В дополнение к тем методологическим выводам, которые сделаны нами попутно с анализом и обзором последовательных этапов расследования по данному делу, не лишне подчеркнуть и следующие моменты.

В той стадии расследования, когда начало складываться серьезное подозрение (хотя и оказавшееся впоследствии ложным) против Байкова, в числе других, на первый взгляд подкрепляющих это подозрение фактов, были некоторые неточности и неполная согласованность во всех деталях показаний свидетелей, допрошенных для проверки местонахождения и времяпрепровождения Байкова на протяжении того периода времени, когда произошло убийство.

Получились известные противоречия в свидетельских показаниях, и с такими противоречиями следователю приходится встречаться довольно часто.

Каков должен быть подход при оценке значения таких противоречий и несогласованности?

Нередко можно наблюдать здесь примитивный подход, заключающийся в том, что всякая неточность и расхождения в сообщениях свидетелей с установленными по делу фактами истолковываются, как нечто безусловно опорочивающее показания свидетеля в целом. Между тем, значение свидетельских показаний в ряду доказательственных улик за последние десятилетия подверглись обстоятельному научному исследованию. И хотя оно еще далеко не может считаться законченным в своих выводах, но имеющиеся некоторые выводы уже и в настоящее время могут считаться бесспорными.

И одним из таких бесспорных выводов является тот, что неточности и некоторая несогласованность в показаниях свидетелей об одном и том же событии почти неизбежны, а, следовательно, наличие таких неточностей и различных оттенков в показаниях различных свидетелей не может быть расцениваемо, как умышленная и сознательная ложь со стороны части свидетелей.

На воспроизведение какого-либо факта или впечатления свидетеля оказывают влияние: а) способности восприятия; б) способности запоминания воспринятых впечатлений; в) способности восстановления в своей памяти того, что уже пережито (воспоминание) и г) способности передачи (репродукции) пережитых впечатлений другим людям.

На характер восприятия оказывает влияние различная у различных людей аперцепция (присоединение к непосредственным впечатлениям субъективных представлений), характер душевного состояния и пр.

Ошибки свидетельских показаний, далее, могут корениться не в процессе восприятия, а в процессе воспоминания. Одним из серьезных факторов извращения действительного положения вещей при воспоминании о тех или иных событиях является то особого рода внушение, которое заключается в наводящих вопросах и в «прижимистой» системе допроса свидетелей. Нередко стороны, реже судьи, будучи убеждены наперед, что ответ свидетеля должен быть такой, а не иной, добиваются определенного ответа и незаметно для свидетеля своими вопросами порождают в нем убеждение в правильности показания.

Вот почему существует отрицательное отношение к наводящим вопросам, как содержащим в себе внушение дать нужный спрашивающему ответ. По той же причине должны быть признаны недопустимыми и такие допросы свидетеля, когда свидетелю прочитываются показания других, и он или подтверждает, или отрицает их правильность.

По той же причине предпочтительнее свободный рассказ свидетеля, чем ответы его на вопросы.

При свободном рассказе свидетель не пытается восстановить во что бы то ни стало всех деталей, уже забытых, испарившихся из памяти; он передает то, что твердо помнит. При ответах на вопросы он восполняет «провалы памяти» догадками и умозаключениями, не желая оставить без ответа и объяснения то, что по обстоятельствам дела ему должно быть известно. Помимо того, отвечая на вопросы, он может незаметно для себя подпасть под влияние внушения со стороны лица, ведущего допрос.

Выяснение загадочных моментов в обстановке преступления и мотивах его совершения. Типичные технические дефекты в процессе расследования преступлений. (Дело об убийстве в Калмыцкой степи)

Дефектный характер расследования по делу об убийстве Бембетова. — Объяснение обвиняемого, как ненадежный первоисточник для установления доказательств. — Отсутствие топографических чертежей места совершения преступления, дающих правильную ориентировку при проверке достоверности свидетельских показаний и объяснений обвиняемого. — Значение своевременного и подробного осмотра орудия преступления и предметов, найденных на месте преступления. — Методы проверки сомнительных показаний свидетелей, близких в силу каких-либо особых отношений к обвиняемому. — Обследование побочных привходящих обстоятельств и фактов в целях выяснения и освещения субъективного момента преступления при наличности признания обвиняемый факта учиненного им исследуемого деяния и отрицания им преступных мотивов к его совершению.

Дело об убийстве в Эркетеневском уезде Калмыцкой области гр. Дага Нимгирова Бембетова представляется, прежде всего, интересным в том отношении что по этому делу при самом начале расследования совершитель преступления был налицо и сам первый заявил о факте совершенного им убийства, и, несмотря на это, на предварительном следствии не были выяснены самые основные моменты расследования и не было установлено, при какой обстановке и по каким мотивам это преступление совершено.

В то же время это дело дает для органов расследования поучительный пример, который показывает, насколько бесплодными являются усилия следователя вскрыть истину, если он ограничивается минимумом тех принятых на веру сведений, которые дают ему близкие к потерпевшему лица и обвиняемый, и не постарается проанализировать сам всех деталей дела и углубить расследование проверкой таких второстепенных, на первый взгляд, несущественных обстоятельств, сопоставление которых с другими данными дела может привести к точным и естественно логическим ответам на самые главные и основные вопросы расследования.

В этом деле, по которому обвиняемый был осужден судом на основании косвенных улик, для следователя открывался целый ряд возможностей дать полную картину события и разрешить загадку, которая осталась неразрешенной; но эти возможности не были использованы.

26 июля 1922 года рано утром выехал Дага Бембетов из своего родного хотона[3] Дзюнгарово вместе с народным судьей Эркетеневского уезда Мангутовым по направлению к Эркетеневскому райисполкому, находящемуся верстах в 60 от его хотона.

Бембетов был одет в белую рубаху и желтые плисовые брюки, а за седлом у него был привязан суконный, цвета хаки, бемшет; никакого оружия при нем не было. Три дня назад он вернулся из Астрахани, где отбывал наказание по приговору революционного трибунала от 13 октября 1921 года, выполняя принудительные общественные работы при ЦИК’е Калмыцкой области, как осужденный за участие в бандитском движении. А теперь, по постановлению Президиума. ЦИК’а, он направлялся в распоряжение Эркетеневского райисполкома на работу для дальнейшего отбывания наказания и вез к председателю райисполкома Шараеву полученные им 19 июля в Астрахани от Президиума ЦИК воззвания к амнистированным гражданам, принимавшим участие в бандитских шайках в пределах Эркетеневского уезда, где бандитизм до последнего времени еще не был совершенно ликвидирован. В этих воззваниях амнистированные дезертиры-бандиты призывались ЦИК'ом и областным Калмыцким комитетом РКП к занятию мирным трудом, причем им давалась гарантия, что они ни к какой ответственности за бандитизм, в случае добровольной сдачи, привлечены не будут.

Получив разрешение вернуться на работу в свой уезд, Бембетов сознавал важность данного ему поручения и говорил перед отъездом свой жене Бува Бембетовой и ночевавшему у него народному судье Мангутову, что он примет все меры к тому, чтобы бандиты сдались добровольно, о чем и будет говорить с председателем райисполкома Шараевым.