная, сидя за столом, потягивала мартини.

— Ань, может, с тебя хватит на сегодня? И вообще, смотри, чтобы хуже не было, — строго, как ему показалось, сказал отец. — Забыла, как с унитазом не расставалась ночами напролет? И днями тоже.

Анна подняла на отца усталые глаза.

— По-моему, токсикоз закончился, — неожиданно сделала вывод она.

— Поздравляю. Теперь что, с горя запьешь?

— Па! — Анна от возмущения чуть не задохнулась. — За собой следи. Вы с Гариком уже вторую бутылку приговорили.

— Анька, не будь такой, — с трудом произнес Игорь. — Не лезь своим бабским носом в мужские дела.

— А хочешь, я для твоего мужского носа сейчас салат подставлю? — зло отрезала Анна. — Ты что, сюда пить пришел?

— Ну, не есть же, — мотнув головой, выговорил Игорь. — У меня, может быть, горе. И у Станиславовича тоже горе. Правильно, батя?

— Правильно, Гарик, — в тон ему ответил Александр Станиславович.

— И у Аньки горе. И вообще, куда ни плюнь — сплошная лажа.

— Шли бы вы оба спать.

— Ни фига, — Гарик погрозил указательным пальцем. — Пока с этими глюками не разберусь, не успокоюсь.

— Лариса Ивановна, убирайте со стола, — попросила Анна.

— Да, Ларочка, убирай все, — кивнул Александр Станиславович. — Рюмки только оставь, водочки принеси и вот эту тарелочку не трогай, на ней еще раз, два, семь оливок. На два не делится. Значит, одну выбросим, — взял одну и просто кинул в ведро.

— Папочка, ты что, годовую норму решил принять? — Анна вздохнула.

— А мне, может быть, после ваших рассказов и годовой нормы мало будет. Я, может быть, только сейчас по-настоящему осознал, что сам мог погибнуть как минимум два раза. Тебя потерять. И потом, под водочку легче как-то воспринимается вся эта ваша, как сказал Гарик, лажа, — налил из новой бутылки себе и Игорю. — Вы рассказывайте, рассказывайте, обсуждать будем завтра, когда проспимся. С такой историей надо переночевать.

— Папа, а работа?

— Работа? Да ну ее к черту, эту работу. Всю жизнь сплошная работа, а жизни и нет. Даже с такой большой гостиной. И вообще, имею я право пойти на больничный?

— Святое дело, — вставил Игорь, тщательно обсасывая косточку из-под оливки.

— А ты заболел? — спросила Анна.

— Почему я? Я по уходу за ребенком.

— Во-во. Резонно, — опять вклинился Игорь. — Анька, ничего ты не понимаешь, у человека, может быть, дочка с ума сошла и теперь всех заражает. Просто инфекция какая-то ходячая. Ее на каждом шагу глючит, за ней нужен глаз да глаз.

— Ага. Ей сейчас как раз не хватает ваших косых, но очень бдительных глаз, — Анна устала вести полемику с мужчинами. — Пошла я спать. Если вам вдруг приспичит песни орать, попрошу негромко.

— Гарик, а тебе что, завтра на работу, то есть сегодня?

— Я, пожалуй, поболею еще денек-другой. Вот Леонидовичу надо бы позвонить.

— Я позвоню, не переживай. Хороший он мужик. Душевный. Жаль, что его нет сейчас с нами.

— Это точно. Главное, специалист какой! — Лицо Игоря озарила добрая улыбка. — Я слышал, рассказывали, будто он ногу человеческую может отпилить за двенадцать минут.

— Да? — недоверчиво спросил Александр Станиславович. — А зачем он ее отпиливает?

Игорь с недоумением пожал плечами.

— Бог его знает. Может, соревнования какие были? А что? По сдаче нормативов. Кто их поймет, этих врачей?

— Это сколько же Мересьевых нужно иметь!

— Ну! Я и не подумал. И где они их берут?

Повисла пауза во время которой и Игорь, и Александр Станиславович пытались понять откуда берут Мересьевых. Но не придумав ничего оригинального, решили не забивать на ночь голову всякими отрезанными ногами.

— Мировой мужик! Врач от бога! Кто бы подумал… Двенадцать минут — и нет ноги, — задумчиво произнес Гарик.

— Давай выпьем за то, чтобы следующую ногу он отпилил за одиннадцать минут.

— Железно! — глаза Гарика загорелись восторгом. Как это он сам не догадался, что можно пожелать Александру Леонидовичу?

— Гарик, а ты и впрямь поешь?

— Батя, для тебя любой каприз. Сейчас изображу.

Александр Станиславович спал очень беспокойно. Казалось бы, после такого количества выпитого спиртного он должен был просто отключиться. Так нет же. Все время ему снились какие-то большегрудые блондинки, толпами окружающие его. Он то увлекался их игрой, то с отвращением вырывался из их объятий. Было душно и ужасно неудобно. Открыл глаза. Они с Гариком находились в гостиной. Неужели он все-таки затащил его сюда? Интересно, под каким предлогом? Не помнил. Последнее, что он помнил, это как с Гариком пел песню про черного ворона, который вьется над головой.

Гарик как был, в костюме, свернувшись калачиком, спал у дивана на ковре. Почему не на диване? Был он в наушниках и почему-то в одном носке. Александр Станиславович поискал глазами второй носок. Нашел, усмехнулся. Гарик зажал его в кулаке. Видимо, в последний момент все-таки хотел раздеться. Улыбнулся. Сам не лучше. Полулежа в кресле, с запрокинутыми на журнальный столик ногами, он заснул в обнимку с недопитой бутылкой.

Была половина седьмого.

Тело ныло от неудобной позы, тело не хотело просыпаться. Оно очень обиделось за то, что с ним так плохо обошлись этой ночью, поэтому отказывалось подчиняться. Тело жаждало отдыха. Жаль, но отдых на сегодняшний день не предусматривался.

Кряхтя и постанывая, Александр Станиславович медленно, очень осторожно приподнялся и стал на ноги.

“Господи, твоя воля!”

Так напиваться он себе не позволял со студенческой поры. Вспомнил студенчество, вспомнил Полину. Сегодня похороны. И не одни. А сразу четверо. И все на его плечах. Тяжелый день. Как бы дожить до вечера? Наверное, надо попросить остаться Гарика еще на ночь. С ним легче переживать все, что обрушилось на него.