В тот момент, когда Внешний Дозор обнаружил, что манти производят разведку Шантильи, её линейные крейсера, уже находящиеся на предписанных позициях, замаскировались и ввели жесткий контроль излучений согласно оперативному плану «Дым и Зеркала». Кроме того, две трети ЛАКов перешли в состояние полной готовности, однако остались на базах. Белльфойль продолжала использовать двести ЛАКов в обычном режиме, чтобы манти смогли их засечь, однако ещё четыреста «Скимитеров», базирующихся на главной космической станции Веспасиана и ещё десятке безобидно выглядящих орбитальных платформ, внешне неотличимых от станций перевалки грузов, остались полностью невидимыми.

Теперь же, как и всякий хороший фокусник, Белльфойль начала представление, прочно приковывая внимание аудитории к тому, что она хотела ей показать.

— На подходе примерно тысяча девятьсот ракет, — объявила лейтенант-коммандер Гор.

— Вас понял. Лейтенант Патисон, не будете ли вы столь добры, чтобы попросить Кинжал Один поторопиться с прибытием.

Майкл Оверстейген при виде шквала ракет, несущихся сквозь пространство к его кораблям, говорил так же спокойно, растягивая слова, как и обычно.

— Оборонительный план «Альфа», — продолжил он. КЕВ «Ника» и КЕВ «Гектор» развернулись. Они легли на борт, поворачиваясь к приближающимся ракетам днищами клиньев. Однако платформы «Замочной скважины» располагались далеко за пределами их защитных стен и система ПРО уже полным ходом искала цели.

— Похоже, вы были правы, сэр, — невозмутимо заметил Блюменталь. — Это, — он указал на символы на своём дисплее, изображающие неуловимые импеллерные сигнатуры — должны быть имитаторы.

Оверстейген кивнул. Ракеты, атакующие «Нику» и «Гектора», были выпущены из точки, находящейся по эту сторону Веспасиана и примерно в световой минуте к «северу» от него… на удалении в добрых четыре световые минуты от имитаторов Блюменталя.

— Явно, они хотели подпустить нас как можно ближе, прежде чем стрелять, так что привлекали наше внимание к месту, где их не было, — согласился Оверстейген. Но даже теперь, когда он произносил эти слова, что-то продолжало его тревожить.

— Всем Кинжалам, Кинжал Один! — выпалил коммандер Диллинджер. — План «Мухобойка». Повторяю: план «Мухобойка»!

Все сорок восемь «Катан» отряда «Кинжал» практически мгновенно изменили ускорение. Только что они тормозили на семистах g, находясь в шестидесяти тысячах километров позади «Ники» и аккуратно выравнивая скорость для встречи, а в следующее мгновение они разгонялись на тех же самых семистах g, чтобы догнать линейные крейсера и выйти вперёд. Хотя они были меньше и намного хрупче любого линейного крейсера, но являлись намного более сложными целями для ракетного обстрела с дальней дистанции и мчались к врагу, чтобы их установки ПРО оказались между приближающимися МДР и их жертвами.

— «Катаны» выдвигаются для перехвата, мэм, — объявил Эриксон и контр-адмирал Белльфойль кивнула, подтверждая и одобряя. Шансы «Кира» выжить в следующие полчаса или около того были ничтожны, но она сумела выбросить это обстоятельство из головы, сосредоточившись на текущей задаче.

— Напомните «Зеркальным коробкам» не открывать огня без моего особого приказа, — распорядилась она.

— Есть, мэм.

— Проклятье, — воскликнула Мишель Хенке с относительным спокойствием, далеко не соответствовавшим её душевному состоянию. То, что инстинкт её не подвёл, не слишком улучшало ощущение при виде массированного ракетного залпа, несущегося к «Нике» и «Гектору».

— Максимальное ускорение, — приказала она Стэкпоулу. — Идите на сближение с Оверстейгеном и приготовьтесь поддержать его ПРО.

— Есть, мэм! — чётко ответил операционист. — Но для наших противоракет дальность будет чертовски велика, — заметил он. — И мы слишком далеко для организации взаимодействия с «Никой» и «Гектором». Даже с использованием сверхсветовых каналов телеметрии, мы попросту слишком далеко для того, чтобы эффективно обмениваться данными.

— Я понимаю, Джон. Однако, в худшем случае, каждая уничтоженная нами атакующая птичка будет просто одной из тех, которые Оверстейген так или иначе пристукнул бы. А если мы подстрелим ту, которую он бы упустил…

— Да, мэм.

Стэкпоул начал отдавать приказания, а Хенке вернулась к своему дисплею. «Операционист прав насчёт проблемы рассредоточения», — думала она. Её дивизион линейных крейсеров находился в двух с половиной миллионах километров позади Оверстейгена. Ей хватало досягаемости — едва-едва, используя новые противоракеты увеличенной дальности — чтобы усилить его оборону, но её поддержка на такой дистанции будет намного менее эффективной. Однако в характере атаки что-то…

— Слишком мало ракет, — внезапно заявил Оливер Манфреди. Хенке подняла взгляд, поворачиваясь к начальнику штаба и Манфреди покачал золотоволосой головой. — Меньше двух тысяч ракет в залпе, мэм. Это меньше трёхсот их стандартных подвесок. А где остальные?

Хенке секунды три взирала на него, а затем крутанула кресло, поворачиваясь к лейтенанту Камински.

— Дайте мне экстренный канал связи с капитаном Оверстейгеном!

— Есть, мэм, — немедленно отозвался связист.

— Беглый огонь! — рявкнул Диллинджер и «Катаны» отряда «Кинжал» начали встречной волной выстреливать противоракеты.

Диллинджер действительно не любил вспоминать, насколько дорогой на самом деле была каждая из «противоракет» его ЛАКов. Системы, установленные на «Гадюке» для обеспечения возможности борьбы с ЛАКами, вдвое увеличили её стоимость по сравнению с противоракетой увеличенной дальности действия Марк-31, на базе которой она была создана. Однако «Гадюка» сохранила основные системы двигателя Марк-31, и импеллерный клин противоракеты был её обычным оружием против ударных ракет. Это означало, что «Гадюка» всё ещё прекрасно годилась для использования в качестве оборонительного средства, а резервирование части из них для противоракетной обороны вместо траты места в погребах на специализированные Марк-31, которые не могли использоваться для стрельбы по кораблям, упростило снабжение боеприпасами и придало им потенциальную пригодность и для атаки и для обороны.