- Хлеба да молока мало, лишь забот богато, - пробурчал Тимофей.
- Может, и так, да что перед тем поделаешь…
Евтихий умолк. От нахлынувших сумрачных мыслей ещё одна морщинка легла на лоб и затерялась среди подобных им вех времени. Заскорузлые пальцы старого матроса шевелились, словно выискивая подходящие слова.
- Н-да… однако сдал ты за последнее время, Тимка.
Лоик назвал Тимофея «Тимкой», как тогда, когда впервые увидел кудлатого красавца на «Селафаиле». Евтихий был уже опытным матросом, а Тимка, кроме житомирской мелководной речушки со странным названием Тетерев, и воды настоящей не нюхал.
Был он не по годам молчалив и серьёзен. Разгульных матросов избегал и в увольнения ходил редко.
«Да так ты, браток, и не женишься никогда, - часто говаривал ему Лоик, - али в деревне каку зазнобу оставил?»
Тимофей на это ничего не отвечал и только краснел. Но однажды он разговорился и поведал старому матросу не то быль, не то легенду про свои родные житомирские края. …Давно, говорят, это было. Монголы да татары поработить нас хотели. Плакала земля горючими слезами под ногами шайтанов. Повытоптали супостаты всё живое да потравили. А кто не хотел помереть, попрятался за высокими каменными стенами да теремами. Но и камень не мог никого спасти. Прослышал однажды монгольский хан, что князь Чацкий держит при себе девушку неописуемой красоты, и решил её захватить. Огромное войско окружило замок князя. Увидел Чацкий, что не совладать ему с силой несметной. Тогда он подхватил свою красавицу, сел на лихого коня и как ветер помчался вперёд. Однако конь княжеский скоро стал уставать, тяжело ему было нести на себе двойную ношу. А монголы на своих сытых, лёгких лошадёнках по пятам несутся, вот-вот настигнут. Впереди огромная скала нависла над речкой Тетерев. Не раздумывая, князь повернул прямо на скалу, и конь, словно птица, взлетел на вершину. Дальше дороги не было. Приближались монголы.
Тогда князь привстал на стременах, прижал к сердцу свою красавицу и гикнул так, что деревья вокруг все ему поклонились. Храбрый коныеделал рывок, вместе с седоками сорвался со скалы и разбился о камни. С тех пор зовут эту скалу утёсом Чацкого…
Вот, что значит любовь…
Понял тогда Евтихий: живёт в этом деревенском парне мечта о настоящей любви. И такая любовь пришла. Однажды Тимофей с Евтихием были в увольнении. Когда они уже возвращались на корабль, то услышали какие-то крики. Матросы кинулись на шум и увидели мечущуюся в испуге девушку. Она показывала в сторону одинокого домика, стоявшего на пригорке. Матросы увидели, что тот покосился на одну сторону и вот-вот рухнет. Тимофей бросился к домику, подпёр его спиной, а Евтихий заскочил в избёнку и вынес иссохшую больную женщину, мать девушки.
- Всё, - благодарно глядя на Тимофея, сказала дочь, - спасибо…
Но Пищенко не отходил от дома.
- Вещи выносите! - прохрипел он, продолжая подпирать стенку.
Девушка с Лоиком стали поспешно выносить во двор немудрёный скарб. Когда был спасён последний продавленный стул, Тимофей поспешно отскочил от стены. Дом, словно нехотя, наклонился и рухнул, подняв столб пыли.
Девушка подошла к Тимофею, хотела что-то сказать, но не находила слов. Тогда она просто поцеловала его в измазанную потную щёку…
Потом Тимофей помог восстановить хату, мать умерла, а он и Катерина обвенчались.
Крепко полюбили друг друга. Да не долго длилось счастье… Вот только Колька и остался в память о тех годах…
- Да, стареем мы с тобой, Тимка, - повторил Лоик и удручённо добавил: - После тебя хоть память человеческому роду останется, а я… - и он махнул рукой.
К ним подошёл паренёк в лихо заломленной мичманке. В руках у него были какие-то планочки, катушка, кусок бычьего пузыря.
- Где мне Николку Пищенко сыскать?
- Здесь он, - ответил Тимофей, - а ты что, с ним в друзьях?
- В друзьях. На баксионе ознакомились, - ответил Василий Доценко (это был он) и повторил свой вопрос.
- А вон, слышь, барабан бьёт, там и найдёшь.
- Благодарствую, - Василий пошагал к землянке.
Стрельба немного успокоилась. Тимофей, привстав на банкете, сказал:
- Что-то они нервуют сегодня - не задумали ль чего?
- А бис их знает, - тоже поднимаясь, проговорил Евтихий. - Командирам видней - оповестят. - И, повернувшись в сторону землянки, сказал: - А мальчонка-то с «Георгием», видал?
- Знаю я его, - улыбнулся Тимофей. - Мне Николка все уши прожужжал. Доценко сын, на батарее у Бурлеа номерным служит. Мой с ним крепкую дружбу завёл. Ладный мальчонка.
Из землянки.послышалась громкая дробь, потом всё смолкло. А через минуту Колька, Василий и Иван Нода выбежали наверх.
- Чегой-то они затеяли? - с любопытством спросил Лоик.
Трое опустились на землю и стали мастерить что-то. Иода раскрыл большой кожаный ранец, принесённый из землянки, и одно за другим извлекал оттуда шило, нитки, какие-то железки. Василий растягивал кусок бычьего пузыря, Колька состругивал и без того тонкие палочки.
Трое мастерили «змея», самого настоящего воздушного змея! Идея родилась у Василия, однако и Никол-ка был знатоком этой «конструкции». На его счету был не один «летучий конверт». Но неожиданно оказалось, что Нода превосходил мальчишек и в этом искусстве. Ребята ошеломлённо смотрели, как ловкие руки барабанщика совершенно по-новому мастерили из палочек, пузыря и ниток воздушного змея.
- Обязательно должен быть хвост! - деловито говорил Нода. - Надобно ленты добыть, - и он начал рыться в своём неистощимом ранце.
- Понервуем француза, дядя Иван! - предвкушая потеху, улыбался Колька.
- Скорей бы, пока ветер не сменился, - говорил Василий, помогая Ноде прокалывать скрещённые планки.
- Не изменится, - успокоил Иван, - с моря дует, пока дождь не пригонит, не утихомирится.
Колька побежал за нитками - они уже видели, что принесённых Василием явно не хватит. А Доценко с Иваном потуже прикручивали пёстрый хвост к согнутому треугольником пруту. Оставалось закрепить нить и, взобравшись куда-нибудь повыше, запустить «конверт».
Возвратился Колька. Василий взял в руки змея и торжественно понёс его к центру батареи - там насыпь была повыше. Нода, улыбаясь, шагал сзади мальчишек.
Наконец, запуск состоялся. Ветер подхватил змея и понёс его в сторону французских траншей. Подошли матросы и с любопытством смотрели на эту затею.
Колька держал надетую на штырь катушку, а Василий деловито раскручивал нить.
Воздушный конверт уходил всё выше и выше. Когда нить кончалась, Нода помогал ребятам привязывать новую, и Василий раскручивал очередную катушку.
Змей был уже над французскими позициями. Подошёл унтер-офицер Белый и пробасил:
- Ну, братцы, сейчас начнётся пальба. Конверт-то ваш на андреевский стяг смахивает!
«Изобретатели», довольные, переглянулись - именно этого они и хотели. И действительно, воздушный змей был точной копией кормового флага боевых кораблей.
Тот же огромный диагоналевый крест по белому фону: только крест был не голубым, как на настоящем андреевском знамени, а чёрным, но это не имело существенного значения.
Не успел унтер закончить фразу, как французы с нескольких сторон начали расстреливать издевательски вилявший хвостом воздушный конверт.
- Это привет вам от русских бомбардиров! - зычно хохотал Нода.
А Евтихий Лоик, перекрывая громкий смех, сострил:
- Господне предупреждение, нехристи!
Все, оживлённо толкуя о происходящем, смеялись, шумели, что-то выкрикивали в сторону французов. А ребята с колотившимися от азарта сердцами смотрели, как всё учащалась и учащалась стрельба по змею.
- Забавляете французов! - послышался голос сзади.
Матросы обернулись и увидели Забудского. Лейтенант только что возвратился из госпиталя, где пробыл около месяца. В начале февраля его контузило и слегка повредило руку.
- Здравия желаем, ваше благородие! - радостно прокричали батарейные, а Белый, выйдя вперёд, отрапортовал: