- Я удивляюсь вам, сэр! - наконец отозвался Гистингс. - Не могу понять: кто говорит вашими устами - ректор одного из славнейших и известнейших учебных заведений Америки Или отставной генерал? Вы говорите о войне и оружии массового истребления людей, как о какой-то, простите, игрушке!
Человек, названный ректором и генералом, не понял иронии собеседника и даже усмехнулся:
- Вот именно, в данную минуту я рассуждаю, как военный и политик. Всю жизнь я считал себя более политиком, нежели военным… Но позвольте, я закончу свою мысль. Итак, возвращаясь к затронутой теме, я хотел бы сказать, что обязанностью каждого настоящего американца является сейчас работа над изобретением такого эффективного оружия. Да-да! Возьмем, например, историю последней войны. И немцы и японцы усиленно работали над созданием новых видов вооружения и добились немалых успехов. Теперь мы использовали часть их изобретений, а некоторые еще ожидают своей очереди…
Профессор Гистингс беспокойно заворочался в кресле. Ректор жестом попросил его не перебивать:
- Сейчас я закончу, и вы выскажете свое мнение… Вы, профессор, конечно, интересовались такими вопросами, тесно связанными с вашей специальностью, как немецкие и японские исследования в области бактериологического оружия?
Профессор вскочил и гневно крикнул:
- Это дела чуждые, враждебные моей специальности! Моя специальность - ликвидация болезней, уничтожение бактерий, а не использование их для убийства людей!
Ректор поморщился. Прекратив хождение по кабинету, он повернулся к Гистингсу и голосом, выдававшим явное раздражение, заметил:
- Я слышал это уже не раз. Может быть, вы все-таки позволите закончить мою мысль? - Он снова заходил по кабинету. - У японцев уже были большие достижения, они даже проводили практические опыты. Немцы не успели как следует отстроить познанский центр, но их идея заслуживает самого пристального внимания. Она просто гениальна! И мы, американцы, обязаны претворить ее в жизнь. Бактериологическая бомба - вот оружие, каким мы должны владеть, если хотим выиграть войну. Мы должны помнить, что наши людские резервы сравнительно с противником довольно ограниченны. Это только газеты трубят о том, что наша атлантическая армия - сила. В сущности же, это очень слабая сборная команда. Основой нашей победы может быть только соответствующее оружие, не требующее участия крупных армий…
Профессор искоса взглянул на ректора:
- Могу я задать вам один вопрос?
- Пожалуйста!
- Знаете ли вы Чапека?
Генерал недоуменно пожал плечами:
- Чапека? Какого Чалека? Кто он такой? Я не знаю человека с такой фамилией.
- Карела Чапека!- со скрытой иронией ответил профессор. - Это писатель, чешский писатель.
- А-а-а… - генерал недовольно скривил губы и равнодушно добавил: - Что он теперь делает?
- Увы, ничего!-уже не сдерживая ядовитой улыбки, произнес профессор. - Умер. И довольно давно.
- Почему же вы вспомнили о нем? - вспыхнув, прохрипел ректор, поняв, что профессор посмеялся над ним.
- А вот для чего. Он написал повесть «Кракатит», в которой вывел людей, очень напоминающих вас, сэр. Они тоже мечтали о том, чтобы покорить мир и истребить человечество каким-нибудь неизвестным дотоле оружием…
Генерал слушал профессора с возрастающим недовольством, но профессор продолжал дальше:
- В этой повести, сэр, выступает некий инженер, который изобрел взрывчатое вещество необычайной силы, что-то вроде прототипа атомной бомбы, но в виде порошка, подвергаемого действию определенных лучей…
На лице ректора отразилась заинтересованность:
- Говорите дальше, профессор! Я готов даже прочитать эту книжку. Вероятно, она должна быть интересной?
- Смотря для кого!.. - сердито ответил профессор.- Так вот, представьте себе, что за это изобретение инженера хотели озолотить…
- И правильно! - перебил ректор.
- Но инженер не хотел продать изобретение…
- Дурак! - буркнул генерал.
- Согласен с вами, сэр! - усмехнулся профессор и, видя оттенок удовлетворения на лице генерала, быстро добавил: - Но совершенно с другой точки зрения. И считаю его скорее не дураком, а слепым человеком. Он не умел бороться с преступниками, которые хотели вырвать у него секрет кракатита. Он не видел силы, на которую можно было бы опереться, и хотел все сделать один. Но мы умнее его. Намного умнее!
Генерал пожал плечами. Философские, как он полагал, разговоры профессора надоели ему.
- Вернемся к затронутой теме, - предложил он. - Итак, я уже говорил, что считаю долгом каждого настоящего американца работать для торжества нашей американской идеи…
- Идеи? - перебил профессор. - Простите, какой идеи, сэр? Идеи уничтожить мир? Мечты о колоссальных прибылях, добытых ценой человеческой крови?
- Идеи западной демократии! - едва сдерживаясь, ответил генерал. - Идеи защиты западной культуры!
- От кого?
- От коммунистического потопа.
- Это значит от тех, кто выше всего ценит культуру?
Ректор нахмурился:
- Профессор, я прошу вас не заниматься коммунистической пропагандой в моем кабинете!
- Вы правы! - насмешливо ответил Гистингс.- Стены этого кабинета привыкли слышать только гитлеровские бредни.
Профессор!.. - в голосе ректора послышалась ярость.
Гистингс встал:
- Я позволю себе просить вас, как военного и прежде всего как политика, ответить мне: верите ли вы, что бактериологическая бомба во время той войны, которую хотите развязать вы и ваши друзья, действительно будет использована?
- Если только мы закончим к тому времени исследовательские работы, безусловно да!
Профессор Гистингс встал, нервно прошелся по кабинету, остановился у окна и внезапно резко повернулся лицом к генералу.
- Я не военный, а тем более не политик! - Голос профессора прерывался от волнения. - Я ученый, который всю жизнь сторонился политики и тому подобных дел. Но теперь я начинаю понимать, что моя позиция была совершенно ошибочной. Я никогда не думал, что бактерии, над которыми мне приходилось производить исследования, могут стать орудием политики… ужасающей, преступной политики! Я признаю, что это моя вина, исключительно моя. И хотя я все-таки не политик, но отвечу на поставленный мною же вопрос. Используете ли вы бактериологическую бомбу? Нет! Стократ нет!.. Понимаете ли вы это, господин ректор, генерал и политик?
Генерал в злобе хотел прервать профессора, но тот решительным жестом остановил его:
- Не мешайте мне! Я скажу вам, почему не используете. Вы не решитесь на это прежде всего из страха, ибо он руководит всеми вашими начинаниями. Страх перед катастрофой, которой вам не избежать, толкает вас на путь преступлений, но он же не позволит вам использовать против русских ни атомную, ни бактериологическую, ни какую-либо другую бомбу… Да-да, именно так! Уж не думаете ли вы, что русские, которые сейчас работают над преодолением всех эпидемий, не сумеют найти и выработать надлежащее противоядие? Смешно! Ведь вы как генерал не раз сталкивались с русскими и во время войны и после нее. И вы лучше других должны знать, что они сумеют сделать больше, чем любой другой народ, и в самое короткое время. И в этом первая причина того, почему вы будете бояться применить открыто ваше бесчеловечное оружие.
Второе - это боязнь пресловутой палки о двух концах. И тут главное в том, что другой конец находится в руках людей мыслящих, а не бездушных тварей, ослепленных жаждой человекоистребления.
И, наконец, в-третьих, господин генерал, даже убийца, который ночью за углом подстерегает свою жертву, дрожит от страха, опасаясь быть замеченным. А вы? Вы не скрытые, а явные убийцы! И вы это знаете.
Ежедневно, ежечасно миллионы людей с проклятием на устах называют вас преступниками против человечества. Весь мир знает вас по именам. Вы хотите совершить преступление, но вас страшит и призрак Нюрнберга - нового Нюрнберга, на котором вам уже не придется, вопреки воле простых людей, защищать разных изуверов. Там уже вы, вы сами будете подсудимыми! И вы знаете, что там вам пощады не будет. Вы читаете газеты, генерал? Те, которые вы называете «коммунистическими»? Если нет, то загляните в них. Вы найдете там и свою фамилию… Нет, вы не сбросите ваших бомб! Вы будете только пугать ими и сами бояться их, смертельно бояться. Есть силы более могучие, чем вы, - воля человечества к миру и сердца миллионов людей, ненавидящих войну. Об эту стену разобьются все ваши планы!