Девушка с иронией посмотрела на гранитную плиту, ничуть не опасаясь, что та отворится и выставит напоказ гнилое нутро, забитое костями в истлевших одеждах. С такой же иронией на девушку смотрело холодное небо. Оно хотело возразить, но вовремя одумалось. Недосказанность частенько порождает интригу!

Ревзин тем временем продолжал читать лекцию:

– Смерть является конечной целью нашего земного существования. В последние несколько лет я вступил с ней в такие близкие отношения, что теперь она не только не является для меня чем-то страшным, а, наоборот, очень утешительным! Благодарю Господа за то, что он предоставил мне возможность изучения. В результате я понял, что смерть – это ключ, который отпирает дверь в наше истинное счастье! Знаешь, кто это сказал?

– Ну, кто еще может так умничать, как не твой коллега Рохлин! У вас в морге все такие продвинутые?

Она остановилась у старинного надгробья. Ангел с преклоненной главой сложил на груди руки и пустыми глазами смотрел под ноги. Наверное, он искал тропинку, по которой люди уходили в царствие небесное. Чем-то потревоженные галки сорвались с веток, суматошно закружилась, загалдели.

– Это не Рохлин. Это Моцарт.

– Никогда бы не подумала! – сказала Рита, щурясь от солнца, и взглянула на Иннокентия. – Почему многие люди боятся смерти? Ведь она естественна и неизбежна.

– Боятся не смерти. Боятся предсмертных мук, неизвестности. Поэтому, чувствуя ее дыхание, многие каются в грехах – норовят смягчить свою участь на том свете.

– Ты по роду своей деятельности постоянно сталкиваешься с ней. Что-нибудь необычное происходит?

– Я работаю с трупами, а не со смертью. Смерть – это миг перехода организма из одного состояния в другое. Раз – и ты уже в дамках! – Ревзин слепил снежок и запустил его в ясень, похожий на перевернутый веник.

Ясень не ответил на провокацию, он ее даже не заметил.

– А вот доктор Моуди смог заглянуть.

– Доктор Моуди – шарлатан, выдающий свои бредовые фантазии за реальность и зарабатывающий на этом нехилые деньги. Точно таким же приемом пользуются все мировые религии. У тебя есть голова, сопоставляй и анализируй!

– Тебя не поймешь! То смерть отворяет двери в новую жизнь, то ничего такого нет! – обиделась Рита.

Иннокентий притянул ее к себе, как можно спокойнее сказал:

– Я действительно не знаю, что нас ждет после смерти, и не узнаю, пока не умру. А может, не узнаю вообще. Пойдем домой, зябко что-то, –  предложил он и шутливо клацнул зубами.

Одинокая пара направилась к выходу, но отклонилась от маршрута – торчащие из сугробов памятники манили, вынуждали останавливаться. Странно дело – люди внимательнее всего читают надписи и рассматривают фотографии на могилах.

– Глянь! – вскрикнула Рита у огромного надгробия. – Если бы я носила парик, то не сомневалась бы, что памятник поставлен мне. Какое поразительное сходство!

– Ну, что ты выдумываешь?! – Ревзин приблизился к подруге, читающей надпись на памятнике.

– Она умерла в день моего рождения! – выдохнула Рита и с неподдельным страхом спросила: – Как это можно понимать?

– Чему удивляться? В мире много странного, он кишит загадками. Не зацикливайся на этом. Видела, утром по телевизору… – Ревзин хотел сменить тему.

– Но ее зовут так же, как и меня! – Рита снова наклонилась.

Интуиция подсказывала Ревзину, что это перебор. Он знал, – в жизни имеют место совпадения дат, имен и многое другое. Догадывался, что эти совпадения несут информацию, но какую именно – ответить не мог. Литература описывала подобные вещи, обычно связывая их с проявлением высших сил. Ревзин в это не верил.

– Пойдем отсюда. Мир пестрит загадками, недоступными человеческому уму. Желание докопаться до истины порой приводит к плачевным результатам. Халиль Джебран говорил: «Когда ты постигнешь все тайны жизни, то будешь стремиться к смерти, ибо она не что иное, как еще одна тайна жизни».

– Ты грамотный, в институте учился! А я, кроме комиксов, ничего не читаю – скучно! – немного успокоилась Рита.

Снег искрился неестественно ярко, вынуждал прикрывать глаза ладонью. Рита держала Ревзина под руку.

– Вот бы вместо снега выпал кокаин! Неужели Богу не понятно, в чем нуждаются люди? Ведь он, не скупясь, посылал манну небесную блуждающим по пустыне евреям. Почему бы не дать кокса блуждающим по лабиринту жизни?

– Опять ты об этом! Подумай о чем-нибудь другом. О природе, например, о той красоте, которая нас окружает!

– Какая это красота? Красота, когда есть «дорожка». Когда ты знаешь, что сейчас наступит блаженство, – потрепав Ревзина за рукав, она заканючила: – Ну, скупердяй, не жадничай! Мне после кладбищенской прогулки так тревожно.

– У тебя развивается зависимость, пора завязывать. Марадона тоже обожал порошок, но ничего, взял себя в руки, перекумарил и снова гоняет мяч.

Рита вздохнула. Опустив голову, другим тоном произнесла:

– Я не Марадона! Не дашь, к Рохлину уйду – он не откажет!

Иннокентий не терпел шантажа и взорвался.

– Иди, я тебя не держу! Твои ноздри жрут столько, что бедолага через неделю сядет на паперть, – понимая, что нытье будет бесконечным, он раздраженно сказал: – Ладно, последний раз – и бери себя в руки!

Здание морга выглядело уныло. Сколько его не ремонтировали, краше оно не становилось. Горе настолько пропитало стены, что никакая штукатурка не могла придать им благообразный вид. Иннокентий отыскал взглядом Рохлина и приветственно ему кивнул. Тот колдовал над распахнутой, как баул, старушкой. Благодарная старушка жутко благоухала. Ревзин достал из сейфа пузырек, повертел его в руках.

– Иди сюда! – позвал он Риту.

– Фу, как вы тут работаете? Меня сейчас вырвет!

– Для того чтоб не вырвало, иногда и прибегаю к этой дряни. Здесь тебе хватит на три-четыре раза. И все! Поняла?!

Рита положила зеркало, что стояло на письменном столе, обернулась и с ехидной улыбкой попросила у Ревзина купюру.

– Кошелек дома забыл. – Иннокентий вырвал из клизмы пластмассовую канюлю, протянул ее подруге.

– Интересно, в скольких задницах она побывала?

– Твоя ноздря будет последней! – вспыхнул Ревзин.

Рита раздробила слипшиеся кристаллы кредиткой и втянула их носом. Будто от щекотки вздрогнула и улыбнулась. Ее красивые, как у кинозвезды, зубы ослепили Ревзина. Иннокентию захотелось врезать по ним, превратить в уродливые осколки. Но внутренний голос остановил его, намекнув, в какую сумму обойдутся услуги дантиста. Ревзин сбавил обороты и выругался.

– Ну что, может, сходим куда-нибудь еще? – ожила Рита.

– Домой! На сегодня прогулки закончились! – Ревзин грубо взял ее за рукав и потянул к выходу.

Рита не просто ожила, она кипела энергией: шаловливо забегала вперед, приседала на одно колено и фотографировала Ревзина сложенным из пальцев фотоаппаратом. Со стороны казалось, будто она развлекает расстроенного чем-то кавалера. Рита тормошила пушистые лапы елей, и те осыпали ее серебряной пылью. Подруга Ревзина взвизгивала, подхватывала ее ладошками и подкидывала вверх. До дома оставалось рукой подать. Ревзин не реагировал на заигрывания. Он молча шел, совершенно не обращая внимания на подругу. Рита вела себя как дитя, и спешила получить удовольствие от всего. Намеки могильной плиты уже не беспокоили ее.

Парк остался за спиной. Впереди тянулось накатанное до глянца шоссе. Рита так увлеклась игрой, что не заметила летящий навстречу автомобиль. Ревзин растерянно смотрел на ее акробатические кульбиты, которым позавидовал бы любой циркач. Когда он подбежал, Рита лежала в неестественной позе. Ревзин упал на колени, взял ее за руку. Рита виновато улыбнулась и надула кровавый пузырь. Тот лопнул, превратившись в багровый ручеек.

Мужик с испуганной физиономией вывалился из машины. «Бог ты мой, ну откуда она взялась?» – причитал он, задыхаясь и тряся брылами. Пшикнув в рот из ингалятора, полез в карман. Отыскал телефон и вызвал скорую помощь.