Она с раскаянием посмотрела на меня.

— Я старалась сказать об этом деликатнее, Эмма. Прости, дорогая, если у меня не получилось.

Я смотрела вниз на свою недоеденную пищу. Чувствовала на себе взгляд Бордена, но не могла встретиться с ним глазами. Моя мать была моей слабостью. Вы поднимаете эту тему — и я рассыпаюсь. Внутри меня похоронено слишком много обид, нерешенных и заброшенных.

Стало тихо и неуютно. Никто не ел.

— Так вот что вам не дает покоя, миссис Уорн? — спросил Борден, попадая в самую точку. — Вы сравниваете меня с человеком, который надругался над вашей дочерью?

Я бросила взгляд на бабушку. Она была удивлена его вопросом. Возможно, она не ожидала, что он знает обо всем, что произошло.

— Я просто беспокоюсь о своей внучке, — ответила она. — Я хочу понять ваши отношения.

— Я не причиню ей боли, — сурово сказал он ей. — Только, если она сама этого захочет.

Я чуть не застонала. Мое лицо вспыхнуло, а бабушкины глаза вылезли из орбит. Он умышленно упомянул о синяках, которые она всегда внимательно разглядывала. Он позволил бабушке узнать, и теперь ее воображение разыграется.

Но он казался довольным такой реакцией и спросил:

— Что еще вы хотели бы знать, чтобы ваше беспокойство стало меньше, миссис Уорн? Я собираюсь сделать это только один раз. Спрашивайте все, что хотите, и я буду честен с вами.

Бабушка пристально вглядывалась в него. От предыдущего шока не осталось и следа.

— Вы все еще наркоман?

Борден не выглядел оскорбленным.

— Нет.

— Это был героин, не так ли?

На этот раз для ответа ему потребовалась пара секунд.

— Да.

— Как давно вы чисты?

— Четыре года.

Я удивленно моргнула. Удивилась только потому, что ожидала большего срока. По сути это означало, что, даже вернувшись, он употреблял наркотики. Увидев мое удивление, он сжал губы в тонкую линию. Могу сказать, моя реакция обеспокоила его.

— Моя внучка, — продолжила бабушка, — она ничего не видела, не так ли?

Я напряглась, сердце пронзила боль. Неужели он будет рассказывать об инциденте в переулке? Будет ли? Тогда я осознала, что для меня Борден слишком непредсказуем.

— Бабушка, — начала я.

— Нет, Эмма, пожалуйста. Я разговариваю с твоим парнем. Разве он им не является? Ведь сейчас он твой парень?

Назвать Бордена моим парнем звучало как-то по-детски, но я кивнула.

— Да, это так. Но мы пришли сюда не на допрос. Мы пришли вкусно поесть…

— Ты моя плоть и кровь, и я не была бы твоим опекуном, если бы не задала правильных вопросов этому человеку. Я хочу знать, видела ли ты что-нибудь, и хочу услышать ответ от него.

Глядя совершенно непроницаемым взглядом, Борден ответил:

— Например, что, миссис Уорн?

— Вы знаете, что, — медленно ответила бабушка. — Не оскорбляйте меня, делая вид, что не понимаете, о чем я говорю. Я наслышана о том, чем вы занимаетесь, и не хочу, чтобы моя внучка находилась в центре всего этого.

— И чем же таким, по-вашему, я занимаюсь?

— Незаконными вещами.

— Это очень расплывчато. Что-нибудь конкретное?

— Это касается наркотиков, тем более у вас есть репутация наркомана… Убийства. Все, что связано с преисподней, в которой вы находитесь. Малейшее соприкосновение с этой грязью, и моя внучка может оказаться в большой опасности. Вам не приходило это на ум? Или вы понимаете, что делаете, и все равно тянете ее к точке невозврата?

Я крепко сжала вилку. Черт.

Борден оставался спокойным, хотя я слышала, как разок скрипнули его зубы.

— Весь мой бизнес легален, а все, что вы слышали — это слухи, распускаемые ничего не знающими, несведущими людьми, которые создают себе известность, превращая все это в спектакль. Мне нечего скрывать. Я понимаю ваше беспокойство, но могу обещать, что со мной ваша внучка в безопасности. Она не была бы моей, если было бы по-другому.

Он лгал так гладко, без следов сомнения. Если бы я не была осведомлена лучше, он бы почти убедил меня.

— Вот интересно, мистер Борден, — задумчиво сказала бабушка, — Кейт вы тоже давали такие обещания, прежде чем ее жестоко убили?

Борден застыл, и одновременно с этим моя душа ушла в пятки. Время замерло, и в эту пролетающую секунду я увидела, как боль Бордена слоями поднимается кверху. Его защитная оболочка треснула, и он истекал кровью прямо передо мной — вся незаживающая боль, все еще живущая в нем, выплескивалась наружу. Он сделал глубокий вдох и начал медленно выдыхать. Бесстрастное выражение лица вернулось к нему, и он открыл рот, чтобы ответить.

— Не отвечай на это, Маркус! — быстро сказала я.

Он стрельнул в меня взглядом своих голубых глаз. Я покачала головой и снова четко произнесла:

— Не надо, — потом я повернулась к бабуле. — Достаточно, бабушка.

Она не обратила на меня внимания. Ее укоризненный взгляд испепелял мужчину, когда она продолжила:

— Он утверждает, что может защитить тебя, что у него все законно, но, тем не менее, перед нашим домом стоят автомобили. И те несколько раз, что ты навещала меня, наш дом был окружен какими-то людьми. Скажите, как она может быть в безопасности, когда вы первый прилагаете столько усилий, чтобы охранять ее, мистер Борден? От чего такого вы ее защищаете?

— Бабушка, — прошипела я, — прекрати.

— Мне нужно знать…

— Тебе нужно остановиться…

— Я не собираюсь останавливаться, пока он не ответит…

— Достаточно! — сорвалась я и стукнула кулаком по столу, напугав ее. Она выпучила на меня глаза, прижимая руку к сердцу. Моя же грудь быстро поднималась и опадала, сердцебиение тревожно ускорилось.

Это была ошибка. Ужасная ошибка. Я знала, что так будет. И что, в первую очередь, меня заставило это сделать? Это никогда бы не сработало. Она никогда не примет нас. Какое-то время я держала глаза опущенными в свою тарелку, пытаясь успокоить дыхание. Зрение было нечетким из-за невыплаканных слез, и я продолжала дышать, пытаясь остановить беспорядочный поток мыслей, проносящийся сквозь меня. Когда же самообладание, наконец, вернулось, я еще раз взглянула на нее и спокойно сказала:

— Больше никаких вопросов.

Она просто уставилась на меня так, словно впервые видела. Словно вообще меня не знала. И я бы солгала, если бы сказала, что это не разбивало мое сердце. С трудом сглотнув, она медленно кивнула.

Мы снова продолжили есть, или, по крайней мере, делали вид, но за все время больше не было произнесено ни слова. Когда мы закончили, я встала, убрала со стола и помыла посуду. Тем временем бабуля сидела на месте, ее тело обмякло, но взгляд, обращенный к Бордену, все еще был полон ненависти.

— Пора ехать, — сказала я ему.

Он не стал заставлять ждать. Встал и с непроницаемым видом взглянул на нас с бабушкой. Нахмурившись, бабушка наблюдала за каждым его шагом и движением.

— Я не хотел создавать проблем, — прошептал он в мои волосы, проходя мимо.

— Ты их не создал.

— Я буду в машине.

Я кивнула. Его губы скривились, когда он, выходя, повернулся к бабушке, остановившись на пороге кухни. Бабушка наблюдала за ним краем глаза, ее тело было совершенно неподвижно.

Он вздохнул, и было ощущение, что прошла вечность до того, когда он, наконец, заговорил с осуждением в голосе:

— Я давал Кейт такое обещание, миссис Уорн. Я говорил ей, что все будет хорошо, но подвел ее. Однако, я не собираюсь подводить вашу внучку. Она хочет меня, и я совершенно не собираюсь извиняться за то, что тоже хочу ее. Она будет моей так долго, как сама этого захочет. И чем раньше вы примете это, тем быстрее сможете продолжить свои отношения с ней.

Он исчез из кухни, и через минуту входная дверь закрылась. Теперь, когда мы остались одни, воздвигнутая ею стена рухнула. Она посмотрела на меня — в ее глазах ясно читалось опустошение. Мы посмотрели друг на друга, и вдруг слезы заструились по нашим щекам.

— Бабуля, — нерешительно сказала я.

— Я разочарована в тебе, — дрогнувшим голосом прошептала она в ответ. — И я никогда раньше не чувствовала такого по отношению к тебе. Я не смогла сдержаться, поэтому прости, если сделала тебе больно тем, как отреагировала.