Я киваю, зная, что он использовал бы именно это слово — с энтузиазмом. Это слово Нейта.
— Ты по-прежнему отрезаешь ему яйца?
Он наконец-то смягчается.
— И запихиваю их ему в рот.
— Это что-то новенькое, — говорю я. Я могу только представлять, как они сидят, обсуждая это, может быть за пиццей и двадцатиоднолетним виски «Макаллан».
Когда мы впервые ворвались в это место, то нашли его спрятанным в отсеке в стене, и семеро из нас напились им. Он имел вкус свободы. Все еще имеет, когда мы пьем его.
— Ты по-прежнему убиваешь его, — говорит Стоун. — Это неизменно. Ты заслужил это право.
Я чувствую, как его сердцебиение замедляется. Он успокаивается. Хорошо. Стоун всегда был одним из тех парней, которым нужно подготовить себя к убийству, он не может убить хладнокровно. Не так, как Колдер.
— Он умрет героем, конечно, — рубит Стоун.
Наши похитители были отображены в средствах массовой информации невинными жертвами случайной расправы, и затем они получили любовь и хорошие похороны, и никто никогда не знал, что они сделали с нами.
«Кровавая бойня в мирном обществе», гласил один заголовок. Как будто наши похитители были жертвами или что-то в этом роде.
Мы были глупы — предполагали, что когда их тела будут найдены, то станет очевидным, кем они были до этого.
Но кто-то добрался туда раньше, очистил место, забрал все записи, убрал все доказательства того, что мы когда-либо были там. Может быть, губернатор или его приспешники.
Хотя, на тот момент он не был губернатором. Просто неким извращенцем-бизнесменом, которого мы знали только в лицо.
У нас никогда не было возможности найти его после того, как мы сбежали из этого ада, затем он появился на телевидении, когда баллотировался. Я чуть не обделался, когда увидел его по телевизору в первый раз.
Стоун чешет нос дулом пистолета.
— Проблема в особняке губернатора. Мы знали, что ты будешь на свободе рано или поздно, но, в то же время, мы пытались разработать стратегию вторжения. Это место — гребаная крепость.
— Это просто старый особняк, — говорю я.
— Нет, серьезно. Это крепость. Охрана. Металлодетекторы. Мы пытались прорваться через его людей. Пытались подкупить их, но никто не уступил. Пытались проникнуть уже два раза, просто чтобы осмотреться на месте.
— Долбанный Форт-Нокс со всеми этими лазерными заграждениями из проволоки.
— У тебя есть план здания?
— Мы обнаружили, что оно было реконструировано в семидесятые годы, но не смогли получить никакого доступа к этому. Нет никакого нормального документального следа.
— Мы найдем способ, как проникнуть туда, — говорю я, чувствуя себя одурманенным. Мои веки тяжелеют. Как долго я смогу не отключаться?
Голос с противоположного конца комнаты:
— Вы пробовали искать в библиотеке?
Стоун вздрагивает.
Эбби.
Мое сердце раздувается, услышав ее голос из того конца комнаты. Как давно она проснулась?
— Ты в порядке?
— Если это историческое место, то есть архитектурные записи, — говорит она. — Это особняк губернатора?
После колебания Стоун говорит:
— Конечно.
Он по-прежнему не смотрит на нее.
— Чертежи, вероятно, общедоступны. Они могут храниться в архиве вашей главной библиотеки, или, если у вас есть исторический центр. Вы можете много узнать о старых зданиях, если знать, где искать.
Она такая красивая и умная, и напуганная здесь.
— Детка.
— Многие из них были перестроены дюжину раз. Но если заглянуть в оригиналы, то вы будете удивлены, как много окон и дверей были скрыты. Там могут быть скрытые точки для входа.
Она тянет свои наручники. Мне интересно, как много из нашего разговора она слышала. Эбби закидывает удочку, я вижу это. Я даже не знаю, что это, но горжусь ею. Она такая чертовски сильная. Борец.
Стоун фыркает:
— Ты думаешь, что я могу пойти в библиотеку и проверить? Что? План правительственного здания, который показывает скрытые пути проникновения?
— Заткнись и слушай, — говорю я. — Она работала в библиотеке. Она знает.
Она встречается со мной глазами. Эбби сводит меня с ума, когда говорит такое.
— Это не будет зарегистрировано именно так. Абсолютно другой раздел. Вам бы следовало смотреть в исторических записях. Будет разделение по номерам участков, и вы не можете проверить это или даже скопировать. Если бы вы могли протащить маленькую камеру…
— Ты думаешь, у них есть записи по этому дому? — спрашивает Стоун.
— Определенно. Они могут храниться в секции библиотеки, которая закрыта для публики, но они там есть.
Я ухмыляюсь.
— О, мы проберемся туда. Не беспокойся, я доставлю нас туда.
Тревога плескается в ее взгляде.
— Ты имеешь в виду взлом?
— Это зависит от кое-чего. Ты собираешься помочь нам? — спрашиваю я.
Стоун бросает на меня мрачный взгляд. Может быть, нас обманывают. А может, и нет. Она поимела нас. Она чертовски удивительна.
— Может быть, — говорит она.
— Нет, не «может быть», ты помогаешь нам, — говорю я.
Стоун пялится на меня во все глаза.
— Она просто хочет свалить и сдать нас. Она думает, что может уйти.
Я поворачиваюсь к Эбби, и что-то вроде понимания возникает между нами.
Может, она попытается уйти. Может, и нет. Я больше ни черта не знаю. Все, что я знаю, — она моя.
— Она поможет.
— Она не часть этого.
Я тот, кто отбывал срок. Я был любимцем внизу, в той дыре. И никто не захочет быть таким любимцем.
— Я хочу, чтобы стала частью.
Конечно, ребята со мной, но с ней это по-другому, и внезапно, я хочу ее в деле, она нужна мне. Я смотрю в ее карие глаза, но обращаюсь к Стоуну:
— Она идет. Ты сказал, что он — мой. Что работа — моя. Это означает, что правила — мои.
31 глава
Грейсон
Мы находимся в главной комнате, внося последние штрихи в наш план.
Это забавно. Мы так давно хотели отомстить, но сейчас время расплаты приближается, а я не чувствую себя счастливым. Оглядываюсь на парней, с которыми мы так много прошли вместе, и за которых я бы отдал жизнь, и знаю, что никто из них не чувствует себя счастливым.
Эбби сидит в углу, читает. Я приглаживаю рукой выбившуюся из прически прядь ее волос, чувствуя себя от этого счастливым.
Я потратил последние несколько дней, восстанавливая силы, и много спал. Я сказал ребятам пойти купить Эбби хорошую одежду и нижнее белье, которые она выбрала из каталога, и кучу книг, и она почти все время была рядом со мной, за исключением того времени, когда мы с парнями замышляли что-то.
Стоун полирует пули за столом. Он уже предвкушает смерть губернатора, слыша, как тот кричит от боли. Стоун причинит ему боль, а затем я исполню главную обязанность.
Много значит — то, что он отдал это мне, потому что я знаю, он очень хочет этого сам.
— Пойдем, — тяну Эбби за руку.
— Секунду, — говорит она. Всегда хочет дочитать главу. Всегда еще глава.
Я беру ее за руки и закидываю к себе на спину.
— Эй! — Она сопротивляется, и книга с глухим стуком падает на пол. Я всегда делаю это — лишаю ее места. Она на моем здоровом плече, но это все равно убивает мое больное плечо.
— Мы уходим отсюда, — я рычу так, как она помнит. Первобытно. Так, как лев-самец будет усмирять свою самку.
Вижу, как парни смотрят на меня, когда разворачиваюсь с ней и ухожу.
Она вырывается, но сейчас это только для вида.
— Грейсон.
Слышу возбуждение в ее голосе, и как она задыхается. Она получает удовольствие от подобного обращения, так же как и я.
Иду по коридору, позволяя ей сопротивляться. Захожу в свою комнату и кладу ее на кровать. Она поднимает взгляд, ожидая. Моя. Настолько моя, что меня это пугает.
— Какие вы неразлучные, — говорит она, смотря напряженным взглядом. — Это восхитительно. То, как вы выжили и провели друг друга через все это.