— Гром и молния! — буркнул про себя Фанфан. — Мы погибли. Мост сейчас взлетит на воздух! — Он мгновенно принял решение и тут же стал его выполнять; у него была одна мысль: переехать мост до того, как произойдет взрыв! Его поднятые в галоп лошади, казалось, летели по шоссе, и восемь коней заполнили собой дорогу, как лошади Апокалипсиса. Лошади проскочили над языком пламени одним прыжком, и, когда задние колеса кареты пересекали роковую границу огня, раздался страшный грохот, оглушительный шум потряс воздух, и путешественники, которые ничего не подозревали, обернувшись, увидели позади тела людей и лошадей, разорванные и взлетевшие в воздух в буре огня.

— О, дьявольщина! — вскричал в ярости Люрбек, увидев, что карета уже переехала мост и что кучер был не тот, которого он ожидал на ней увидеть.

Нимало не заботясь о раненых и тонущих в воде людях, о падающих на дно обломках разрушенного моста, он попытался собрать своих сообщников. А путешественников подстерегала новая опасность — они оказались между Сциллой и Харибдой, так как запряженные в карету лошади, которыми героический Фанфан уже не мог более управлять, понесли. Связанные упряжью, они бросились в воду и поплыли вдоль реки, увлекая карету и тех, кто в ней находился, в адский водоворот. Молодой человек, вцепившись в вожжи, тянул их из последних сил. Напрасный труд! Обезумевшие животные не слушались его. Колеса экипажа наскочили на большой камень — карету тряхнуло. Фанфана выбросило на землю, и хорошо, что карета его не переехала! Госпожа Фавар и Перетта судорожно обнялись, обмерев от ужаса, а маршал уже поручал свою душу Богу. Первый кавалер Франции, впервые в жизни вылетевший из седла, на несколько секунд потерял сознание. Но оно вернулось к нему быстро. Он открыл глаза, пощупал себя и кинулся со всей быстротой к берегу реки. То, что он увидел, было ужасно. Очумевшие лошади тащили карету за собой по отмели из зыбучего песка, составлявшего в этом месте дно реки. И карета погружалась все глубже и глубже, погружалась медленно, но неотвратимо. Маршал и его спутницы уже взобрались на сиденье, понимая, что происходит, но бессильные предпринять что-либо, и взывали о помощи. Фанфан сразу понял, какая опасность им грозит. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что положение их безнадежно. Тем не менее, он бросился им на помощь, пытаясь во что бы то ни стало спасти своего начальника и обеих женщин. Он увидел, что двое дровосеков, работавших в рощице недалеко от места взрыва, привлеченные страшным грохотом, бегут к нему, бросив свои топоры. Он стал кричать, чтобы они бежали быстрее. Но в этот момент шевалье, собравший вместе всех своих сообщников, появился прямо перед ним со шпагой в руке и в маске. Фанфан еле успел выхватить свою саблю, которая осталась при нем, и оказался один против четырех. Началась страшная, неравная по силам дуэль.

Глава VI

ИЗ ЧЕТЫРЕХ ПРОТИВ ОДНОГО ОСТАЕТСЯ… ОДИН

Ситуация была критическая. С одной стороны, — Фанфан, один против четырех нападающих, с другой — тонущая карета, все глубже погружающаяся в воду, ежеминутно грозя утонуть в глубокой трясине. Прислонясь спиной к дереву, солдат героически боролся с противниками — колол, рубил, куда попало. Его длинная кавалерийская сабля махала в воздухе во всех направлениях, отражая удары нападающих. Все это происходило в зловещей тишине, которую нарушали только звон скрещенных клинков и глухие удары по телам.

Маршал, прижав к себе обеих женщин, умудрился вылезти из кареты и взобраться на заднюю ее часть, когда грязная, густая вода уже достигала их лодыжек. Вдруг еще двое дровосеков, которые, спрятавшись в роще, видели взрыв, пришли на помощь Фанфану. Но Хольм и Люрбек, оставив Фанфана сражаться с двумя другими противниками, направили свои удары на них. К сожалению, храбрые крестьяне оказались недостаточно ловкими. В несколько секунд их пригвоздили шпагами к земле, проткнув насквозь, как бабочек булавками. Но эта крошечная передышка дала Фанфану возможность отправить на тот свет англичанина Барнелла, и он уже лежал в траве с проколотым животом. Против Фанфана остались Люрбек и двое других его сообщников.

Несмотря на страх за женщин, сдавивший ему горло, и невероятную усталость, от которой, — он чувствовал, — у него начинала неметь рука, Фанфан напряг свои мускулы в последнем усилии, и, вспомнив один прием, которому его учил когда-то Бравый Вояка, он как бы раздвоился и сокрушительным ударом опрокинул Парри на землю. Затем, не потеряв ни секунды, он кинулся на Хольма и Люрбека с таким яростным видом и так стремительно, что те ударились в панику и позорно бежали, оставив убитых лежать на земле.

Надежда снова зажглась в глазах неустрашимого солдата, но его миссия еще не была выполнена до конца. Самое трудное еще надо было совершить, а времени уже почти не было.

Лошади, стремясь выбраться из песчаной трясины, которая их всасывала, только ускоряли погружение. Он услышал отчаянный вопль Перетты:

— Фанфан, Фанфан, помоги!

Этот безнадежный призыв потряс Фанфана.

Он стоял на берегу, в ужасе глядя на страшное зрелище. Еще несколько минут, и все бы было кончено. Зыбучие пески неминуемо поглотили бы вместе с каретой и Перетту, и госпожу Фавар, и маршала. Что делать?

Броситься в воду — нельзя, трясина моментально поглотит и его. Необходимо было найти средство, нечто вроде перехода над каретой и берегом. Фанфан его нашел! Перед ним, на самом берегу, стоял могучий тополь, высотой не меньше, чем в десяток метров. Опрокинув его, можно было бы, проползя по его стволу, добраться до женщин. Нужно было только свалить могучее, толстое дерево раньше, чем карета исчезнет под водой.

Он с отчаянием смотрел вокруг и вдруг увидел, что в руке одного из дровосеков, убитых в схватке, зажат топор. Он подбежал, схватил его и стал изо всех сил подрубать ствол. Щепки градом летели вокруг. Героический юноша вложил в эту борьбу все сердце, все силы, всю энергию, и вскоре в стволе образовалась глубокая выемка. Тут из леса подбежал еще один лесоруб и стал помогать ему.

— Держитесь, господин маршал, держись, Перетта, держитесь мадам Фавар! — выкрикивал Фанфан между ударами топора. Они рубили вдвоем.

Морис Саксонский понял, что они делают, и в его глазах зажегся свет надежды. И чем неотвратимее становилась гибель, тем энергичнее он подбадривал женщин.

— Смотрите, смотрите, что они делают! — кричал он. — Какой парень! Какой молодец! Какой герой!

— Он, в самом деле, удивительный! — сказала Перетта, у которой тоже зародилась вера в спасение.

— Ну, теперь я спокоен! — твердо заявил маршал, хотя его ноги уже были почти по колено в воде. — Этот смельчак наверняка вытащит нас отсюда.

Фанфан, обливаясь потом, весь в лохмотьях, растрепанный и бледный, рубил и рубил… Глядя на него, можно было сказать, что сказочный дровосек борется в заколдованном лесу с волшебным деревом.

Вдруг раздался громкий треск. Тополь перестал сопротивляться бешеному натиску топора и медленно, величественно наклонился к реке. Его вершина упала на крышу кареты, сбила шляпы женщин в воду.

Штандартоносец торжествующе закричал:

— Они спасены!

Он бросил топор, сложил рупором руки и закричал во все горло:

— Потерпите еще минуту, я иду!

Взобравшись на ствол дерева, превращенного в мост, Фанфан двинулся по веткам к карете. Это был последний момент. Вода троим уже поднялась выше колен.

Морис Саксонский, сильный, как Геракл, поднял на руки госпожу Фавар и передал ее Фанфану. Потом так же ему была вручена Перетта, которую он сам довел по дереву до берега. Наконец и маршал, с помощью Фанфана, достиг твердой земли.

Это был момент всеобщего ликования!

Перетта прижалась к груди Фанфана, плача от счастья, благодарности и восхищения.

Маршал завладел рукой госпожи Фавар, шепча: — Теперь, когда мы оба вместе избежали смерти, я смею надеяться…

Но госпожа Фавар — образец самообладания, — тихонько отняв у него руку, сказала со своим обычным лукавством: