— Добрый день, красавчик вы мой, — сказала фрекен Сайер и торопливо задернула портьеры на обеих затворенных дверях.

Компаньонка фрекен Хольм, отомкнув входную дверь, пошла по коридору, бледная и прямая.

— Где фрекен Сайер? — спросила она голосом, тон которого от слова к слову совершенно не менялся.

И мадам Иенсен, глядя ей в глаза, ответила:

— У нее тоже дела.

Фрекен Хольм отправилась в столовую, где начала вынимать из шкафа салфетки и скатерти.

Без малого час прошел, прежде чем фрекен Сайер с сияющей улыбкой на подрагивающем лице раздвинула портьеры и сама проводила молодого блондина до двери.

— Ну до свидания, красавчик мой, — сказала она. — Всегда-то вы меня выручите.

— Вы же знаете, я рад вам служить, — ответил молодой человек очень мягким голосом.

И дверь за ним закрылась.

Фрекен притрусила в столовую, пальцы, руки и ноги ее были вдвое деятельней против обычного.

— А, — сказала она, увидев фрекен Хольм, — вы уже дома?

— Да, — ответила компаньонка.

Фрекен Сайер засмеялась.

— Что, сегодня у вас день племянника, дорогая? — спросила она очень дружелюбно.

— Зто были мои свободные часы, — ответила фрекен Хольм, лицо которой осталось неподвижно.

Когда снова затрезвонил звонок, это оказалась фру Лунд, тотчас наполнившая всю переднюю своим веселым юношеским смехом:

— Тетя Виктория, дорогая, я ведь в городе, вчера приехала, и вдруг слышу, ты устраиваешь обед. Я, конечно, пришла доложиться, чтобы и мне было местечко. Уж я-то всегда куда-нибудь втиснусь со своим стулом.

Фру Лунд уселась и говорила, говорила без умолку своим радостным голосом о супруге-пасторе, о пятерых детишках, об усадьбе, где такой разор — скоро гвоздя на месте не останется.

— О, — сказала она вдруг, — золотые мои, вы тут скатерти разбираете. Здравствуйте, дорогая фрекен Хольм. А наши-то, тетенька, стираны-перестираны, все десять штук, скоро совсем на клочки разлезутся. Не подаришь ли одну, а, тетя? — спросила она, протягивая к ней по столу свою красивую ладонь. — Ты ведь всегда так добра к бедным сородичам.

Фрекен Сайер, вся повадка которой в присутствии фру Лунд удивительным образом изменилась, точно перед нею был человек, к коему питала она тайное уважение, булькнув от смеха, спросила:

— Найдется у нас что-нибудь, фрекен Хольм?

Но фру Лунд уже вскочила со стула и бросилась к бельевому шкафу:

— Тетя Вик, дорогая, мне, конечно, из стареньких. — И она принялась рыться в скатертях, между тем как тетка сказала, улыбаясь:

— Уж ты, дружочек Эмма, сама подберешь, что тебе годится.

Фру Лунд все рылась.

— Вот эта подойдет, — сказала она, — в твоем богатом доме ее, право, уже не постелешь, а для нас — господи, тетенька, это же роскошь! Она у нас будет на случай епископской ревизии.

— Ну хорошо, ее и бери, — сказала фрекен Сайер, — ближнему помочь всегда приятно. Стало быть, мы эту и пришлем, — добавила она.

— Да что ты, тетя Вик, дорогая, я ее с собой заберу.

Еще чего недоставало, мы люди не гордые. Фрекен Хольм, милая, есть у вас газетка?

Фру Лунд получила газету, завернула в нее скатерть и перевязала бечевкой.

— Подбираешь, где что достанется. — И она засмеялась тетке в лицо.

— Да, правда, моя девочка, — ответила фрекен Сайер.

— Однако мне пора. Господи Иисусе, я же теперь не успею к дядюшке, разве что конкой поехать.

Глаза фрекен Сайер блеснули.

— Ты и его проведать собираешься, — сказала она.

— А как же, тетя Вик, — засмеялась фру Лунд, — всех своих родственников порадовать хочется.

Она обыскала карманы, в них не нашлось и десяти эре.

— Дай уж мне на конку, — попросила она.

Когда фру Лунд ушла, фрекен Сайер снова вернулась в свое кресло.

— Славная девочка, — сказала она и, глядя на компаньонку, добавила:

— Она так откровенна.

Мадам Иенсен и фрекен Хольм начали застилать стол скатертью, когда явился домашний врач.

Фрекен Сайер сидела в гостиной, и мадам Иенсен коротко доложила:

— Статский советник.

Фрекен подхватилась едва не прыжком и полетела навстречу доктору.

— Советник, голубчик, что это вам вздумалось карабкаться по лестницам ради совершенно здорового человека? Да еще когда вы, надеюсь, на обедишко ко мне пожалуете. Но садитесь же, садитесь.

Статский советник, с белым от бороды, очень узким и спокойным лицом, сказал:

— Хотел взглянуть на вас одним глазком во время приготовлений. Ведь уж я вам говорил, вы себя этим переутомляете, многовато, скажем прямо, на себя взваливаете.

И, помешкав мгновение, он добавил:

— При вашей конституции.

— Многовато, — согласилась фрекен Сайер, глаза которой сделались беспокойны, — но, мой добрый советник, живешь с людьми — терпи, как и все.

— Да, — сказал статский советник, неотрывно глядя на фрекен, — покуда срок не выйдет.

Пальцы фрекен Сайер судорожно стиснули подлокот-ники, а статский советник, не меняя тона, продолжал:

— Между тем переменчивая погода чревата болезнями для нас, стариков.

Глаза фрекен по-прежнему беспокойно бегали.

— Народу-то будет девятнадцать душ, советник, — : сказала она вдруг, — теперь ведь Эммочка добавилась, она нынче в городе. Только что от меня со скатертью ушла.

Советник все тем же голосом ответил:

— Да, семейный сбор.

Он поднялся и добавил:

— Ну что ж, вот я вас и повидал.

Рука фрекен Сайер дрожала, когда он ее взял.

— Но, ради бога, что-нибудь стряслось? — воскликнула фрекен, на лоб которой из-под парика пробилась струйка пота. — Скажите лучше прямо.

Доктор отпустил ее руку.

— Вы же знаете, осторожность никогда не мешает.

— Да, господин статский советник, — сказала фрекен, грудь которой со свистом вздымалась, — но ведь так хочется порадовать молодых.

По лицу советника скользнула улыбка, едва ли различимая.

— Так мы еще увидимся, — только и сказал он.

— И вашей дамой за столом буду я, советник, — сказала, смеясь, фрекен Сайер.

— А свое шампанское вы, надеюсь, пьете — от всяких напастей? — спросил советник уже в дверях.

— По мере необходимости, голубчик, — ответила фрекен.

Статский советник откланялся.

Когда он ушел, фрекен Сайер остановилась посреди комнаты. Она вдруг с такою силой сжала вставные челюсти, что они заскрежетали. И тотчас снова забегала по комнате, вытянув руки перед собой — фигура ее отражалась в двух угловых зеркалах, — взад и вперед, взад и вперед, будто мерялась силами с тайным врагом.

Затем она снова пошла в столовую, где глаза мадам Иенсен острыми шильями впились ей в лицо, а фрекен Хольм, убиравшая стол фиалками, тоже подняла на мгновение голову.

— Ах уж этот доктор, — сказала фрекен Сайер, — ему, конечно же, не терпится узнать, что подадут на обед.

Ответа не последовало. Фрекен отправилась на кухню.

— А зайчатиной так обнесут, — сказала она, — чтоб потом два дня остатки доедать.

И вдруг ее скрипучий голос резко разнесся по коридору:

— Иенсен, милочка, смотрите же, не позабудьте на противне половину спинки — как в тот раз.

Из столовой ничего не ответили, и фрекен Сайер прошла к себе в спальню. Занимаясь туалетом, она запирала свою дверь на ключ. Она долго рылась в шкафах и комодах, пока не извлекла кружева, шаль и вишневого цвета платье. Напоследок она достала свой праздничный парик и повесила его на канделябр подле туалетного столика.

Она собралась было сесть, но вдруг набросила шаль, прикрыв свою полунаготу, и затрясшимися руками — ее часто мучила нервная дрожь, когда она оказывалась перед зеркалом — сорвала с себя старый парик и нацепила на лысый череп новый, торопливо и не глядя на свое отражение. Черный парик сидел косо, и она теребила его пальцами, пока пробор, будто ощерившийся мертвенной белизной посреди черноты, не пришелся над серединою лба.

Затем она снова посмотрелась в зеркало и пригладила букли, торчавшие над висками, точно рога.