- Как куда? Ликвидировать будем. Ты же выкупать жизнь свою не хочешь.

- Что вы, очень даже желаю! - говорит мой подшефный. И в обмороке безвольно повисает в моих лапах.

Когда мы, наконец, привели его в чувство, то он, уже не торгуясь, предложил нам сразу полтора лимона, и ещё лимон за то, чтобы мы угрохали за эти деньги уже самого заказчика. Чтобы впредь у него никогда не возникало подобных мыслей.

- Идёт! - прорычали мы хором, - только все деньги вперёд!

- Но, так ведь не принято. Да и вообще это грабеж! Вдруг вы потом от работы откажетесь.

- Не верить нам! Спецназу КГБ (ФСБ). Фи! Такого я даже от вас не ожидал! - обиделся Гориллов. - Нет, босс, давай его лучше хлопнем! Всех денег всё равно не заработаешь! Ну и полез за пазуху за финкой. Когда он извлёк её оттуда, чек с подписью был уже у меня в кармане.

- Ну вот и славненько, - сказал я и ласково подмигнул Гориллову.

Тот в ответ насупился, но режик от горла жертвы всё же убрал.

- Да, вот что, браток, ты уж не обижайся, но пока мы не обналичим деньги, придётся тебе немного поспать. После чего вколол ему в попу целый кубик снотворного. Когда он отрубился, я приказал сержанту проткнуть спящему финкой кисть и после, так и оставив нож в ране, положить ему всё это на грудь. Затем я сфотографировал жертву нашей расправы на цифровой фотик, чтобы было что предъявить барону.

Срочно обналичив все деньги, дабы потом не вышло чего- либо непредвиденного, мы тут же переложили большую их часть в другие банки, оставив себе лишь на мелкие расходы. Проделав это, мы тотчас двинулись к особняку цыганского барона, чтобы доложить о проделанной работе, а заодно и забрать причитающийся нам остаток. И только уже после этого окончательно дунуть в тёплые страны.

Оказывается, разведка барона работала на совесть, и ему уже сообщили о том, что его конкурент куда-то основательно пропал.

Поэтому он не очень-то и удивился предъявленным ему нами доказательствам.

- Молодцы! - сказал он, – честно отработали. Так уж и быть заплачу, что обещал.

После чего дает распоряжение телохранителю, и тот идёт куда-то за деньгами.

- А теперь давайте, мальчики, выпьем за наш общий успех, - говорит хозяин. И приглашает нас пройти на веранду и сесть за обеденный стол. После чего достает откуда-то из штанов флягу с коньяком и разливает всё её содержимое в три больших фужера. Затем он пристально и проникновенно смотрит в наши глаза и предлагает нам уже выпить. Только, значит, потянулись мы лапами к «таре», как он вдруг, неожиданно как заорёт: - Ой, что это? - словно бы увидел невесть что. Оборачиваемся, значит, в сторону, куда он, трясясь от удивления, тычет пальцем. И что? Нет там ничего!

- Ой! - говорит он, явно сконфузясь, - кажись, показалось.

- Бывает! - говорю я. И только, значит, хотел взять свой фужер, как вдруг, теперь уже Гориллов как рявкнет: - Блин! Честное слово в первый раз такое вижу! - и указывает лапищей прямо в небо. Задираем и мы с бароном шеи. Опять ничего нет!

- ЁКЛМН - огорчается Гориллов, - долго же вы чесались! Птичка уже улетела.

- А вы, шутник, - говорит барон и хлопает дружески сержанта по плечу, - ладно, давайте уже тяпнем! - после чего выпивает свой фужер до самого дна.

- Извините, но я не пью, - говорит сержант и ставит свой фужер обратно на стол.

- Но это же неуважение к хозяину! - обижается барон и уже не совсем трезвой рукой вновь подает Гориллову фужер.

В это время я уже тоже расправился со своей порцией. И так мне это пойло понравилось, что захотелось отведать его ещё разок.

Попросил об этом барона.

- Хорошо, - согласился тот, - схожу потом за другой флягой. Но пускай твой помощник вначале осушит этот фужер. А то не пьёт, понимаешь ли, он!!

- Ладно, – говорю, - я его заставлю выпить. Вы идите за другой флягой, а уж я с ним разберусь.

Тут-то и явился телохранитель с кейсом, в котором были бабки.

- Пей, - говорю я Гориллову, - ну хотя бы пригуби чуток, лучше не зли барона, не то не только фляги, но и денег этих не получим! А ведь их цельный чемодан!!

- Ладно уж, - говорит сержант, - выпью эту гадость! А ты пока с деньгами разберись.

- Видите, барон, он уже пьёт. Давайте ваши денежки, а заодно и флягу, и мы, пока ещё целы, уносим из вашего дома ноги.

- Аким, принеси флягу, что лежит у меня под подушкой! Да поживей, - приказывает барон телохранителю, - а то у господ времени, как я понял, в обрез.

И пока мы с чемоданом разбирались, Гориллов одолел-таки фужер аж до самого донышка.

- Молодец! Правильно поступил, - увидев подобный результат сказал барон и вновь похлопал сержанта уже по другому плечу.

Вскоре, вслед за этим (Гориллов с чемоданом в руке, а я с флягой заветного пойла в кармане), мы покинули гостеприимный «домишко» нашего благодетеля.

Только мы просочились, значит, за ворота, как сержант и говорит мне:

- А теперь, командир, давай отсюда деру, да поживей!

- Чего так вдруг?

- Барону, кажись, скоро каюк придёт! Пойло-то отравленным было.

- Как это? - спрашиваю я, а заодно и вытираю лапой со лба холодный пот.

- Да не твоё! Я фужер успел заменить.

- Вот, гад! - облегчённо вздыхаю я, - а ещё слово давал! Так ему, впрочем, и надо. Но ведь ты тоже выпил.

- Как же, я лишь за ворот вылил!

- Ну ты, голова! - сказав это, я дал такого стрекача, что даже сержант Гориллов, чемпион округа по кроссу, и тот не сразу нагнал меня.

Когда мы, как нам казалось, наконец, достигли безопасного места, то первым делом открыли чемодан с деньгами. Как выяснилось чуть позже, я был более чем прав, когда критиковал поведение барона. Ибо он нам всучил на 150 тысяч меньше, чем обещал. Да, от такого субъекта всего можно было ожидать!

Вдруг он и это пойло отравил. Так на всякий случай. Как говорится, бережёного Бог бережёт.

И хотя Гориллов мне это делать не советовал, я без сожаления вылил коньяк из фляги в канаву, а затем и саму её забросил уже в кусты.

Когда примерно спустя две недели, находясь уже в знойном Сочи, а не в дождливом Питере, мы, от нечего делать, зашли в Центральную библиотеку и решили ознакомиться с последними новостями по подшивкам газет, то нам на глаза почти сразу попались три сообщения, к которым мы как оказалось имели самое прямое отношение.

Первое гласило о том, что цыганское искусство всей страны понесло тяжелую утрату в связи с безвременной кончиной одного из известнейших Российских меценатов, цыганского барона Лойко Забарова. Светлая память его имени и деяниям!

- Надо же, ты оказался прав! - похвалил я Гориллова.

- А вы что сомневались в моих способностях шеф?

- Я? Никогда!

- Понятно.

- А это, блин, что за ересь!?

- Где??

- Да вот же! Тут написано о том, что в Боткинской больнице умер три дня назад от заражения крови Натан Левензон, генеральный директор гостиничного комплекса «Метла почёта»

- Ну и шут с ним! Мало ли кто и где окочурился. Главное, что мы-то с тобой, командир, всё ещё живы!

- А теперь на рожу его повнимательней взгляни. Ну, что узнал!

- ЁКЛМН! А я-то здесь причём?

- Говорил я тебе, ежели попу бреешь, то ножик обязательно с мылом потом мой.

- Кто же знал, что у него такой организм хлипкий! Ладно, впредь буду умнее. Шеф, а ты, кажись, тоже недалеко от меня ушёл.

- На что это ты, задница, намекаешь??

- Читайте сами.

- ... Так тут говорится о том, что мышь напившись коньяка, сильно покусала кошку, когда та хотела её поймать, а после, когда киска убежала, набросилась и на её хозяйку. - Эка невидаль! Во хмелю заяц, и тот храбрится.

- Прочитайте лучше, где это произошло.

- Надо же. А не там ли я расправился с чёртовой флягой.

- Именно!

- Не понял. Что же это получается? Коньяк выходит без отравы был!

- Вот это я тогда вам и пытался объяснить.

- Жалко, конечно, что так получилось. Да теперь-то уж ничего не поделаешь. Впрочем уговорил. Мы с тобой действительно в чём-то похожи.