— Да подожди ты! Ненасытный! Дай договорить. Уже семь недель, — торжественно закончила Алена. — Завтра мне нужно дать ответ, буду ли я рожать.

— Ты еще сомневаешься! Хочешь лишить меня маленькой дочки? Представляешь, она будет такой же красивой, как ты. Она будет маленькой Еленой Прекрасной.

— Ты хочешь девочку?

— Я люблю только девочек.

— Не смешно, — надула губки Алена.

— Хорошо, — Слава заулыбался, — объясняю для тех, кто из последнего вагона. Я хочу, чтобы меня в жизни окружали прелестные Аленькие цветочки. И чем их будет больше, тем я буду счастливей.

— Спасибо, Славочка, я очень люблю тебя, — и она с благодарностью уткнулась ему в плечо.

— А то! — Славик был очень доволен собой.

Слава сдержал свое слово. Алена не могла нарадоваться. Теперь она переживала только об одном: чтобы не набрать лишнего веса после родов и не заработать растяжек. Она аккуратно выполняла все предписания и пожелания врачей, регулярно делала легкую гимнастику, много гуляла. А еще её очень забавляла мысль о том, что она скоро станет мамой. Когда Слава был на дежурствах, она могла часами разговаривать вслух, обращаясь к ребенку. Она не знала, кто там, хотя это сейчас можно узнать запросто. Ей хотелось, чтобы это была тайна.

Где-то ближе к восьмому месяцу беременности Слава предложил, чтобы Алена спала сама. Он очень боялся во сне задеть живот. Алена с благодарностью согласилась.

— А как насчет самого интересного? — спросила Алена.

— Потерпим, не маленькие, — резонно заметил Слава.

— Я-то понятно. А ты-то вытерпишь? Ты ж у нас такой горячий! — слово «горячий», Алена произнесла с кавказским акцентом.

— Конэчно, Аленький, — в тон ей ответил Славик.

Когда начался декретный отпуск, Алена очень тосковала одна. Она не знала, чем себя занять. Ходить к подругам не было желания. Мама и свекровь сами очень часто навещали ее. Она оживала только под вечер, когда возвращался муж. Слава, зная это, всегда спешил домой. Алена порхала вокруг мужа, как мотылек, если это сравнение применимо к женщине на сносях. Она в подробностях рассказывала о своих ощущениях, делилась переживаниями и страхами. Слава слушал ее и, улыбаясь, думал: “Господи, как мало бабе нужно для счастья”. А разве ему нужно много? Последнее время Слава часто задумывался об этом. Вечерами, когда после ужина он с Аленой в обязательном порядке бродил несколько часов по скверу, а потом, возвратившись домой, не ложился, пока не уснет жена, сидя рядом на кровати, он думал о своем счастье.

Алена засыпала почти сразу. Улыбнувшись мужу и пожелав спокойной ночи, она брала его за кончики пальцев и, счастливая, погружалась в сон. А Слава еще долго сидел рядом и рассматривал милые черты. Во время беременности Алена, как это принято у женщин, не стригла волосы. И теперь они отросшими, слегка волнистыми и непослушными локонами ниспадали на плечи. Славику все нравилось в жене. И ее детская непосредственность, и ее наивная доверчивость, и ее огромные серые глаза, с легкой поволокой, наполняющиеся слезами, если ей казалось, что Слава к ней несправедлив. Впрочем, ее тонкие дугообразные брови никогда не сходились в гневе на переносице: Алена не умела сердиться. А вот обижалась она нередко. И, как казалось Славе, частенько без повода. Но он прощал ей эту слабость, объясняя быструю смену настроения особенностями её нынешнего состояния. Просто старался быть повнимательней. Порой ему казалось, что он и сам «беременный » вместе с женой — так живо он принимал участие во всем этом процессе. Они всегда вместе бывали у врача. Он сам справлялся, хорошо ли протекает беременность и все ли в порядке. Когда жене вдруг хотелось чего-то необычного из еды, то Славик был убежден, что и сам подумывал об этом уже несколько дней кряду. Алену это забавляло, и тогда она специально называла некоторые блюда, которые Славка терпеть не мог. Например, он ненавидел болгарский перец. Его воротило от одного его запаха. И, когда Алена говорила, что приготовит фаршированный грибами и баклажанами перец, Слава сдавался и, вздыхая, молил о «пощаде».

— Только не перец, Аленький. Пожалуйста.

— А что это ты так скис? — улыбаясь, спрашивала Алена. — Разве ты не мечтал о нем несколько дней подряд?

Если на улице был дождь, то они подолгу обсуждали, какие покупки нужно сделать заранее, а какие оставить на потом. Славик при этом выдумывал всякие забавные истории про нерадивых молодых папаш, а Алена от души хохотала. А потом он садился за пианино, и Алена с горящими восторгом и благодарностью глазами следила за легким полетом его рук над клавишами.

— Наша дочка обязательно будет играть, — невозмутимо говорил Славик.

— С чего ты решил, что будет дочка?

— Потому, что потому. Потому, что хочу, — на этот счет он не вдавался в подробные объяснения.

Хотя, если честно, ему было все равно, кто у него будет первым. Но об этом он Алене не говорил. Он просто строил планы на будущее. И очень ждал этого будущего. Теперь он точно знал, чем его семья отличалась от тех, по которым он вначале строил представление о семейной жизни. Слава просто научился любить. И, научившись, вдруг понял, что любовь состоит из множества составляющих. Это и трепетная нежность, и бесконечное внимание. Это желание понимать и умение терпеть. Это большая ответственность, забота друг о друге и поддержка в трудную минуту. А еще близость, каждый раз с новыми ощущениями и новыми переживаниями. Славик был счастлив. Но главное, что счастлива была его Аленушка, его Аленький.

Как-то ему пришлось задержаться на работе. Слава позвонил Алене и предупредил, что вернется не раньше одиннадцати. Алена погрустнела, но делать нечего, такая служба. Когда Славик уже собрался уходить домой, к нему подошли ребята из отдела:

— Сява, может, останешься? У Юрчика день рождения. Он поляну обещал накрыть. К нам телки классные сейчас подрулят.

— Спасибо, ребята, но я домой.

— Сява, да что с тобой? Заколдовали тебя, что ли? Ну, хоть помоги управиться. Мы сходим, отметимся, а ты их встреть, пожалуйста.

— Без вопросов. Только в темпе, я к одиннадцати обещал вернуться, — Славе не нравилась затея, но и отказать в таком пустяке было неудобно.

Алена начала волноваться. Было уже около двенадцати, а Славик все не шел.

“Ну, позвонил бы, если что. Так нет. Ни звонка, ни его самого. А вдруг что-то случилось?”

Она так и не привыкла спокойно об этом думать. В памяти всплыли трагические события, которые были не редкостью на работе Славика. Что-то не так. Алена начала себя накручивать, представляя самое худшее. Она решила позвонить в райотдел, но в самую последнюю минуту повесила трубку. Еще подумают, что она его контролирует. Устав терзаться, Алена решила его встретить, благо, отдел был в пятистах метрах от дома. Глупо, конечно. Хотя, с другой стороны, мало ли глупостей мы совершаем в жизни.

Алена сразу увидела Славу. Он стоял на середине аллеи и смотрел в противоположную от нее сторону. Хотела подбежать, но было тяжело. Окликнуть она не решилась. Ночь как-никак. Тогда ей в голову пришла мысль зайти за кустарники, растущие вдоль аллеи и тихонько подкрасться, а потом — сюрприз! Так она и сделала.

В это время к Славику подошел Юрчик, и, извиняясь, попросил побыть еще минут пятнадцать. Их, как назло, задержал расспросами помощник дежурного, а девчонки прибудут с минуты на минуту. И еще попросил подержать пакеты. В них была закуска и выпивка.

— Через пятнадцать минут я спрячу пакеты в эти кусты, — и он указал направление, где затаилась Алена. — И не обижайтесь, я уйду, меня жена ждет.

Алена, конечно, ничего этого не слышала, так как стояла в метрах семи от мужа, укрытая зарослями и мраком. Она видела, как к Славе подошел коллега и передал ему в руки пакеты. По характерному позвякиванию нетрудно было догадаться об их содержимом. Слава опять остался один, поминутно глядя на часы.