— Д-доброго дня. — Хробанов что ли заикаться начал? — Если только дня и если только доброго.

— Злой ночи, — Самойлов хихикнул и подтолкнул Ольгу к учёным, — Иди, милая, потом позажимаетесь. Жена твоя, суслик, молодцом, кстати, держалась, пока другие жидким обсирались. Вон тех двух кретинов вообще на себе пёрла, пока, сука, еб…ные пауки остальных на куски дерибанили.

— Здоровые, чёртные? — уточнил я.

— Они, сука, самые, — Самойлов сплюнул, — Вам, как могу развидеть, тоже вломили по жопе, по самое не балуй. Кстати, от кого вы так сваливали? Я в дырку заглянул — пусто.

— Старый знакомый, — я внезапно подумал: если в смерти Казимира виноват Зверь, то где Теодор и что, собственно, означала та надпись? — А вломили нам да, классно.

— Д-давайте вернёмся к делу, — Хробанов присел на корточки и дрожащими руками расстелил на земле листки карты, — Я совершенно запутался и перестал понимать, куда следует идти.

Некоторое время я следил за движением тонкого дрожащего пальца, рисующего, каким путём двигалась вторая группа. Всё это время Лифшиц нависал над Хробановым и отпускал какие-то, совершенно неуместные и откровенно идиотские, комментарии, смысла которых я не понимал. В конце концов, когда одноглазый завернул что-то про тысячеглазую хранительницу средних пределов, я не выдержал и остановил рассказчика. Тем боле, что мне показалось, будто он и сам не очень понимает, куда именно указывает его перст.

— Что с ним? — спросил я у Самойлова и кивнул на психа. — Крыша уехала?

— И уже давно, ептить, — почти весело откликнулся Виктор Семёнович. — К сожалению, это выяснилось чересчур поздно. Понасобирали, б…дь, сплошных уё…ков! Одни заговоры, етить, устраивают, а другие… другие, б…дь, вообще полный пи…дец!

— М-моя вина, — Хробанов печально кивнул седой поцарапанной головой. — Когда его порекомендовали в качестве опытного оккультиста, не удосужился сразу затребовать биографию. Уже перед самым выходом узнал кое какие подробности, но Пётр Степанович настоял. Сказал, дескать не помешает.

— Не так он говорил, — Самойлов хрюкнул. — Лишний хер жопе не помеха, вот как он сказал. А типа этого я тоже вспомнил. Ещё в бытность ментом, видел урода в ориентировках. Подзабылось, правда.

Лифшиц глухо захохотал и отошёл. Я проводил его взглядом и лишь убедившись, что Иван Иванович мирно прильнул спиной к стене пещеры, кивнул Хробанову:

— Так в чём фишка-то?

— Он действительно очень опытный и знающий оккультист. Был, по крайней мере. Называл себя служителем Перуна и возглавлял секту Прометеистов-огнепоклонников. Их подозревали в похищении и сожжении людей живьём. В основном — детей.

— А доказательств — фигушки, — подтвердил Самойлов. — Поэтому и за жопу взять не смогли. А тут эта б…дь давай чудить: пару раз едва не угробил всю группу дурацкими выходками, глаз, вон, себе выдрал, за каким-то хером. А теперь совсем с катушек съехал: бормочет всякую дичь и хихикает, как дебил.

— Так грохните его, — предложил я, сам поразившись тому, как легко с языка сорвалось жутковатое предложение. Хробанов дико уставился на меня, а Самойлов прищурился, поглаживая гладкий подбородок.

— Подумаю над твоим предложением, — он покосился на Лифшица. — Если этот мудень ещё что-нибудь выкинет…

— Спрячьте свои бумажки, — посоветовал я Хробанову, который продолжал тихо офигевать, сидя на корточках. — Очень сильно подозреваю, что они нам не помогут. Кажется, проклятущее место постоянно меняется, так что дважды пройти одним маршрутом не получится.

Не стану же я им открывать концепцию Бездны, которую поведал мне призрак во сне. Во-первых — никто не поверит, а во-вторых перспектива неминуемой гибели способна всех здорово расстроить. Кто-то может даже сдуру попытаться убрать везунчика и занять его место.

Пришло время осмотреться. Итак, очередная странная пещера, причём строгих геометрических пропорций. В смысле, и пол, и потолок имели форму восьмиугольников с равными сторонами. Мерять не стал, но вроде бы именно так. Верхний светился слабым голубым светом, по всей плоскости, отчего вокруг становилось светло. На гладких стенах светло-коричневого цвета время от времени проступали золотистые пятна различной формы и размеров. Какой-то, блин, ланж-бар, мать его! Музычки только не хватает.

Выходов имелось ровно три. Во — первых — дыра в полу, куда я лезть больше не собирался. Во-вторых — дыра в потолке, как раз напротив первой, но, чтобы туда опасть, неплохо бы научиться высоко прыгать. Метров, эдак, на десять. И полседняя дверца, видимо та, через которую сюда попал славный отряд: шикарный портал с колоннами и какими-то изваяниями над высокой аркой. Напоминает вход в какой-то древний храм.

— Что там? — спросил я Хробанова и тот ошалело уставился на меня, — Выглядит гламурно.

— Ни хрена, — ответил за него Самойлов. — Длинный, до одури, коридор, а потом начинаются тоннели, где летает эта злое…учая огненная дрянь. И ещё бегают грёбаные паучки. Всё. Одно скажу: я туда — больше ни ногой!

Прям-таки мои собственные мысли насчёт дырки в полу. Я поднял голову и ещё раз изучил отверстие над головой. В мягком свете, который излучал потолок, рассмотреть что-либо за краями провала не получалось.

— Высоко, — проворчал Самойлов и кивнул под ноги. — А туда?

— Давайте попробуем вверх, — со вздохом сказал я и показал на пленников. — Отпустили бы вы их. Один чёрт они уже ни хрена не сделают, а тащить их на себе — ещё тот геморрой.

— У меня имеются определённые указания, касательно этой сучки, — проворчал Самойлов и похлопал по автомату. — Достаточно чёткие указания.

Диана повернула голову. Смотрела она умоляюще и смотрела именно на меня. Чёрт возьми, нахрена я трахал эту сволочь? Так бы плюнул и забыл. Гадина всё верно рассчитала и теперь я испытывал дискомфорт и желание её защитить. Да, глупо, а что делать?

— Э-э, — сказал я, поднимая руку. Самой интересное, что больше никто даже попытки не сделал заступиться за падшую дамочку. Мало того, стоило Самойлову начать эдак вкрадчиво говорить, похлопывая по автомату и один из бойцов поморщился, а мужики-учёные сделали попытку спрятаться за спины своих фемин. Кажется, мы что-то пропустили и возможно, это — к лучшему. — Давайте так, пусть сердещная ещё немного попортит воздух, а уж когда выберемся…

Лифшиц утробно захохотал, а Самойлов с интересом уставился на меня. Он — с интересом, а вот Ольга — с подозрением. Ещё никогда Штирлиц не был так близко к провалу.

— Утюг выразился совершенно недвусмысленно, ёптить, — медленно сказал Виктор Семёнович. — Завести шалаву, как можно глубже и оставить. Что должно случиться, чтобы он передумал или я вдруг решил пойти против его воли? Паря, ёп-та, хочешь, чтобы в следующий раз это бл…дское указание выполнял кто-то другой? В отношении меня?

Я лихорадочно искал хоть какие-нибудь аргументы и в самый последний момент вспомнил прощальный разговор с сыном Утюга.

— А если, когда вернёмся Петра Степановича не окажется в живых, а управлять хозяйством будут её люди? — Самойлов задумался, а вот Диана выглядела по-настоящему потрясённой. Лис проворчал что-то, не по-нашему. — Деньги не пахнут, а с новым хозяином лучше договариваться, пока он цел и невредим.

— Петрович нашептал? — проворчал Самойлов и сплюнул сквозь зубы, — Витал что-то, эдакое, гадское, в воздухе…Уломал. Но учти, если Утюг окажется жив, сам её зароешь в саду. Место я покажу.

Мне показалось или выдохнули все, а не только Диана? Тем временем, Виктор Семёнович подошёл к Лису и взяв бойца на прицел, кивнул мне:

— Ну давай, адвокат, поработай. Доверия этому козлу, учитывая его косяк, у меня нет, а просто так тащить урода я не собираюсь. Что скажешь?

— Он нам помогал. — сумрачно буркнул я, ощущая внутри странную опустошённость. Оказывается, за славной простецкой личиной начальника охраны таился хладнокровный убийца. А чего, собственно удивляться, учитывая, на кого он работал. — Просто сбросьте его в дыру, что ли. Живым, в смысле. Там за нами хрень жуткая гналась, заодно проверим, осталась или нет.