После того, как Гоша отлично овладел велосипедом, нетрудно было обучить его езде на мотоцикле. И здесь принципы дрессуры остаются те же, однако нужно добиться, чтобы животное совершенно четко отличало велосипед от мотоцикла. Иначе, когда его сажаешь на мотоцикл, он нередко поднимает вдруг задние лапы, ища педали. И наоборот,- очутившись в велосипедном седле, задние лапы не ставит на педали, а кладет на раму.

С самого начала учеба во всех деталях обставлялась как живая, веселая игра, а ее Гоша очень любил, мы ведь с ним и раньше ежедневно подолгу играли. И вот уроки, начавшиеся первого сентября, он скорее всего воспринял как новую забаву, доставляющую еще большее удовольствие, чем всегда,- прежде- то он ничего не получал за игру, а теперь... Теперь ему очень часто доставались чудесные сладости, тающие в пасти и вызывающие блаженное слюнотечение... Он, конечно же, готов был без конца предаваться веселым и "вкусным" играм. Я же вырабатывал в нем условные рефлексы.

Для медведя один из самых сложных трюков - антипод, то есть вращение предметов ногами, лежа на спине. Видимо, большое значение имеет здесь то обстоятельство, что, лежа на спине, животное чувствует себя почти совершенно беззащитным. Состояние беспомощности, беззащитности перед возможной опасностью способно кого угодно привести в смятение. Например, такое умное и в общем спокойное животное, как слон, немедленно выходит из себя, едва услышит какой-нибудь шум, доносящийся сверху. Был, например, такой случай. Владимир Григорьевич Дуров, наш, на мой взгляд, артист номер один - не случайно именно ему первому в цирке еще в 1967 году было присвоено высокое звание народного артиста СССР - гастролировал как-то в Таганроге со своим "новым ковчегом". В обширнейшем репертуаре талантливого мастера была такая сценка. Дрессировщик ложился на манеж, а к нему, тяжело ступая своими ногами-столбами, медленно направлялся слои. Подойдя к лежащему на спине артисту, животное осторожно ставило на его грудь свою ногу, потом, подняв ее, тихонько переступало через него, что неизменно вызывало восторг зрителей, высоко оценивавших сообразительность слона, его совершенно очевидное бережно-уважительное отношение к своему наставнику.

И вот что произошло однажды в Таганрогском цирке на вечернем представлении при показе этой сценки. Когда могучее животное, подойдя к распростертому на ковре артисту, уже занесло над ним ногу, чтобы тут же, легко касаясь, опустить ее на грудь В. Г. Дурова, в цирке внезапно погас свет...

"Только бы он не испугался",- пронеслось тогда в голове Дурова, и он ласково заговорил:

- Спокойно, Максик, спокойно. Все в порядке, Максинька...

Когда через несколько томительных секунд свет зажегся, зрители, застывшие в ужасе,- они великолепно поняли, какая страшная опасность нависла в буквальном смысле этого слова над артистом,- увидели, что он, по-прежнему улыбаясь, лежит на арене, а над ним с поднятой ногой невозмутимо стоит Макс.

- Я тогда только опасался,- вспоминал потом В. Г. Дуров,- чтобы внезапно не раздался какой-нибудь-шум или резкий выкрик сверху.

Дело в том, что слон не может поднять голову и посмотреть вверх. В силу этого он не в состоянии определить причину внезапно возникшего шума. Вот это- то незнание и вызывает у него чувство беззащитности перед неведомой опасностью, а следовательно, тревогу, беспокойство. То же состояние овладевает медведем, лежащим на спине. Вот почему дрессировка его в антиподе требует большой осторожности, такта, абсолютного спокойствия и тщательной подготовки. При этом необходимо, чтобы зверь хорошо знал дрессировщика, испытывал к нему чувство абсолютного доверия, любил с ним забавляться.

                                                                            Совсем это не легко - хоть немного подтянуть косолапого партнера

Во время игры дрессировщик как бы невзначай трогает лапы животного, разок-другой на мгновение кладет его на спину, но ни в коем случае не применяя силы, чтобы не испугать его. Через некоторое время, когда он уже не боится лежать на спине, надо начать фиксировать это положение, всячески при этом угощая медведя. Подкармливая Гошу лакомствами, я поднимал задние его лапы и, вытянув на один уровень, укладывал на них поначалу небольшую палочку.

                                                                            Четвероногий антиподист жонглирует и огненной штангой

Сперва мой малыш приучился попросту держать эту палочку на вытянутых задних лапах. Потом я потихоньку стал перекладывать палочку: кончик, лежащий на правой лапе,- на левую и наоборот. Постепенно медвежонок сам начал ее вращать. И это ему понравилось. Игривый малыш принял новую забаву. Я же постепенно увеличивал размер и вес палки, которую Гоша уже с очевидным удовольствием ловко крутил над собой - еще бы, он ведь знал, что за это незамедлительно получит вкусную награду.

Повторяю, обучить зверя антиподу очень трудно. У меня было в разное время несколько медведей, которых я готовил в качестве дублеров Гоши. Все они превосходно научились езде на самокате, велосипеде и мотоцикле. Но ни один в совершенстве, как Гоша, так и не овладел искусством антипода.

Сочетание игры и вкусового воздействия (рыба, сахар, фрукты, мед)-главный метод, применявшийся мною при обучении Гоши в младенческом возрасте, Отсюда, однако, не следует, что данный метод - радикальнейшее средство приручения хищных животных, некая панацея, годная на все случаи. Нет, конечно. Даже мой скромный опыт дает основание утверждать, что универсальных рецептов дрессировки нет, да и быть не может. Все зависит от конкретного объекта, то есть от данного животного. Только с учетом его физических особенностей, нрава, повадок, возраста, природных наклонностей (помните, например, какими балансерскими способностями обладают морские львы?) можно разработать правильную систему подготовки того или иного четвероногого артиста.

Каждое утро в точно определенное время начинались наши занятия. Гоша охотно шел на них, всякий раз предвкушая, вероятно, ожидающую его двойную радость.

Большое удовлетворение получал и я. Во-первых, сбылась наконец давняя моя мечта - я мог уже не тайком, а совершенно открыто заниматься любимым делом. Во-вторых, большое удовольствие доставляло мне общение с Гошей, оказавшимся довольно покладистым и "сообразительным" учеником: буквально на лету схватывал он порой мои требования.

На первых порах было очень важно не только тренировать медвежонка в определенных движениях и трюках, но и приучить его к цирковой обстановке, привить ему ряд навыков, без которых невозможно работать на арене. Сюда входят: привычка к выступлениям в присутствии публики, при ярком электрическом свете и под музыку; показ трюков в пределах небольшой площадки - манежа, ограниченного барьером, переступать через который абсолютно недопустимо, строжайше воспрещено; наконец, усвоение того, что реквизит не угрожает ему ничем, не представляет собой никакой опасности. Это последнее очень важное обстоятельство - развитие ориентировочного рефлекса, который И. П. Павлов назвал рефлексом на новизну раздражителя, рефлексом "что такое?".

Как вырабатывался этот рефлекс? К примеру, прежде чем начать тренировки на параллельных брусьях, следовало добиться, чтобы Гоша не страшился самого аппарата, ранее незнакомого, подходил к нему без всякой опаски. Держа медвежонка на поводке, я спокойно прохаживался с ним по двору неподалеку от брусьев, с каждым кругом все сокращая расстояние до них. Потом мы вплотную подошли к ним, и Гоша, с любопытством обнюхав брусья, на личном опыте убедился в их абсолютной безопасности. Как и следовало ожидать, он сразу же освоился и, взобравшись на брусья, стал сперва осторожно, потом все смелее передвигаться по ним всеми четырьмя лапами. Ощущение высоты, уже знакомое ему,- он ведь ежедневно во время прогулок взбирался на деревья - ничуть его не смущало. Деловито сопя, он вышагивал по брусьям, срывался, но не падал на землю, так как тут же инстинктивно цеплялся за них передними или задними лапами, потом вновь принимался ходить по брусьям.