Взял другой снимок. На нем Анька ревет, что белуга. Маленькая, щупленькая, в каких-то непонятных трусах в горошек, где Ленка их только откапала, на тоненьких ножках, в огромной безвкусной панаме, которая вечно сползала на глаза. Помнится, Анька ни за что не хотела ее снимать. Улыбнулся. Вечером первого дня они отправились на прогулку по морю. Он был против. Они и так устали от впечатлений и нового климата, но Аня закатила такой рев, что родители сдались. Но не успел прогулочный катер выйти в открытое море, как ребенка укачало. Все полтора часа ее рвало. Ох, и намучались они тогда.

А вот Лена… Ни за что не хотела фотографироваться. После рождения дочки она долго не могла похудеть, поэтому категорически отказывалась позировать перед объективом. Ему приходилось это делать исподтишка. А потом она ругалась… Александр Станиславович задумался. Какая с ней смешная история тогда приключилась? Вспомнил. Ленка плавала чуть лучше топора, и он все время над ней подшучивал. Разозлившись на мужа, она сказала ему, что за пять дней обучится и доплывет до буйка. Нет! Заплывет за буек. Чтобы он не подсматривал, решила тренироваться в шесть утра, когда семья еще спала. Она возвращалась к завтраку. А он встречал ее словами: “Ну, как там Турция? Еще не доплыла?” Она обзывала его сволочью, но беззлобно. Потом они вместе смеялись, вместе будили Аньку и вместе шли завтракать.

Кажется, на пятый день Лена вернулась раньше обычного. Он заметил ее с балкона. Лена бежала. Влетев в номер, она быстро захлопнула за собой дверь, потом прислонилась к ней и тяжело задышала.

— Лен, за тобой что, волки гнались.

— Шурик! Хуже! — Лена никак не могла отдышаться.

— Акулы?

— Сам ты акула!

— Ленка, ну тебя в баню. Или рассказывай, или не морочь голову!

— Представляешь, я выхожу на пляж, людей почти никого. А море какое — парное молоко и полный штиль. Ну, думаю, сегодня я буду не я, если не доплыву до этого чертова буйка.

— Лена, ты бы присела, а то стоишь на проходе.

— Ага, — и опустилась на пол.

— У нас вообще-то стулья имеются.

— Шурик!

— Ладно, сиди, где хочешь. Я молчу.

— Так вот, — Лена перевела дыхание. — Где-то, на полпути к буйку…

— Ну, дорогая, ты делаешь успехи.

— Да что же ты такой вредный? Не буду рассказывать!

— Неужели? И вытерпишь?

— Гад! Ну, ты слушаешь?

Муж подошел и сел рядом на пол.

— Рассказывай, а то сейчас лопнешь.

— Где-то на полпути к буйку, — повторилась она, — я вдруг поняла, что у меня уже кончаются силы. И вот я думаю, что мне лучше сделать: вернуться или добить эту «высоту», чего бы мне это ни стоило?

— Ну, прямо Гуля Королева из «Четвертой высоты».

На этот раз жена просто строго посмотрела на него. Шурик пожал плечами. Мол, не виноват, само вырвалось.

— Решила доплыть. Шурик, я думала, что уже тону, когда ухватилась за буёк, — Лена сжала руки на груди. Глаза были полны ужаса.

— Доплыла? Молодчина! Где там наше шампанское?

— Да подожди ты со своим шампанским, — Лена махнула на него рукой. — Слушай, болтаюсь я над водой, как поплавок, и представляю, как тебе сообщают, что я утонула. И так мне стало себя жалко… Ну зачем я затеяла это. Если бы ты был на берегу! Но тебя нет. А из отдыхающих почти никого. Какая-то пожилая пара да три девушки, совсем юные. Я думала, что немного отдохну и силы восстановятся. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого я почувствовала, что смертельно устала. И вдруг… — Лена сделала паузу и широко раскрыла глаза.

— Не томи, рассказывай.

— Со стороны моря кто-то подплыл и тоже уцепился за буек.

— Русалка, что ли?

— Сам ты русалка, — фыркнула Лена. — И таким вкрадчивым голосом говорит…

— А, понятно, значит, Ихтиандр, — Шурик начал хихикать.

— Сам ты Ихтиандр. Прекрати угадывать! Так вот, он и говорит: “Девушка, давайте поплывем на соседний пляж”. У меня от неожиданности даже сердце зашлось.

— Я не понял, ты что, его не видела? — муж уже смеялся в открытую.

— Сказано же тебе, он с моря подплыл, а буек большой, мне не было видно. Вообще не соображаешь.

— Ну-ну, и что там дальше?

— А дальше я думаю: дай-ка гляну, кто это.

— Тебе же буек большой попался, — Шурик, что называется, катался по полу.

— А я о чем? — не обращая внимания сокрушенно сказала Лена. — И тут я посмотрела вниз, в воду. Ты помнишь, какая была вода? — вызывающе спросила она.

— Помню, помню, как молоко.

— Какое еще молоко?

— Разумеется, парное, — смеясь, ответил он.

— Издеваешься? Прозрачная она была. Видно все до дна! — возмущенно крикнула Лена.

— Понял, дальше.

— Я смотрю в воду. А дядька этот без трусов. Представляешь?! И там все вот это!

— Что все? — Шурик прикинулся, что не понимает, о чем речь.

— Сашка! — Лена чуть не плакала. — Я испугалась, ты что, не понимаешь?

— Чего? Дядьки или того, что увидела?

— Бессовестный!

— Почему это я бессовестный? Ко мне, между прочим, тетки без трусов не подплывают, к сожалению.

— Значит, вот ты как?

— Да ладно. Я пошутил. И чем все кончилось?

— От страха я была через пятнадцать секунд на берегу. Вот.

— Ты бежала по воде?

— Летела над водой, — с обидой ответила она. — В себя пришла только на берегу. Думаю, что побила все рекорды по скоростному плаванию.

Вспомнив это, Александр Станиславович засмеялся вслух. Он потом Лену до конца отпуска звал не иначе как «неспетая песня Ихтиандра». Господи, как давно это было. Как же они были счастливы тогда. Закрыл глаза. Время вместе со счастьем незаметно просочилось сквозь пальцы.

Заглянула Лариса.

— Александр Станиславович, накрывать или подождете Анечку.

— Накрывай, я сейчас ей позвоню.

Дочь ответила сразу.

— Аня, ты скоро?

— Я задержусь, — тихо сказала она.

— Анечка…

— Я вызвала Дениса. Он бреет Андрюшу.

Немного помолчала.

— Ложись без меня. Я еще побуду.

Отец проглотил комок, застрявший в горле.

— Я дождусь тебя, девочка.

— Как хочешь, папа.

Александр Станиславович захлопнул альбом и поднялся с дивана.

Поговорив с отцом, Анна вернулась в палату. Денис уже закончил и укладывал принесенные с собой инструменты в пакет.

— Спасибо, Денис, — не глядя на мастера, сказала Аня.

— А когда в следующий раз приехать, Анна Александровна? — заботливо спросил Денис.

— Я позвоню. Иди.

Аня осталась одна. Вернее, одна с Андреем. Прошла уже неделя, и она почти привыкла и к его неподвижности, и к его безмолвию. Единственное, что ее продолжало пугать, была неестественная желтизна кожи. Издали казалось, что лежит не живой человек, а экспонат из музея мадам Тюссо. Анна старалась не смотреть, когда находилась на расстоянии. И только подойдя близко к кровати, она поднимала на Андрея глаза. Он стал почти неузнаваем. Худой, будто сделанный из воска, с неменяющимся выражением лица. Анна подолгу всматривалась в него, потом плакала.

Сегодня плакать не стала. Чтобы отвлечься, решила написать статью. Неиспользованного материала у нее накопилось много. Накануне, согласовав тему с Зоей, взялась за дело. Села за ноутбук с намерением поработать как можно дольше. Отцу решила не говорить, ей просто хотелось привести свои мысли в порядок. Почему-то показалось, что умственная работа этому поможет.

Текст пошел быстро. И уже минут через сорок Анна почувствовала себя живым, способным мыслить человеком. Написав несколько страниц, стала читать вслух, чтобы понять, как это будет звучать. Вроде, ничего. Повернула голову к Андрею.

— Андрюш, а как ты думаешь? Хорошо я написала? — спросила так, будто ожидала ответа.

— Молчишь? — как ни в чем не бывало вновь спросила она. — Интересно, а что бы ты сказал. Знаешь, я так соскучилась по твоему голосу. Никто никогда не говорил мне таких нежных слов, как ты. Никто не называл меня Нюточкой… Мне так не хватает твоей ласки, Андрюшенька.