Когда мне было четыре, надо мной надругались. Я был растоптан. Разрушен. Только с ней

я был настоящим. Только с Кса я позволил боли из моего прошлого просочиться в

настоящее. С ней я позволил пелене притворства, в которую я однажды завернулся, пасть.

Пока я не встретился с ней, я был будто заморожен по отношению к окружающему миру, с

ней я ожил и теперь живу. Без Кса я снова скачусь по наклонной. Буду подвергнут пыткам.

Буду мертв.

Нет смысла жить без нее.

До меня это доходит только сейчас. Работать на автопилоте. Быть фальшивкой. Подделкой.

Политическим роботом. Это намного хуже, чем быть мертвым, это жизнь в заточении.

Я отъезжаю от обочины. Не спрашивайте меня, как случилось, но я припарковываюсь

напротив дома Кса и мне пох*й, что снаружи огромная толпа. Пробираясь сквозь

репортеров, я киваю швейцару, когда он приветствует меня.

– Добрый день, сенатор Стоун.

Он отводит взгляд. Слишком быстро, но все, что меня волнует – это чтобы меня никто не

останавливал. И никто не перекрыл мне доступ к лифтам. По крайней мере, моя маленькая

саба не дала строгих инструкций, запрещающих мне вход в ее дом.

Поднявшись к ее квартире, я жду секунду перед тем как позвонить в дверь. Я

прислушиваюсь, но за дверью тишина. Весь коридор окутан оглушающей тишиной. Я

звоню снова и жду. Мое сердцебиение отдается отбойным молотком у меня в ушах,

становясь все громче, быстрее, когда в итоге ничего не происходит. Никаких звуков шагов.

Ни мерцания света в дверном глазке. Ни фига.

Я беру изящный металлический дверной молоточек и слегка ударяю им. Несколько раз.

Без фанатизма. Это даже близко не похоже на то, что у меня внутри. Бл*я. Снова нет

ответа и я уже на грани того, что готов впасть в омут безумия.

Капелька пота струится у меня по лбу. Я поднимаю кулак, ощущая весь вес и силу всей

той хери, которая творится со мной в последние двадцать четыре часа и я обрушиваю всю

мощь на дверь. Я колочу по ней бесконечно долго, пока не чувствую, что готов вот–вот

взвыть как сумасшедший прямо здесь в коридоре.

– Бл*ь, – говорю я себе под нос и слышу, как открываются двери несколькими квартирами

дальше.

– Какого черта! – говорит женщина.

Мой мозг не работает. Я не могу вымолвить и слова, поэтому заставляю себя хотя бы

установить зрительный контакт.

– Я могу вам помочь? – спрашивает она.

– Нет. Моя девушка больна.

– Брук? – Выражение лица девушки меняется с раздраженного на озабоченное.

– Ксавия Кеннеди, – говорю я ей.

Сразу же, в ее взгляде снова появляется злоба.

– ...Ооо, так вы тот сенатор. Стоун. Не думаю, что Ксавия хочет видеть вас. На самом деле,

вам лучше уйти или я вызову полицию. Вас даже не было в клинике. Я читала, как ей

пришлось пройти через это в одиночку.

– Подождите. Не верьте всему, что вы читаете. Это нечто иное как чистой воды ложь! – Я

сжимаю кулаки, борясь с тем, чтобы держать себя в руках.

– Фотографии не лгут, сенатор Гандон. – Она заходит обратно в свою квартиру, громко

хлопнув дверью.

Бляяяяяя*ь. Я не могу остаться здесь и рвать и метать. Мне нужно придумать план

получше. Я не верю, что Кса находится внутри квартиры и мне достаточно легко

отследить ее сообщения. Я набираю Арчера.

– Мои ребята уже прихватили одного. – Говорит он, понизив голос.

– Прекрасно. Мне надо узнать, где находится абонент. – Я разминаю шею и пересылаю ее

номер телефона ему.

– Я уже занимаюсь этим. Можешь подождать?

– Конечно, перезвони мне. Мне нужно уйти отсюда, где я нахожусь. – Я вижу служебную

лестницу и иду к ней. Оказавшись на первом этаже, я выхожу через противопожарную

дверь и оказываюсь в переулке. Там, где я поцеловал Кса, пока мы с ней беседовали.

Я быстро дохожу до своей машины. Игнорирую СМИ с каменным выражением на лице,

направленном на лобовое стекло. На стекле приклеен талон и я срываю его. Журналисты

спрашивают меня об аборте Кса, вспышки камер беспрерывно мерцают и я сминаю талон

в руке. Я готов взорваться, б…я, но сдерживаюсь, чтобы не проронить и слова. Когда я

открываю свою дверь, швыряю скомканную бумажку на пассажирское сиденье, чувствуя,

как грохочет мое сердце.

У меня звонит телефон. Это Арчер и я отвечаю ему, пока отъезжаю от дома Кса.

– Что нового?

– Она в здании Сената. По крайней мере, ее последние сообщения были оттуда. Ее

подружка звонила ей.

– Ты уверен, что она там? – Зачем Кса быть на работе? В этом нет смысла или все–таки

есть, если вся эта история как раз то, что я подозреваю. Продажное фуфло.

– Информация проверенная. Дважды. Телефон зарегистрирован на имя Ксавии Стиллман

Кеннеди. Она как раз там, у тебя в офисе. Я буду прослушивать ее линию и если она куда–

нибудь поедет, я дам тебе знать.

– Я твой должник.

– Конечно. Все, что угодно. Я пришлю тебе счет.

Я двигаюсь к месту назначения и, как однажды обмолвилась Кса, заезжаю в гараж. Затем в

другой. В тот, куда я несколько лет подряд заезжал и выезжал, в этот раз это важно. Быстро

проезжаю. Собственно говоря, этаж Сената пуст, но все–таки я вижу автомобиль, стоящий

на месте, выделенном для моего пресс–секретаря. Это черный Range Rover, точно такой

же, как на фотографиях.

Совсем немного времени у меня уходит, чтобы взлететь по ступенькам вверх и вот я стою

перед очередной дверью.

Мой кабинет. Моя любовь. Оба этих термина переплетаются между собой. Я мог бы

проклянуть то, что случилось, но быть у этого порога – это то, где я должен быть. Это наш

с Кса момент.

Я открываю дверь и вхожу в приемную. Это все тоже пространство, за исключением

присутствия легкого аромата ее духов, легкого намека на смесь цитрусовых и цветов,

который вызывает воспоминания у меня в мозгу. Мышцы плеч сжимаются, а потом и сами

руки, когда в памяти всплывают ее губы, мягкость кожи и звуки ее вздохов, когда я целую

ее. Держу ее. Занимаюсь с ней любовью.

Меня тянет к моему кабинету и боль в груди разрастается, когда я вижу луч света,

льющийся из–под двери ее кабинета. Когда я подхожу к двери, у меня пересыхает горло,

но я тут же останавливаюсь. Немного помедлив, я любуюсь Кса, которая держит записную

книжку, одну из многих, которые у меня есть. Она наклоняется вперед, кладя ее обратно

на полку.

Я вхожу и она поднимает голову. Наши взгляды встречаются. Сталкиваются. Ее

невероятно кристально синие встречаются с моими, ощупывая мое тело.

Легкий вздох вырывается сквозь ее полуоткрытые губы. Полные губы, которые

принадлежат женщине, преследующей меня в моих снах.

Она метит меня надписью «Кса».

Она владеет моей душой.

Боль искажает ее лицо. Ее ресницы трепещут, а глаза уже не светятся тем известным мне

блеском, подернутые замешательством, но у нее есть такая власть надо мной, что может

поставить меня на колени. Вид ее дрожащего подбородка ударяет меня прямо в грудь.

Глубоко пускает корни в меня. Меня тянет к ней.

– Не надо, – говорит она и такое чувство, что она сейчас упадет. – Оставь, бл*ь, меня.

Слова. Я не слушаю ее, а медленно продвигаюсь вперед, пока не достигаю ее стола. Это

больше, чем просто кусок дерева и горстка гвоздей, которые разделяют нас и я вот–вот

схвачу ее. И еще я вижу невероятную дилемму. Я не хочу загонять ее в угол.

Я знаю, что это такое и это хреново.

– Просто поговори со мной. Я обещаю, это все, что я хочу. Пять минут, Кса. Разве ты не

можешь уделить мне пять минут, детка?

– Ты видел эту историю? – спрашивает она.

– Я не верю в это. Ты не способна на что–то подобное. – Я выпрямляюсь и медленно

подхожу к ней.

Она делает шаг назад, но ей не куда деться. Пока я обхожу вокруг стола, я смотрю ей в