О’Кими смеется, ей тоже весело. Фудзи-сан, священная гора, ты действительно приносишь счастье!
Муцикава начал беспокоиться, не устала ли его маленькая Кими-тян. Они сильно задержались в дороге, стало уже совсем темно. Нужно лишь последнее усилие. Скоро станция, уже видны огни, всего лишь несколько поворотов отделяют их от домика. Но Кими-тян смеялась. Она уверяла, что боится темноты только в комнате, и то лишь потому, что там есть мыши. А здесь, когда они идут вместе…
Но вот и домик станции. Около него - столб с фонариком, бросающим на землю светлый круг.
Усталые путешественники уже ступают по освещенной земле; на ней тени в форме знаков. Ведь это иероглифы. Их можно прочесть.
О’Кими резко остановилась читая.
«Паралич, труп, могила», - мелькнуло в голове Муцикавы.
Он взглянул в лицо О’Кими, попавшее теперь в свет фонаря, на стенках которого были написаны стихи.
И Муцикава увидел выражение почти суеверного ужаса, исказившее личико О’Кими. И он увидел еще, что по этому личику текли слезы…
Кими-тян отбежала в тень. Но Муцикава уже все понял. Он готов был упасть на землю, рвать на себе одежды и грызть камни.
Проклятье! Священная гора Фудзи-сан отняла у него его счастье - счастье, которого не было.
Глава четвертая
КАНДИДАТЫ
Инженер и политик Ричард Элуэлл возмущенно поднялся. Его благородное лицо дышало гневом.
- Сэр! Мне рекомендовали вас как человека, могущего провести техническую работу по предвыборной кампании, и я согласился платить вам за это огромную сумму - пятьсот долларов в неделю. Но то, что я услышал здесь от вас… Вы ошиблись во мне, мистер Кент. Вы видите перед собой не карьериста, желающего любым путем достигнуть высшего поста американского континента, а человека, преданного интересам нации. Вам следовало бы понять, что я не только политик, но и инженер, которого уважают рабочие, техники и капиталисты, которого обожают студентки и студенты. Я не только владелец судостроительных верфей, но и публицист выступающий с международной трибуны американской прессы со всей ответственностью истого американца, Я не могу позволить себе выслушивать вас, сэр. Для меня Америка - символ Благополучия, Религии и Порядочности.
Рука мистера Элуэлла готова была подняться, чтобы указать на дверь.
Мистер Кент соскочил с края стола, на котором бесцеремонно сидел, и успел поймать руку разгневанного мистера Элуэлла, крепко придавив ее к столу.
- Прошу прощения, сэр, - политический босс постарался растянуть мешки под глазами в улыбку, - я не хотел оскорбить вас. Я лишь изложил вам некоторые приемы своей профессии. У каждой фирмы есть свой секрет. Можно упрашивать избирателей, чтобы они избирали себе президентом кандидата потому, что он умен, справедлив и жаждет блага стране. Не спорю, были случаи избрания президента таким бездарным способом. Но оставим эту старинку нашим противникам. У меня другой стиль. Я прежде всего учитываю вкусы избирателей. Это мой патент. Словом, сэр, насколько я понимаю, вы нужны партии, а вам нужен Белый дом и провожатый в него. Я к вашим услугам. Мы с вами прискачем к столбу первыми.
Мистер Элуэлл нервно барабанил холеными пальцами по столу. Казалось, что еще мгновение - и он выгонит бойкого политического импресарио.
- Что действует на толпу, сэр? - продолжал, не смущаясь, мистер Кент. - Искусство, сэр, только искусство! Живопись, сцена, кино, музыка. И важно не то, что они затрагивают умы зрителей и слушателей, но то, что они действуют на их чувства. Овладейте чувствами избирателей, сэр, и, клянусь честью, мы победим. А для того чтобы овладеть сердцами людей, нужен драматический жест, нужен, как мы, политики, говорим, «хокум». Его ждут ваши избиратели.
Мистер Кент снова комфортабельно устроился на письменном столе Элуэлла.
- Итак, прежде всего - зрелище. У вас подходящая фигура, сэр. Глядя на вас, мог бы напиться со злости любой кандидат в президенты. - Мистер Кент картинно протянул руку к мистеру Элуэллу. - Посмотрите, джентльмены, на это лицо без единой морщины, лишь с двумя глубокими складками, выражающими мужество и энергию! Посмотрите на эти седые виски, так красиво оттеняющие смуглый цвет кожи уроженца юга! На светлые прямодушные глаза! А ваша безукоризненная манера одеваться, сэр! Дуг, сэр, дуг! - Мистер Кент выговаривал слово «гуд» - хорошо - наоборот, что на его залихватском жаргоне должно было означать двойное одобрение. - Мы придумаем вам хокум. Есть у вас порванные носовые платки? Нет? Дэб - плохо. Надо завести. Мы условимся с вами так: произнося перед избирателями предвыборную речь, вы в соответствующий момент вынете из кармана выглаженный, но порванный платок. Смущайтесь и говорите, что виновата миссис Элуэлл, что у вас, конечно, есть дюжины целых платков, но ваша жена очень рассеянна. Но она прекрасная женщина и умеет зато хорошо воспитывать детей. Ах, эти детишки, прелестные малютки! - Мистер Кент взял со стола фотографию с двумя кудрявыми головками, красовавшуюся на столе Элуэлла. - Вы передадите в толпу несколько таких фотографий и начнете болтать с парнями по-приятельски. Это даст вам не один миллион голосов. Все скажут: «О, Элуэлл? Это свой парень!»
- Запомните, мистер Кент, что я буду выступать как политический деятель, а не в качестве актера. Моя задача - защитить американские интересы во всех уголках земного шара. Защитить молитвой, помощью другим странам, наконец силой! Бог, даровав нам, американцам, процветание, возложил на нас тяжелое бремя руководства миром, и мы будем нести это бремя, а не строить мосты из свободного мира к марксистам через Северный полюс.
- Замечательно, сэр! Дуг! Дуг! - застыл в восхищении мистер Кент. - Вы правы: толпе надо показать, под каким флагом мы идем в Белый дом. В каком вопросе мы не сходимся с нашим противником, судьей Ирвингом Мором? Прежде такими вопросами были: вхождение или невхождение Америки в Лигу наций, отмена или сохранение сухого закона, воевать или не воевать. И вы прекрасно сформулировали свои политические позиции. Мы против постройки подводного плавающего туннеля через Ледовитый океан к врагам цивилизации. Ваш противник защищает туннель? О’кэй! Вы же выступаете как человек, спасающий свободный мир от пагубного общения…
- Довольно! - прервал мистер Элуэлл. - Я не собираюсь входить с вами в обсуждение своей политической платформы.
- О’кэй! - склонил голову Кент. - Мы лишь обсуждаем детали предвыборной кампании. Что касается меня, то одному сенатору, выборы которого я проводил много лет назад, по такому деликатному вопросу, как отмена сухого закона в его штате, я советовал говорить так: «Все силы свои я положу на борьбу против страшного яда, могущего отравить нацию, однако я готов рассмотреть все разумные предложения к удовлетворению естественных потребностей американцев». В предвыборных речах я бы лично не излагал никакой программы, а лишь ссылался на библию и конституцию. Уверяю вас, многие избиратели были бы вполне довольны. Стоп! Стоп, сэр! Я уже молчу. Перехожу к будничным вопросам, к текущим расходам… Имеет мистер Элуэлл о них представление? Дуг, я не сомневался.
Мистер Элуэлл нехотя сел в кресло и, полуобернувшись, - продолжал скучающе постукивать пальцами по столу. Сколько хлопот связано с этой предвыборной борьбой! Если бы этот Кент не пользовался славой человека, успешно проведшего не одну кампанию, разве, стал бы Элуэлл тратить время?
- Расходы, расходы, - качал головой мистер Кент. - Вы, конечно, богатый человек, мистер Элуэлл, крупный акционер нескольких судостроительных заводов, но… ваших средств будет недостаточно, сэр. Партийный же аппарат берет, а не дает деньги. - И, наклонившись через стол к мистеру Элуэллу, а по пути взяв из коробки сигару, мистер Кент продолжал: - Далеко не все знают, что в день выборов все могут решить «пловцы», - это секрет моей фирмы, сэр. - Мистер Кент многозначительно подмигнул. - Эти славные парни или не имеют работы, или не хотят ее иметь, но зато обладают большой семьей: папами, мамами, братьями, сестрами, тетями, дядями, бабушками, дедушками и просто собутыльниками. Да, сэр. Я вам открою тайну: знайте, что на каждом избирательном участке, включающем до четырехсот избирателей, мой доверенный всегда имеет на примете дюжину таких парней. Если им сунуть в день выборов пять или десять долларов, то они приволокут к избирательным урнам всю свою семейку - человек десять, - и мистер Кент щелкнул пальцами, стараясь поймать взгляд патрона. Представьте себе, сколько голосов вы заполучите таким образом! Если «пловцы» будут наши, при условии, конечно, что ваши деньги перейдут к ним, то я берусь, как у нас говорят, провести в президенты рыжего пса против апостола Павла.