«…В 1922 году Лебедева нашла себе комнату в д. № 15, по Б. Садовой ул., и попросила Шершову переехать к ней, так как опасалась, что ее уплотнят. Там же жил с ними сожитель Лебедевой — Фирсов, вскоре арестованный. После того их из этой квартиры выселили вследствие того, что Лебедева занималась проституцией. Лебедева подыскала квартиру в Трехпрудном пер. Сильно потратившись на ремонт таковой и задолжавшись, она сдала одну комнату в наем Крыловой, а затем Бандейкиным. При этом Лебедева продолжала заниматься проституцией, но домой к себе мужчин не водила. Шершова ходила стирать белье и занималась стиркой на дому. На почве крайней нервности и вспыльчивости Лебедевой у нее происходили с ней частые скандалы, во время одного из которых Лебедева поклялась, что убьет Шершову. Последняя ссора произошла 22 марта, около 7 часов вечера, и началась из-за того, что Лебедева, возвратившись из тюрьмы после свидания с мужем, начала упрекать Шершову за то, что она не приготовила ей обеда. Выведенная из терпения Шершова, по ее показанию, в порыве злости и гнева схватила топор и обухом его ударила по голове Лебедеву, которая, вскрикнув „ох“, припала головой к кровати коленями на полу; в волосах ее показалась кровь. В этот момент в комнату вошла Нюра Бандейкина, которой Шершова сказала, что, кажется, убила Лебедеву и тотчас стала укладывать последнюю на кровать, накрыв затем пальто, так как в квартиру вошла баба с дровами. В это же время в комнату заглянула свидетельница Бродкина, попросившая папиросу, но Шершова ответила ей: „тише“, желая этим дать понять, что Лебедева будто бы спит. Как только баба с дровами ушла, Шершова освободила корзину и уложила в нее Лебедеву. Увидев кровяное пятно на наволочке, она перевернула подушку, а зашедшей снова в комнату Бродкиной сказала, что Лебедева ушла. Далее она стала думать, что ей теперь делать, и при этом вспомнила рассказ сына бывших своих хозяев, у которых она служила бонной, студента-медика, о том, что кости скелета с целью очистить их от мяса вывариваются в растворе каустической соды. Тогда она приготовила все, необходимое для стирки, и, дождавшись, пока все в квартире улеглись спать, вынула тело Лебедевой из корзины и начала разрезать его на части по суставным соединениям. Поставив бак на железную переносную печку, она растворила в нем каустическую соду и начала вываривать части трупа Лебедевой, варила до тех пор, пока не подогнулась ножка накалившейся печки. Улегшись спать, она спала долго, до 12 часов следующего дня, т. е. воскресенья, 23 марта, а когда встала, то у нее уже не хватило духа продолжать то, что она делала ночью. Поэтому она позвала Бандейкину и предложила ей или отнести на улицу сверток с частями трупа и выбросить его в разрушенный дом, или оставаться в комнате, пока сделает это она, Шершова. Сначала Бандейкина, растерявшись, отказывалась, говоря, что боится, но потом, подчинившись ее настойчивым требованиям, понесла сверток из квартиры. Однако, поручение она выполнила плохо, сбросив сверток на дворе у дворницкой, и недовольная Шершова сказала ей, что теперь она ее „засыпала“, так как „уж лучше отнесла бы сверток прямо в уголовный розыск“. Также неумело выполнила Бандейкина поручение отнести второй сверток, не исполнив приказания Шершовой принести клеенку обратно, выбросив из нее части трупа. Что касается возвращения пальто с запиской Лебедевой, то это было искусственно подстроено самой Шершовой с целью создать улики против Байкова и тем спасти себя. Записка была старой, написанной Лебедевой когда-то перед отъездом в деревню, а пальто было ею же, Шершовой, унесено из дому и прислано обратно в квартиру с нанятым для этого на улице за 2 руб. мальчиком, которому она велела сказать, что пальто прислано „Вале“, т. е. Шершовой, молодым человеком».
Добытые при дальнейшем дознании дополнительные объективные данные не оставляли сомнения в том, что в убийстве действительно участвовали Шершова и Бандейкина. Так была решена вторая задача — раскрытие личностей убийц.
Но в данном деле предстояло еще решить и третью оказавшуюся притом еще более трудной задачу, а именно, выяснить истинные мотивы преступления. Что побудило Шершову и Бандейкину на кровавое дело? Несмотря на сознание, вопрос представлялся чрезвычайно туманным. Действительно ли убийство произошло в разгаре ссоры или драки, или оно было хладнокровно детально продумано заранее и, в последнем случае, в силу каких побуждений.
Задача по выяснению мотивов преступления выпала главным образом на долю предварительного следствия, поскольку первые две задачи были блестяще разрешены уже в стадии дознания, производившегося, попутно заметим, под непосредственным руководством ст. следователя, что также является одной из положительных и заслуживающих подражания особенностей данного расследования.
По части выявления виновников преступления предварительному следствию также удалось выяснить несколько дополнительных деталей, на которых мы здесь при всей характерности их останавливаться не можем. Но, главное, что обращает на себя внимание при анализе предварительного следствия — это четкость и тонкость его построения в смысле выявления мотивов преступления.
С одной стороны, ничего лишнего, ненужного, загромождающего в ясных и отточенных протоколах допросов свидетелей.
С другой — не упускается ни малейшей детали, которая могла бы пролить свет на истинные мотивы преступления.
Следователь устанавливает, например, такой факт, что еще до убийства Бандейкина как-то говорила своему мужу, что Шершова непременно убьет Лебедеву.
Допрашивая 12-летнюю Веру Воронову, следователь искусно выясняет ряд деталей в день убийства, и, между прочим, то, что драк вообще никаких ни в этот день, ни раньше в квартире не бывало.
Следователь интересуется мнением мужа Бандейкиной, что могло побудить Шершову на убийство, а жену на соучастие в нем; свидетель полагает, что Лебедева могла знать что-либо компрометирующее Шершову, а жена была зла на Лебедеву за обман с комнатой.
Байков совершенно не представляет себе, какая могла быть в данном случае цель убийства. Свидетель не замечал у Лебедевой значительных денег и ценностей. Но следователь все же интересуется, просит свидетеля подробно перечислить те ценные вещи, которые он замечал. Таким путем удается вскрыть, что кое-какие из вещей Лебедевой после убийства исчезли и сбывались убийцами. И так далее.
Следователь затем проявляет большую осторожность в выводах насчет мотивов преступления и пишет в обвинительном заключении, что вполне исчерпывающих результатов в этом направлении достигнуть не удалось.
Мы не может это поставить в упрёк следствию. Важно то, что максимум умелых усилий в этом направлении был приложен. А если все же в отношении мотивов преступления осталось не все разгаданным, то следует принять во внимание, что выяснение мотивов преступления обычно представляет собой наиболее трудную и сложную его часть. Тем не менее, следующие обстоятельства, установленные предварительным следствием, в значительной мере объясняют отношения, существовавшие между обвиняемой Шершовой и покойной Лебедевой.
1) С достаточной положительностью установлено было следователем, что убийство совершено не в ссоре, ибо находившиеся в момент его в квартире свидетельница Бродкина и девочка Вера, дочь свид. Крыловой, никакого шума не слышали, а между тем, по единогласному отзыву большинства допрошенных по делу свидетелей, Лебедева отличалась очень крикливым голосом, стены же квартиры при осмотре ее следователем оказались сделанными из тонких досчатых перегородок, сквозь которые легко слышен разговор;
2) с полной несомненностью установлено подавляющая зависимость обвиняемой Шершовой от убитой ею Лебедевой, исполнявшей в отношении последней обязанности прислуги, их легкое в смысле нравственности поведение, извращенность покойной Лебедевой в половом отношении, тяжелый, скандальный характер Лебедевой и спокойный нрав обвиняемой Шершовой. Суд всецело согласился с выводами следствия.