– А я пишу музыку, – сказал Дима. – Правда, давно этого не делал.

На этом наш разговор закончился, и мы продолжили прогулку в тишине. Каждый думая о своем. Но я сделал себе пометку, положил в копилку еще одно бесценное знание о Диме Грановском.

Уже через месяц, к концу апреля, мы настолько привыкли друг к другу, что я даже не хотел думать, что будет, если Дима от меня съедит. Между тем такие мысли, оказывается, в его голове сидели прочно.

– Вася, я думаю, мне надо съезжать, – сказал он однажды, вернувшись из магазина.

– Не бросай пальто где попало, повесь в шкаф, – машинально ответил я.

Я был занят очередным опусом госпожи Беспальцевой, и совершенно не расслышал то, что он мне сказал. Дима же ничего повторять не стал, молча удалился на кухню готовить ужин.

Только вечером, поедая вкуснейшую солянку, я увидел, что Дима не в настроении. Он возил ложкой по тарелке, не смотрел в глаза и шмыгал носом.

– Не выдумывай, солянка прекрасна! – сказал я.

– Да, вкусная… Ты слышал, что я тебе сказал сегодня днем?

Я напряг память. И вспомнил.

– Я забыл, прости. Почему ты хочешь съехать?

– Ну потому что я так не могу. То, как я сейчас живу, ничем не отличается от того, как я жил на шее у Павла Витальевича. Ты предоставил мне жилье, кормишь меня.

– А ты помогаешь мне, Дима! – возмущенно сказал я. – Ты что, не видишь, как делаешь мою жизнь настоящей? Без тебя я не мог и половины того, что я сейчас могу! Я все время зависел от доброты дяди Якова, который не забывал выводить меня на прогулку, но раз в месяц, потому что он уже в годах! Я ел только то, что можно было разогреть в микроволновке, которую мне подарил Павел Витальевич, потому что не доставал до плиты так, чтобы можно было готовить нормально! Весь дом на тебе! Дима, ты неоценимый работник!

– Вася, но это ненастоящая работа, это помощь. Если бы ты меня попросил, я бы и так все это делал, мне не сложно. Но ты платишь мне деньги за то, что я тебе помогаю. Это неправильно.

– Ты знаешь, сколько стоит личный помощник? А ты, помимо личного помощника, еще и домохозяин! Это я плачу тебе гораздо меньше, чем ты заслуживаешь!

– О нет. Давай не будем об этом. Я ведь сейчас совершенно о другом пытаюсь тебе сказать. Я предлагаю равноценный обмен: найду работу, буду жить у тебя, а за это делать все тоже, что делал раньше. Таким образом между нами исчезнет финансовая зависимость. Я буду помогать тебе, а ты – мне. Я силами, а ты – жильем.

Отвоевать обратно мне не удалось. Дима уже все решил для себя и вскоре пристроился на работу курьером. Платили за такую работу двенадцать тысяч рублей, но он был счастлив. Работал он две смены с девяти утра до пяти вечера, потом два дня отдыхал и снова две смены. В свои выходные он разгребал мои дела, при этом теперь зависимым чувствовал себя я. Ведь Дима делает все это из жалости – как когда-то я взял его на работу.

Нельзя сказать, что я чувствовал себя дискомфортно. Некоторое время, пока мы пытались прижиться в этой новой схеме взаимоотношений, между нами возникали неловкости. Например, если раньше я мог спокойно сказать Диме, чтобы он отвез бумаги в офис как можно быстрее, то сейчас я сначала спрашивал может он или нет. Надо отдать должное Диме: он был чрезвычайно проницательным и чувствовал, когда нужно «сейчас», а когда «сегодня-завтра».

Я не знаю, как так получилось, но нам удалось даже бытовые вопросы свести к минимуму дискомфорта. Дима покупал продукты, которые считал нужными, а я давал ему деньги. Он пытался отвоевать свою часть в виде половины затрат, но я был категоричен: я жру больше, тем более я весь день дома и жую постоянно. А он в полях, только завтракает (один бутерброд и чашка чая) и ужинает (максимум – тарелка супа). Но вся нагрузка по приготовлению пищи, покупке продуктов – на нем. Поэтому, я считал это справедливым. Но все равно то и дело я находил в холодильнике продукты, которых не было в чеках. Да, да он после каждого похода в магазин показывал мне чек, хотя я говорил ему, что доверяю.

В общем, как-то так получилось, что наши отношения из трудовых перешли в дружеские. Со временем Дима настоял на оплате части коммунальных платежей, но это были сущие копейки, что я даже не стал брыкаться. За квартиру я платил около полутора тысяч рублей, потому что у меня была скидка в пятьдесят процентов. Вычитаем платежи за регистрацию, итого его доля составляла около трехсот-четырехсот рублей.

Помните, я рассказывал вам историю Алиши Бэнкс? И вывод зарубежной журналистки о том, что Алиша и Ти Рой кровные брат и сестра? Хоть это случилось несколько месяцев назад, наш журнал эту историю в покое не оставил.

Вторая статья под названием «Утопленница» появилась в моем портфеле и сразу же привлекла мое внимание. Переводила ее все та же Наташа Беспальцева (дал же Бог фамилию), поэтому мне пришлось изложить статью заново. Учитывая, что весь перевод я сделал сам, мне ничего не оставалось как написать письмо Павлу Витальевичу и отправить копию главному редактору журнала «Лайфф», а также самой Наташе:

В этот же день я получил массу телефонных звонков и к вечеру сделал вывод: в бизнесе, как и везде, очень важны личные отношения. Мне звонил главный редактор журнала «Лайфф», очень милая женщина, которая спросила насколько переводы безграмотные. Я ответил ей, что не могу рассуждать по этому поводу по телефону, но с удовольствием встречусь с ней и Натальей, если необходимо обсудить сложившуюся ситуацию. Потом мне позвонила сама Наталья и, явно в слезах и расстроенных чувствах, спросила, что она «мне сделала такого», что я написал «такое». Почему-то я почувствовал себя некомфортно, хотя это моя обязанность: держать переводчиков на коротком поводке. После всего того, что пережил холдинг из-за якобы «моего» перевода, Павел Витальевич очень серьезно относился к смысловым расхождениям между оригиналом текста и его русским переводом.

По телефону Наташа просила дать ей еще один шанс. Я ответил ей, что такое решение от меня не зависит. Моя работа заключается в том, чтобы четко и ясно дать ответ: соответствует ли перевод оригиналу по смыслу и насколько профессионально отработал переводчик. Показатель работы Наташи Беспальцевой – ноль из шести. Все шесть статей я перевел заново. При этом к каждому материалу мне пришлось заполнить отчет, который составляет в среднем три-пять печатных страниц.

Но на этом звонки не закончились. Следующим позвонил финансовый директор «Лайфф», и с железными нотками в голосе поведала мне, что Наталья Беспальцева бесценный сотрудник, имеющий «всевозможные связи» и «далеко идущие перспективы». Обороты речи у финдира жуткие, согласитесь?

Мне не оставалось ничего иного, кроме как позвонить Павлу Витальевичу и спросить его, что делать дальше.

– Василий, здравствуйте. Я прочитал ваше письмо. Чтобы уволить Наталью Беспальцеву мне нужно, чтобы эта ситуация вышла на уровень дирекции холдинга. Ваше заявление весомое, но нужно еще кое-что – объяснительная Натальи, в которой она либо оправдается, и тогда решение будет принимать главный редактор «Лайфф», либо начнет опровергать ваши доводы, тогда решать уже буду я. Ждем комментариев Натальи.