Возможно, если бы Ася могла с кем-нибудь поговорить о Мите, ей стало бы легче, а так… В какой-то момент она поняла, что непрестанно думает о нем. Стоило Асе закрыть глаза, как она видела себя в Питере и совершала мысленное путешествие по этому городу. Она шла по набережной, спускалась в метро, ехала на автобусе и открывала своим ключом дверь Митиной квартиры. Ключ этот у Аси, кстати, сохранился, иногда она доставала его из кошелька и с грустью смотрела на этот бесполезный предмет.

«Ключ есть, зато нету двери», — думала девушка.

Несколько раз она собиралась позвонить Мите, но всегда ее что-то останавливало. Неужели после всего, что они пережили вместе, они начнут вести обычный и ничего не значащий разговор типа «как дела»? Нет, уж лучше молчание.

А однажды Ася достала ту самую старую видеозапись, включила видеомагнитофон и опять увидела Дмитрия, уверенно и вместе с тем немного отстраненно танцующего с ней, хорошо одетой и взволнованной девушкой с длинными волосами.

«Надо послать ему эту кассету, — поняла Ася, — а что еще? Написать? Но что я ему напишу?»

Ася чувствовала, что должна найти какие-то необыкновенные слова для Мити, но она уже столько всего ему сказала, что теперь ей казалось, что любые слова потеряли свою цену. И незаметно для себя самой Ася вернулась к тому, с чего все началось. Ежедневно она с щемящим чувством грусти и навсегда утраченной любви смотрела на экран телевизора и видела мужчину и девушку, у которых все еще было впереди.

В один из дней за этим занятием Асю застала мама. Не говоря ни слова, она присела рядом с дочерью на диван и внимательно просмотрела всю видеозапись.

— Так вот, оказывается, какой он, — протянула она, и у Аси возникло очень странное ощущение. Она почувствовала, что сейчас, в ее комнате, разговаривают не мать и дочь, а две женщины, которые могли бы стать подругами. — Знаешь, Ася, а я тебя начинаю понимать. Почему ты сразу не показала мне это? — Татьяна кивнула на экран телевизора. — Может быть, все сложилось бы не так драматично. Какая у него выразительная внешность, какие яркие глаза. И часто ты этим занимаешься? — неожиданно спросила Татьяна.

— Чем?

— Смотришь эту запись? Молчишь? — она испытующе посмотрела на дочь. — Я догадываюсь, что часто. Так ты просто все еще любишь его!

— Что? — изумилась Ася. — Как ты сказала?

— Любишь, девочка моя, любишь! Неужели ты думала, что все закончится так легко и быстро? Если ты хочешь знать, первая любовь вообще никогда не проходит. Она может просто заснуть в тебе, а потом проснуться в самый неподходящий момент. Уж поверь мне.

Татьяна произнесла это с такой силой и пониманием жизни, что Ася сразу же поверила матери.

«Неужели я все еще люблю Митю?» — потерянно спрашивала себя Ася.

Ну конечно, она любит его. Ведь это его имя повторяло ее сердце с каждым новым ударом, его глаза все время смотрели на нее, а его губы… Асе так их не хватало!

— Что же мне делать? — чуть ли не первый раз в жизни спросила она у матери. — Поехать к нему, позвонить?

— Напиши, — ответила Татьяна, — это лучше всего, это так традиционно и серьезно, тысячи девушек писали своим возлюбленным, а те потом всю жизнь хранили их письма.

— Я была уверена, — сказала Ася, — что ты никогда не одобришь мой выбор и что, наоборот, сделаешь все, чтобы помешать нашей встрече.

— Ах, брось, Ася, — сказала Татьяна, — я даже на тебя не обижаюсь, но ты рассуждаешь так примитивно! Ведь я же понимаю, что деньги — это всего лишь фон, и если нет главного, то в богатстве вообще нет никакого смысла. И вообще, почему ты у меня спрашиваешь совета? Раньше ты действовала гораздо решительнее.

«Дорогой Митя, — писала Ася, — когда я впервые увидела тебя, то ты показался мне сказочным персонажем, чудом, пришедшим в мою благополучную, но страшно скучную жизнь. Нет, ты не пришел, ты ворвался в нее как яркий и горячий вихрь, который вывел меня наконец из того оцепенения, в котором я находилась до нашей встречи. И я не могла потерять тебя. Именно поэтому я отправилась тебя искать. Больше всего это было похоже на погоню за мечтой. Может быть, правы те, кто говорит, что за мечтой не надо гнаться, потому что приближение к ней только разрушает ее.

И вот я познакомилась с тобой, мы начали жить вместе. И в какой-то момент я поняла, что полюбила не тебя, а красивую сказку, вернее, ее героя в яркой одежде, с дивным голосом и горящими глазами. Стоило тебе снять свой сказочный наряд, как ты превращался в самого обычного человека со своими проблемами и недостатками. Таким образом, я узнала, что у тебя тяжелый характер, что ты скуп, вспыльчив и мелочен. Я узнала тебя в радости и в горе, в болезни и в веселье. Сначала я была разочарована, я даже почувствовала себя обманутой, как будто вместо романтичной феерии мне подсунули скучную пьесу из жизни обычных людей. А главное, что мне все время хотелось самой выглядеть необыкновенной, таинственной незнакомкой. Именно поэтому я так долго морочила тебе голову. Прости меня, Митя, пожалуйста.

Сейчас мы далеко друг от друга, у каждого из нас было время подумать о том, что случилось. И я пишу тебе затем, чтобы сказать, что ничего не изменилось и одновременно изменилось почти все. Я люблю тебя по-прежнему и вместе с тем совершенно по-другому. Я люблю тебя настоящего со всеми твоими недостатками и достоинствами. Я вспоминаю твои занудные нравоучения, и мне хочется плакать от нежности. Только сейчас, издалека, я понимаю, какой ты на самом деле. Ты смелый, благородный, ведь ты, как настоящий рыцарь, готов в любой момент броситься на защиту женщины. Ты удивительно талантлив, у тебя потрясающие руки. Ах, я опять пишу не то, как будто я снова пытаюсь сделать из тебя легенду.

Митя! Я очень скучаю, но боюсь звонить тебе первой. Если ты больше не захочешь разговаривать и встречаться со мной, я не обижусь. Но знай, я люблю тебя. И я никогда тебя не забуду.

Твоя Ася».

4

Дмитрий столько раз перечитывал это письмо, что в конце концов почти выучил его наизусть. Он читал его, вздыхал, нервно ходил по кухне, пил воду, а потом вновь брал измятый листок в руки.

— Я скоро так совсем рехнусь, — страдальчески поморщившись, подумал он, — не хватало только, чтобы на этом письме появились разводы от моих слез.

Незадолго до расставания Дмитрий сказал Асе, что Настя Лебедева осталась в его квартире. Кажется, этими словами он сам накликал на себя беду.

Дмитрий вернулся из круиза, и его встретила пустая и пыльная квартира. Дмитрий никогда бы раньше не подумал, что она хранит столько мелочей, напоминающих о Насте. Или об Асе? Дмитрий сам не знал, как называть девушку, с которой провел полгода. Он чувствовал, как медленно сходит с ума. Он перебирал ее вещи, ее книги, которые он так и не сможет никогда прочесть, разве что совсем обезумеет от тоски. В морозильнике, покрытые толстым налетом инея, тщетно дожидались Асю ее любимые креветки, а на леске в ванной сушились ее джинсы, которые она постирала перед отъездом. Все это слишком сильно смахивало на бегство, а еще напомнило Дмитрию последний приезд Марины. Кажется, тогда он собирался открыть музей своих потерь. С каждым прожитым годом экспонатов в нем все прибавляется.

Дмитрий позвонил Белову и сказал, что некоторое время работать не будет, сперва он должен прийти в себя после всех этих безумных событий.

— Да ладно тебе, старик, — сказал Дмитрию Белов, — что ты так распереживался. Да, наш коллектив пережил безумный период. Сначала твоя Настя, потом этот изменник родины. Между прочим, я с самого начала не хотел брать этого мальчишку. Я всегда говорил себе: «Коля, Петровича не заменит никто». А сейчас, — продолжал Белов, — все вернулось к тому, что было. Прежний состав, прежние песни. Мы старый, дружный, хорошо сработавшийся коллектив. Конечно, я понимаю, тебе надо оклематься. Но ты особенно не расслабляйся и выходи на работу. Все будет хорошо, по-старому, сам увидишь.