- Прибыли! - возвещает один из наших товарищей, и тишина в салоне мгновенно сменяется разноголосым говором пассажирской толпы. Все поднимаются с мест, берут портфели, пакеты, сумки, шляпы и направляются на выход к высокому трапу.

На следующий день всю нашу группу повезли на экскурсию по городу.

Перед отправлением каждого из нас снабдили путеводителем по Нью-Йорку и планом, с первой страницы которого мэр города мистер Джон В. Линдсей обращается ко всем вновь прибывающим сюда: "Милости просим в город Нью-Йорк!", а дальше следует откровенно рекламный текст, на все лады расхваливающий "притягательные черты города", в том числе разнообразие нью-йоркского населения - "людей разного происхождения и разных культур, которые живут вместе в мире и гармонии".

В этой связи хочу, между прочим, заметить, что пройдет каких-нибудь три с половиной года, и в июне 1971 года в транслируемых по нью-йоркскому телевидению беседах с тем же самым мэром прозвучат совсем- совсем иные нотки: "У нас кризис городов. Он больно бьет по большинству населения центров Америки. Мы отчаянно стараемся выжить. А Вашингтон не замечает, как глубоко дно людской бедности..."^*

^*("Правда", 1971, 12 июня. Статья: "Спроси ньюйоркца".)

Но и в те октябрьские дни 1967 года мы очень скоро поняли, чего стоят эти рекламные мир и гармония. Достаточно было полистать здешние газеты, посмотреть телепередачи, послушать радио.. Впрочем, ничего нового для нас тут не оказалось - капитализм и в Соединенных Штатах был верен себе: мир и здесь характеризовался прежде всего непрестанной, жесточайшей классовой борьбой, неугасающими расовыми схватками, отнюдь не только митингового характера - кровь, живая и теплая человеческая кровь то там, то здесь лилась во время этих "гармоничных" схваток.

Сам по себе город необозримо велик. Нам довелось познакомиться с его достопримечательностями. Мы видели знаменитую статую Свободы в нью-йоркской гавани, одно из величайших инженерных сооружений XIX века - Бруклинский мост, громадный, простирающийся на пять миль пляж Кони-Айленд и многое другое, включая Зал науки в парке Флашинг-Медоу, где показывают различные экспонаты космической техники. Мы побывали на Пенсильванском вокзале, рекламируемом как "самая активная в мире железнодорожная станция", поднимались на 102-этажное здание Эмпар Стэт Билдинг, с наблюдательной вышки которого открывается обзор, как уверяют справочники, чуть ли не на пятьдесят миль. Были мы в Медисон Сквер Гардэне, где проводятся спортивные состязания и различные митинги. Заглянули в Центральный парк, занимающий огромную площадь - 840 акров. Этот замечательный по красоте парк, как мы узнали, ньюйоркцы после восьми часов вечера не решаются посещать - опасно: тут в это время нередко совершаются тяжкие уголовные преступления - грабежи, насилия, убийства. "Если вы не намерены рисковать своей жизнью или имуществом - лучше не показываться здесь поздним вечером",- доверительно пояснили нам. Впрочем, эти сведения, "ускользнувшие" от авторов рекламных изданий, хорошо известны каждому жителю многомиллионного Нью-Йорка, вовсе не делающему секрета из этой более чем "живописной" биографической детали города.

Видели мы и многое другое, составляющее достопримечательные черты Нью-Йорка, широко раскинувшегося на берегу Атлантического океана.

* * *

Наши гастроли в Нью-Йорке проходили с 4 по 12 октября 1967 года в помещении крытого стадиона Медисон Сквер Гардэна, вместимостью более двадцати тысяч человек.

Должен сразу же с благодарностью отметить, что американские зрители нас поняли, прекрасно принимали, вопреки всем проискам многочисленных молодчиков из ультраправых организаций. А эти фашиствующие типы, надо сказать, не очень стесняются в выборе средств для своих гнусных выступлений, руководствуясь, очевидно, самым беспринципным правилом, гласящим, что в борьбе все средства хороши. И чем больший успех имели наши представления у публики,- а успех этот был с самого начала бесспорно велик и возрастал с каждым днем,- тем яростнее и злобнее становились антисоветские выходки, направленные против нас.

Частенько перед входом в здание стадиона пикетировали какие-то развязные субъекты с плакатами, призывавшими зрителей бойкотировать наши представления.

Некоторые из этих типов действовали менее прямолинейно, но не менее подло. Они вручали зрителям, входящим в зал, вроде бы обыкновенные программки. Ничего не подозревавшие люди брали эти листки, на лицевой стороне которых красовалась обычно физиономия клоуна - программка как программка. И лишь пытаясь узнать из нее характер номеров, которые предстоит увидеть, фамилии исполнителей и прочее, человек вдруг обнаруживал, что в руках у него вовсе не безобидная программка, а грязная антисоветская прокламация. Мы много раз видели, как зрители рвали листовки на клочки, швыряли эту стряпню в урны для мусора, а то и прямо в физиономии пикетчиков.

Тут следует оговориться, что антисоветская пропаганда, к которой прибегают всевозможные правые и ультраправые организации,- а их в США расплодили немало,- конечно же, в какой-то мере делает свое омерзительное дело, отравляет атмосферу, но цели не всегда достигает. В Анагейме однажды наш переводчик, наблюдая суетливую беготню пикетчиков с транспарантами, заклинающими не посещать наши представления, вдруг спросил:

- А вы-то сами видели советский цирк?

- Нет, не приходилось.

- Так сходите. Уверен, что вам понравится...

Пикетчики сперва переглянулись, а потом... Потом один из них решительно свернул свой транспарант. Его примеру последовал второй, третий, и вскоре вся группа - их было более семидесяти - отправилась на представление. Выяснилось, что эти люди просто-напросто зарабатывают пикетированием - боссы платили им по пять долларов в час.

Из этого, конечно, не следует делать скоропалительного вывода о безобидности антисоветских вылазок. И во время тогдашних гастролей, и несколько лет спустя, когда в США выступал наш "Цирк на льду", советским артистам много неприятностей доставляли различные антисоветчики - от берчистов до сионистов из пресловутой "лиги защиты евреев", специализирующейся на самых оголтелых провокациях против советских организаций и граждан.

В Анагейме в день премьеры на манеж и в оркестр берчистами были брошены бомбы со слезоточивым газом. Здесь, к слову сказать, отношение широкой публики к этой фашистской акции было очень красноречиво выражено: свыше шестисот американцев направили всем нам после эпизода с бомбами приглашения на рождественские обеды с традиционной индейкой.

Да и губернатор здешний, стараясь, видимо, сгладить впечатление от этих омерзительных выходок, устроил для нас прием, вручил каждому члену коллектива диплом о том, что он в качестве участника гастролей Московского цирка является почетным гостем Анагейма. В своей речи на приеме губернатор, извинившись за поведение берчистов, подчеркнул, что они не выражают взгляды страны или даже жителей города Анагейма.

Представители местной общественности в своих выступлениях на этом приеме также заклеймили позором берчистских головорезов, а нам преподнесли памятные подарки- вазы с изображением достопримечательностей города.

Должен заметить, что печать Соединенных Штатов относилась к нам очень доброжелательно, называя нас "Цирком цирков", "Галактикой звезд" и т. д. Газеты, журналы, радио и телевидение не скупились на самые лестные отзывы о наших мастерах - о джигитах Северной Осетии, руководимых Дзерассой Тугановой, о танцовщице на проволоке Нине Логачевой, о воздушной гимнастке Галине Адаскиной, о канатоходцах Лолите и Магомеде Магомедовых, о жонглере на лошади Николае Ольховикове, об акробатах-прыгунах во главе с Владимиром Довейко - буквально о всех участниках программы. С удовлетворением подчеркивая высокий профессиональный уровень наших клоунов, отсутствие в их репертуаре и в манере игры элементов, унижающих человеческое достоинство, рецензенты указывали, что юмор Юрия Никулина и Михаила Шуйдина близок к чаплинскому.