Дожевав сэндвич, он закрыл глаза и откинулся на спинку скамейки. Воротничок показался ему слишком тесным, и он расстегнул его. Служащие администрации обязаны были носить воротнички, но новый наряд стал не единственным изменением, происшедшим с Дэниэлом с того времени, как он начал работать у Смэзерса. Его заработок позволял теперь снимать отдельную комнату, глазам больше не нужно было подолгу привыкать к дневному свету. Открыв термос, он выпил кофе. Нет, Керри действительно, великолепна. Полдоллара, которые Дэниэл доплачивал ей каждую неделю, он тратил не зря.

Его внимание привлекли шаги. Оглянувшись, он увидел Энди, своего бывшего мастера, подходившего к скамейке.

— Я хочу поговорить с тобой, Дэниэл.

— Конечно, Энди, я слушаю, — ответил тот, удивляясь, что могло заставить Энди покинуть шахту для разговора с ним. Обычно мастер обедал под землей вместе с рабочими.

— Не здесь. Здесь слишком много людей.

Вокруг никого не было, но Дэниэл с готовностью поднялся со скамейки.

— Хорошо, куда ты хочешь пойти?

— Приходи к складу. Я буду ждать тебя там.

Допив кофе, Дэниэл, не торопясь, пошел к месту встречи. Энди уже стоял там, прислонившись к стене и жуя табак. Увидев юношу, он с таким шумом выплюнул ее, будто в шахте раздался взрыв.

Дэниэл с удивлением взглянул на Энди. Мастер вел себя по меньшей мере странно, во всяком случае, он никогда не делал ничего подобного.

— Кто-нибудь тебя видел? — Энди оглянулся по сторонам.

— По-моему, нет. Но если даже и выдели, что из того?

— Это правда, что шахту продают?

— Не знаю, — искренне ответил Дэниэл.

— К Смэзерсу приехали какие-то люди из Детройта. Говорят, они обсуждают продажу шахт.

— Мне никто ничего не говорил.

— Говорят, шахту продадут одной автомобильной компании, а те первым делом станут выдавать зарплату талонами, как в Парли.

— Ты обращаешься не по адресу. Если тебе, действительно, нужно что-то узнать, поговори с мистером Смэзерсом. Я только секретарь.

— А я думал… — разочарованно протянул Энди.

— Откуда мне знать? — спросил Дэниэл. — Я не могу подсматривать в замочную скважину.

— Я тебе этого и не предлагаю, — поспешно сказал Энди.

— Не понимаю, из-за чего ты так разволновался. Какая разница, кто хозяин шахты? Платить все равно будут.

— Большая разница, — ответил мастер. — Если тебе будут платить талонами, ты сможешь покупать только в их магазинах и по таким ценам, что ты скоро залезешь в долги, а выбраться будет непросто.

— Но сделать ведь ничего нельзя. Если тебе не нравится, можешь уйти, хотя это тоже не выход.

— Это выход для них. Уйдем мы, они возьмут других, но платить им будут меньше. Нет, так не пойдет. Можно придумать кое-что получше.

— Что же? — с любопытством спросил Дэниэл.

— Не могу сказать, пока не узнаю, с кем ты — с нами, или с ними.

— Как это?

— Со Смэзерсом или с шахтерами. Сейчас ты уже не работаешь на шахте.

— А какая разница? Я тоже зарабатываю себе на хлеб, как и вы.

— Но ты не наш. Если ты что-нибудь узнаешь, скажи мне, — попросил Энди.

— Нет, — спокойно ответил Дэниэл. — Я никогда не стану соглядатаем. Ни для кого.

— Не хочешь помочь хорошему делу?

— Я пока не знаю, хорошее оно, или плохое. Если ты мне расскажешь, я, наверное, смогу определиться.

Мастер усмехнулся, на какое-то мгновение став прежним Энди, с которым Дэниэл когда-то спускался под землю.

— Что ты делаешь по ночам, парень?

— Ничего особенного.

— Говорят, ты часто ходишь к мисс Эндрюс, к новой учительнице из школы.

Дэниэл густо покраснел. Нет, в таком городке, как Фитчвилль, ничего нельзя скрыть от окружающих.

— Она дает мне уроки.

— И все? — усмехнулся Энди.

— Мне надо очень многому научиться, — юноша покраснел еще больше.

— Я думаю, — засмеялся мастер, но сразу посерьезнел. — Через несколько дней я приду снова.

— Пожалуйста, я никуда не уезжаю.

Проводив его взглядом, Дэниэл вернулся на скамейку. Он достал из коробки банан, аккуратно очистил его, снова мысленно благодаря Керри. Когда обед был закончен, у Дэниэла осталось время, чтобы сходить к дробильщикам угля и вернуться назад до конца перерыва.

Помещение дробильщиков находилось за шахтой. Туда поднимали уголь, который затем направлялся на конвейер, с которого он попадал вниз, где рабочие вручную отсортировывали хороший уголь от шлака. Уголь складывали в грузовики, а шлак сваливали в кучу у подножия горы.

Когда Дэниэл подошел к площадке сортировщиков, обеденный перерыв уже закончился, и работа кипела. Собственно говоря, она никогда не прерывалась: половина рабочих отдыхала, другая половина работала. Сейчас работали обе смены, и площадка тонула в сплошном облаке черно-серой пыли. Первые несколько секунд Дэниэл с трудом различал силуэты людей, потом глаза привыкли, и он уже не испытывал никаких трудностей.

Сортировщики сидели у желоба, по которому уголь падал вниз. Устроившись на небольших скамеечках, они отсортировывали шлак, полагаясь более на пальцы, чем на зрение. За ними следили мастера, регулирующие темп работы. Впрочем, рабочие и так еле успевали, и если бы кто-нибудь из них хоть на мгновение остановился, он оказался бы погребенным под кучей угля.

Сквозь шум Дэниэл различил голоса мастеров, покрикивавших на рабочих. Те не отвечали, молча занимались своим делом. Хотя большинству из них было от девяти до четырнадцати лет, они больше напоминали стариков.

Поднявшись на площадку, один из мастеров кивнул Дэниэлу и подошел к ведру напиться воды.

— Мерзавцы, — тихо сказал он, отпив глоток. — Вы даже не подставляете, как тяжело заставить их работать.

— По-моему, они работают нормально.

— Вы их не знаете, — не согласился мастер. — Они ведь ничего не делают. Когда я был в их возрасте, мы работали по-другому…

Дэниэл молча пожал плечами.

— Правда, что шахту будут продавать? — спросил мастер.

— Не знаю.

— Мне ты можешь обо всем рассказать. Я никому ничего не скажу.

— Мне ничего не известно. — В голосе Дэниэла послышались жесткие нотки.

— Ладно, ладно. Не зазнавайся. Если ты работаешь в офисе, это еще не значит, что ты чем-то лучше нас.

Дэниэл холодно посмотрел на него.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— А то мы не знаем, зачем ты сюда пришел?

Дэниэл почувствовал поднимающийся гнев и почти бессознательно шагнул навстречу мастеру. Теперь их разделяло всего несколько сантиметров, но в этот момент снизу раздался душераздирающий крик.

— Остановите уголь! — крикнул один из мастеров.

Мастер, стоявший рядом с Дэниэлом, протянул руку к рубильнику. Поток угля остановился.

— Ну что там еще? — спросил он, всматриваясь в клубы пыли.

Паренек продолжал кричать. Только когда пыль улеглась, стало ясно, что его рука застряла между конвейером и ящиком, в который он складывал отсортированный уголь.

— Идиот! — прогремел мастер, пробиваясь к мальчику сквозь толпу собравшихся вокруг него рабочих. — Все по местам!

Подошел другой мастер, и они вместе освободили руку мальчика. Тот был без сознания. Грубо взяв его на руки, мастер стал подниматься по лестнице. Он снова включил рубильника. Уголь полетел вниз.

Дэниэл взглянул на пострадавшего, безжизненно лежавшего на руках мастера. На вид ему было лет десять.

— Сам виноват. — Мастер поймал взгляд Дэниэла. — Надо смотреть, куда лезешь руками. Он сам виноват.

— Лучше поторопись, мальчик может умереть от потери крови.

Мастер пошел быстрее. На шахте не было врача, но заведующий складом мог оказать первую помощь. Дэниэл хорошо представлял себе, что сейчас произойдет: руку перевяжут, а мальчика отправят домой без всякого, разумеется пособия. Первые деньги он получит только когда начнет работать. Впрочем, вряд ли он когда-нибудь вернется сюда. С одной здоровой рукой на сортировке угля делать нечего.