Крыло на стороне Драллара виднелось Флинксу только как тонкая светящаяся линия, но он встречал его изображения, снятые из космоса. Сам он никогда не бывал в космосе, но посетил много приземлявшихся в порту кораблей. Там, путаясь под ногами старших членов экипажа, он внимательно слушал, как они рассказывали повести об огромных кораблях с КК-двигателями, курсировавших по темным и пустым местам небесного свода. Поскольку эти чудовищные небесные суда никогда, конечно же, не касались почвы планет, он лично никогда их не видел. Такую посадку никогда бы не стали производить, кроме как при крайне чрезвычайных обстоятельствах, да и в этом случае никогда на обитаемую планету. КК имел на носу гравитационный колодец небольшого солнца, подобно пчеле, несущей пыльцу. Даже съежившись до крошечных размеров, необходимых для совершения простой посадки, это поле защитит огромный корпус корабля. Оно также выдолбит существенный кусок планетной коры и вызовет всевозможные нежелательные природные явления вроде цунами, ураганов и тому подобного. Поэтому челночные корабли поменьше сновали туда-сюда между судном и землей, перевозя людей и товары, в то время как сами гигантские транспорты оставались в ссылке бескрайней черноты и холода.

Он хотел отправиться в космос, но еще не нашел для этого законной причины и не мог оставить Мамашу Мастифф без всякой опоры. Несмотря на беспрестанные крики, утверждавшие ее доброе здравие, ей было сейчас сто с лишним. Мысль оставить ее одну ради увеселительного путешествия его не привлекала.

Он поплотней натянул на плечи плащ, почти похоронив Пипа в складках густого толстого меха. Постольку поскольку это касается населенных людьми миров, Мотылек не являлся исключительно холодной планетой, но, разумеется, был и далеко не тропическим. Он не мог припомнить ни одного случая, когда его не приветствовал бы при пробуждении липкий и влажный туман. Он был надежным, но мокрым спутником. Здесь меха использовались больше для укрытия от воды, чем для защиты от лютого холода. Да, бывало и холодно, но без морозов. По крайней мере, снег выпадал только зимой.

Пип тихо зашипел, и Флинкс начал рассеянно скармливать ему изюмины, выковыривая их из пирожка с тиксом. Змей жадно глотал их целиком. Он бы и губами чмокал, будь они у него. А так — выскочил длинный язык и погладил щеку Флинкса деликатным прикосновением алмазного резака. Радужная чешуя мини-дракончика, казалось, сияла сильнее обычного. По какой-то причине он особенно любил изюм. Может быть, ему пришлось по вкусу содержащееся в нем железо.

Он бросил взгляд на плюсовое окошко своего личного картометра. Он не на мели, но и не купается в роскоши. О да, определенно настало время пойти поработать!

Из-за прилавка своего киоска с разнообразными товарами, выставленными напоказ, Мамаша Мастифф дружески торговалась с парой маленьких усыпанных самоцветами туристов-транксов. Она это делала виртуозно.

— И не мудрено, — размышлял он. — У нее было много времени для совершенствования.

Он лишь слегка удивился присутствию инсектоидов…

Так гласил детский стишок. Но было видно, что они чувствуют себя немного неуютно. Транксы любили дождь и сырость, и в этом отношении Мотылек представлялся им идеальным, но они предпочитали куда меньший холод и большую влажность. Как это ни парадоксально, воздух мог быть влажным и все-таки для них слишком сухим. Каждый раз, когда обнаруживалась новая парниковая планета, они приходили в экстаз, несмотря на тот факт, что такие места характеризовались самой неприятной и воинственной окружающей средой.

Подобно любому молодому человеку он видел бесчетные изображения транксийских планет — Ульдома, их эквивалента Земли, а также знаменитых колоний транксов в бассейнах Амазонки и Конго на самой Земле. С какой стати людям страдать в изнуряющем климате, когда там могли процветать транксы? Они нашли этим негостеприимным районам куда лучшее применение, чем когда-либо мог найти или находил человек. Точно так же, как люди на средиземном плато Ульдома.

Слияние и впрямь пошло на пользу обеим сторонам.

Судя по раскрою ожерелий, эта пара прибыла, вероятно, с Эвориис Бо всяком случае, тиара и глянец яйцеклада самки четко указывали на это. Вероятно, охотники, прилетели сюда ради чего-нибудь волнующего. Мало что могло привлечь транксов на Мотылек помимо отдыха, развлечений, политики, торговли легкими металлами. Мотылек был богат легкими металлами, но лишен более тяжелых. Мало было золота, свинца и тому подобного, зато в изобилии встречалось серебро, магнезия и медь. По слухам, гигантский транксийский концерн «Элексид» планировал превратить Мотылек в ведущего производителя компонентов электрических и думающих машин, во многом так же, как он сделал на Амропулосе. Но покамест это оставалось только слухами. В любом случае для побуждения квалифицированных рабочих-транксов к миграции на Мотылек лучшим психопублицистам фирмы понадобилось бы работать день и ночь плюс магакредиты для оплаты трудностей. Даже рабочие с других планет сочли бы условия жизни в лучшем случае неприятными. Он считал это маловероятным. А без местных атомных электростанций возникает крупная проблема с энергией. Гидроэлектростанции служили лишь ограниченно из-за отсутствия мощных рек. Это создавало сложную проблему. Как выработать достаточно электричества для работы завода, производящего электричество?

Все эти размышления ни добавляли кредита на его счете, ни клали хлеба в рот.

— Сударь, сударыня, что вы думаете о моих товарах? Лучше из этой разновидности никак не найти по эту сторону Низкого леса и чертовски мало по ту.

Она порылась с кажущейся беспечностью среди своих образцов.

— А вот предмет, который может привлечь вас. Как насчет этих одинаковых медных кувшинов для питья, а? Один — для него, один — для нее.

Она протянула два полированных медных высоких тонких танксийских питейных прибора. Стенки их покрывала сложная гравировка, а горлышки были сработаны в виде хитрых спиралей.

— Заметьте, как выполнено. Прекрасный орнамент в виде завитков, сударь, — уговаривала она, проводя морщинистым указательным пальцем по тонким кружевам узоров.

— Ну-ка, попробуйте найти получше, да, где угодно!

Самец повернулся к своей подруге.

— Что скажешь, дорогая?

Они говорили на симворечи, этой специфической смеси общеземного с транксийскими толчками-шипением, ставшей господствующим коммерческим языком по всему Челанксийскому Сообществу и на многих других планетах остальной цивилизованной галактики.

Самка протянула стопоруку и твердо охватила прибор за одну из ручек. Ее маленькая сердцеобразная головка слегка склонилась под углом в странно человеческом жесте, когда она прошлась обеими иструками по глубоко гравированной поверхности. Она ничего не сказала, а вместо этого посмотрела прямо в глаза самцу.

Флинкс оставался там, где был, и понимающе кивнул при виде невинной улыбки на лице Мамаши Мастифф. Он видел раньше этот хищный оскал. Привкус ее мыслей снабдил его дальнейшей информацией о том, что неизбежно должно последовать. Несмотря на век близкого знакомства и общения с транксами, еще оставались некоторые люди, неспособные истолковать даже самых обычных нюансов транксийских жестов и взглядов. А Мамаша Мастифф была специалистом и знала все их назубок. Глаза ее светились достаточно ярко, чтобы прочесть горящие заглавные буквы: ПРОДАНО.

Муж начал торговые переговоры в восхитительной импровизированной манере.

— Ну… наверное, кое-что не подойдет… У нас уже много таких безделушек… Непомерные цены… Разумный уровень…

— Уровень! Вы говорите об уровнях?

Возмущенное оханье Мамаши Мастифф было достаточно сильным, чтобы донести запах чеснока до того места, где стоял Флинкс. Транксы, замечательное дело, проигнорировали его.