Собирая материал в течение десяти лет, Мамин-Сибиряк неоднократно бывал в местах действия своего будущего романа. В описаниях Заполья и Суслона встают приметы городов Шадринска и Катайска. Река Исеть описана под именем Ключевой.

В романе раскрыта хищническая сущность капитала, несущего разорение и гибель трудящимся.

Враждующие между собой хищники-хлеботорговцы, винокуренные заводчики и биржевики едины в своем стремлении к безграничной наживе. Стабровский, Ечкин, Штофф, Драке, Колобовы — это жадные хищники, топчущие всех и все на своем пути. «Эпоха первоначального накопления капитала нашла себе в покойном писателе талантливого изобразителя», — писала «Правда» в номере от 3 ноября 1912 г. в связи со смертью Мамина-Сибиряка. Под его пером, отмечалось в некрологе «Правды», «…оживали страницы прошлого Урала, целая эпоха шествия капитала, хищного, алчного, не знавшего удержу ни в чем».

Мамин-Сибиряк показывает борьбу в мире хищников-капиталистов, наживавших миллионные состояния путем вытеснения «хлебной мелюзги». Много страниц отведено описанию деятельности открытого в Заполье Коммерческого Зауральского банка, сравниваемого писателем с громадной паутиной, в которой запутывались и гибли не успевшие приспособиться к жизни мелкие хищники. Описана острая борьба между винокуренными заводчиками Стабровским и Колобовым, хладнокровно спаивавшим крестьян, чтобы повредить конкуренту.

«Широкая деревенская улица была залита народом. Было уже много пьяных. Народ бежал со стеклянною посудиной, с квасными жбанами и просто с ведерками. Слышалось пьяное галдение, хохот, обрывки песен. Где-то надрывалась гармония.

Какие-то пьяные мужики бежали по улице без шапок и орали:

— «Стабровка» три копейки стакан!.. Братцы!.. Три копейки!»

Писатель рисует реалистическую картину голода, охватившего богатый край. Толпы голодных крестьян плелись на заводы в надежде прокормиться. Вымирали целые деревни, особенно башкирские. «Помощи уже ниоткуда не могло быть», — подчеркивает автор.

Стихийное возмущение народа выливается то в «картофельный бунт», то в попытку вконец разорившихся крестьян расправиться с мучным заводчиком Колобовым.

Биография этого человека представляет значительный интерес. Бывший крепостной, «заводской сын», Михей Зотыч Колобов прошел тяжелый жизненный путь. Ему удалось получить вольную за соединение горной речки с заводским прудом. Став свободным, Михей Зотыч развернул энергичную деятельность. На скопленные деньги он построил мельницу-крупчатку и стал быстро идти в гору. Обладая природным умом, способностью цепко ухватиться за дело, он все свои помыслы обратил на обогащение. О его прошлом напоминает лишь простой образ жизни да самобытная речь, расцвеченная блестками народного остроумия, пересыпанная пословицами, загадками, меткими словечками.

Хищником нового обличья является его сын Галактион. Это умный, сильный человек с одной страстью — подмять под себя всех. Осторожно, со знанием психологии людей действует он, постепенно отстраняя на своем пути опасных конкурентов. «Гениальный мерзавец» — так характеризуют Галактиона бывшие компаньоны по Коммерческому банку, оставленные им в дураках. С особенной силой «широта натуры» Галактиона проявилась в голодный год, когда он монополизировал закупку сибирского хлеба и доставку его в голодающее Зауралье.

Основываясь на глубоком знании народной жизни и быта, творчески используя сокровища народной речи, писатель лепит отдельные характеры и массовые сцены.

Появление романа «Хлеб» вызвало многочисленные критические отзывы, в том числе и уральцев. Находившийся в ссылке в г. Кургане П. Ф. Якубович в помещенной в газете «Восточное обозрение» (№ 9 за 1896 г.) под псевдонимом «Аквилон» большой статье отметил актуальность темы. По его словам, «автором взят чрезвычайно интересный момент, когда в край хлынули деньги, как организованная сила, как своего рода армия, когда натуральное хозяйство стало заменяться капиталистическим». Критик подчеркивал великолепное знание писателем «местного языка и нравов» и характеризовал «Хлеб» как «выдающееся произведение прошлого года и в художественном отношении».

Не ослабел интерес к роману Мамина-Сибиряка и в наши дни. Ученый-полевод Герой Социалистического Труда Т. С. Мальцев пишет: «В моей библиотеке не одна тысяча томов политической, научной и художественной литературы. Все свободное время я отдаю чтению. Особенно я люблю нашего знаменитого уральского писателя Д. Н. Мамина-Сибиряка, который в романе «Хлеб» с непревзойденным мастерством воспел поэтическую природу и плодороднейшие черноземы центрального Зауралья»[70].

Прошлое Зауралья нашло свое изображение и в таких произведениях Мамина-Сибиряка, как «Наследник», «Зверство», «Крупичатая».

Творчество писателя-гуманиста дорого и близко советским людям — наследникам прогрессивной культуры прошлого.

В. Я. КОКОСОВ

В начале XX века демократический читатель с интересом следил за очерками и рассказами из жизни каторжных, печатавшимися в журнале «Русское богатство» и различных газетах. Автором их был Владимир Яковлевич Кокосов (1845—1911).

Кокосов родился в с. Крестовском, Камышловского уезда, Пермской губернии (ныне Далматовский район). Восемь лет он проучился в Пермской духовной семинарии, там подружился с Ф. М. Решетниковым. В тайном кружке семинаристов читал статьи Белинского, Чернышевского, Добролюбова, «Колокол», «Полярную звезду» Герцена и другие запрещенные издания. За участие в кружке в 1861 г. он был отчислен из семинарии «по нерадению к ученью и неблагонадежности», а через год сам попросил исключить его из «духовного звания».

В Петербурге, куда Кокосов переехал в 1863 г., он познакомился с Н. Г. Помяловским. 16 мая 1864 г. он присутствовал на гражданской казни Н. Г. Чернышевского, о котором впоследствии написал интересные воспоминания.

Работая чернорабочим, Кокосов одновременно готовился за курс гимназии и в 1865 г. сдал экзамен на аттестат зрелости.

С помощью С. П. Боткина он поступил в Медицинскую академию, после окончания которой, в 1870 г., был направлен в Иркутск, а затем назначен врачом Карийской каторги. Здесь он служил десять лет.

Кокосов отличался гуманным отношением ко всем каторжанам, а встречи с политическими были, по собственному признанию писателя, для него «нравственным спасением».

Из Кары Кокосов переехал в Акшу, где прослужил 17 лет. Некоторое время он был начальником Читинского военного госпиталя.

Впечатления, полученные на Карийской каторге, заставили его взяться за перо. В 1900 году на склоне лет Кокосов принялся за обработку собранного материала. В майском номере журнала «Русское богатство» за 1902 г. появился его первый рассказ «Не наш», а в 1907 г. в Петербурге вышел его сборник «Рассказы о Карийской каторге» — восемь произведений, в том числе «К воспоминаниям о Н. Г. Чернышевском».

Писатель рисует произвол каторжной администрации («Не наш»), рассказывает об издевательствах властей над человеком («Воспоминания врача о Карийской каторге»), пишет о нравственно красивых людях, скрывающих свою душевную доброту под внешней суровостью («Трофимыч»), о зверствах смотрителя Шарабарина («Ласковый»), о загубленных царской каторгой человеческих жизнях («Яшка»).

Произведения Кокосова правдивы, полны веры в жизнь, в людей, в их духовное возрождение. Они воспринимались передовым читателем как осуждение бесчеловечного царского режима и многообразных форм угнетения человека.

В 1903 г., Кокосов переехал в центральную Россию. Он писал статьи о безжалостной расправе царизма с участниками революции 1905 г., осуждал деятельность карательных экспедиций. Кокосов не принимал непосредственного участия в политической борьбе, но сочувственно относился к жертвам самодержавного произвола. Писатель-демократ, он своими произведениями помогал утверждению в людях чувства собственного достоинства, воспитывал критическое отношение к самодержавно-крепостническому строю.