Переваливаясь с боку на бок, Джек подошёл к своему господину, с видом глубочайшего почтения, из под которого весьма ясно проглядывали радость и самодовольствие.

— Вот что, Джек: возьми-ка ты корзину.

— Сию минуту, сэр! — сказал Джек, с дерзким видом полного понимания дела.

— Подожди, отвечать "сию минуту!", сначала выслушай и пойми меня.

Джек бросил на Гарри косвенный, невыразимо-комический взгляд, и потом выпрямился мистером , как вырезанная из чёрного дерева статуя покорности.

— Во первых, иди к твоей госпоже, спроси ключ от коптильни и принеси его мне.

— Слушаю, сэр.

— Во вторых, скажи мистрисс Джи, чтоб она прислала мне чего-нибудь мучного... хлеба, сухарей, булок и вообще, что есть печёного. Скажи, что я хочу отправить это в надлежащее место.

Джек поклонился и исчез.

— Пока он ходит, мы можем проехать по этой дороге. Мистрисс Джи, я знаю, напустится сначала на Джека, так что гнева её на мою долю останется незаметная часть. Как бы я желал, чтоб она взглянула на этих несчастных! Впрочем, Господь с ней! Ведь она-таки довольно добрая женщина! Одно только, что, по её мнению, бесполезно делать этим людям добро. И действительно с одной стороны она права, но с другое стороны, по словам этой же самой женщины, должен же быть и для них в мире какой-нибудь уголок. Ведь мир-то велик, я это знаю. Даже зло разбирает, когда подумаешь об этом! Почему не издадут закона присоединить их к неграм? Тогда по крайней мере у них будут люди, которые станут о них заботиться. Тогда мы стали бы что-нибудь делать для них, и была бы надежда поддерживать их, если не в совершенной безбедности, то по крайней мере не в нищете.

Гарри не чувствовал ни малейшего расположения отвечать за такие замечания. Он знал, что добрый мистер Гордон говорил это собственно для того, чтоб облегчить свою душу, и что он, за неимением подле себя живого существа, точно бы также свободно открыл своё сердце перед первым попавшемся ему на встречу каштаном. Поэтому он дал мистеру Гордону полную свободу высказаться, и потом уже заговорил с ним о предметах, более близких к его сердцу. В одну из пауз, ему представился случай сказать:

— Мисс Нина прислала меня сюда сегодня поутру.

— Ах, Нина! Моя прекрасная, маленькая Нина! Да благословит её Небо! Так она тебя прислала? Почему же не приехала она сама, утешить и порадовать сердце старого дяди? Нина, я тебе скажу, Гарри, прелестнейшая девушка во всём нашем штате.

— Мисс Нина находится в самом затруднительном положения. Вчера вечером приехал мистер Том в пьяном виде, и сегодня так сердит и так сварлив, что она решительно не знает, что с ним делать.

— В пьяном виде? Негодяй! Он-таки частенько попивает. Заходит, кажется, чересчур далеко. Об этом, при последнем свидании, я говорил ему. « Том, — говорю я, — молодому человеку не мешает подгулять раза два в месяц. В молодые годы я сам это делывал; но, говорю, Том, постоянно быть под хмельком — не годится. Слова никто не скажет, увидев случайно молодого человека пьяненьким; но он должен быть воздержным и не забывать себя. Быть пьяным, — говорю я, — каждый день, или через день, это тоже, что отдать себя на жертву дьяволу»! Я говорил Тому именно эти слова; говорил с ним откровенно; ведь я, как известно тебе, заступаю ему место отца. Значит, слова мои на него не подействовали. Со всех сторон я слышу, что половину своего времени он проводит в пьянстве, и ведёт себя как сумасшедший. Заходит слишком далеко, слишком! Мистрисс Джи терпеть его не может. Каждый раз, когда он приезжает сюда, она бранится с ним, а он бранится с ней. Поэтому-то мне и неприятны его посещения. В душе, мистрисс Гордон добрая женщина, но в поступках немного сурова. Том тоже суров, а потому, когда они сойдутся, то и выходит, что одним огнём поджигается другой. Такие вещи крайне неприятны для человека, который хотел бы, чтоб все окружающие его наслаждались счастьем. Ах, Боже мой! Как бы я желал, чтоб Нина была моей дочерью! Почему бы ей не переехать сюда и не жить вместе с нами? У неё такой характер, каким, мне кажется, я век бы любовался. Она такая весёлая, такая шалунья, что при ней не соскучишься. Ну, что её женихи? Правда ли, что она хочет выйти замуж?

— У мисс Нины и теперь есть два джентльмена. Один — мистер Карсон, из Нью-Йорка.

– Чёрт возьми! Неужели она выйдет за янки! Да мой брат повернётся в могиле!

— Не думаю, чтоб он был доведён до такой необходимости, — сказал Гарри, — мисс Нина, как кажется мне, благоволит более к Клэйтону.

— Клэйтон! Хорошей фамилии! Это мне нравится! Должно быть — джентльмен, славный малый, не правда ли?

— Ваша правда, сэр: — говорят, у него есть плантация в Южной Каролине.

— А, а! Это хорошо! Только мне жаль расстаться с Ниной. Я даже не хотел отпустить её в Нью-Йорк. Мае что-то не верится в эти пансионы. Я видел, что на плантациях вырастали такие славные девушки, каких нельзя лучше требовать. И к чему посылать туда наших девочек? Разве только для того, чтоб они набрались там дрянных идей? Благодарю Бога, что я не был в Нью-Йорке, да и быть не намерен. Родился я и вырос в Каролине, а жена в Виргинии... Воспитание чистое! В ней нет ничего заимствованного из пансиона! Когда я венчался, то, право, во всей Виргинии не было девушки, которая могла бы сравниться с ней. Её щёчки алели, как розы! Высокая, стройная, гибкая, она умела; держать себя и умела поговорить, о чём угодно. Да и теперь, я тебе скажу, нет женщины, которая бы так превосходно знала своё дело, и так отлично могла присмотреть за всем хозяйством. Если иногда и приходится мне испытывать беспокойство, то я должен переносить его и благодарить за это Бога. Не будь её, мне кажется, и я, и управляющий, и негры, и скоттеры, и все, все данным бы давно были в преисподней!

— Мисс Нина послала меня сюда, собственно за тем, чтоб я не встречался с мистером Томом, — сказал Гарри, после непродолжительного молчания. — Он на меня нападает по-прежнему. Вам известно, сэр, что он всегда ненавидел меня; и эта ненависть возрастает всё более и более. Он ссорится с мисс Ниной из-за всего, что касается до управления плантацией, а вы знаете, сэр, что я всеми силами стараюсь сделать лучшее; вам и мистрисс Гордон всегда угодно было говорить, что я управляю хорошо.

— Правда, мой друг, правда, мы говорили это. Оставайся здесь, сколько душе угодно. Может статься, ты хочешь съездить со мной на охоту?

— Благодарю вас, сэр. У меня теперь не то на уме. Меня мучает мысль, что я должен находиться далёко от плантации во время посева. Теперь всё зависит от моего присмотра.

— Поезжай назад, в таком случае. Придирчивость Тома невыносима только в то время, когда он пьян. Я знаю это, я вижу это насквозь. Само собою разумеется, пьяный человек и угрюм и сварлив; спустя день — он мягок, распускается, как старый чулок. Я слышал, что в северных штатах существуют общества воздержания, не дурно было бы завести что-нибудь и у нас в этом роде для наших молодых людей. Они так часто напиваются. Третья часть из них получает белую горячку, не достигнув пятидесяти. Славная была бы вещь, если б у нас завелись общества, которые научали бы воздержанию! Нельзя ожидать, чтобы молодые люди сделались стариками прежде времени; но всё же было бы очень хорошо, если б они позволили себе лишнее не более раза в течение месяца.

— К несчастью, — сказал Гарри, — в этом отношении, мистер Том зашёл слишком далеко.

— Гм! Да! Жаль, жаль! Верю этому. Когда человек доводит себя до этой степени, он бывает похож на старый кафтан, по заплатам которого невозможно сказать, из какого сукна он был сшит. Том, я полагаю, постоянно сам не свой; всегда — как корабль между волнами, Жаль, очень жаль!

— Для мисс Нины это весьма тяжело, — продолжал Гарри. — Мистер Том вмешивается во все дела, и я не имею власти защитить её. Вчера он начал говорить моей жене такие вещи, которых я не могу вынести и не вынесу! Он должен оставить её в покое.

— Э! Э! Какой же он мальчишка! Это скверно. Я поговорю с ним об этом; а ты, Гарри, будь похладнокровнее! Помни, что молодые люди не могут вести себя стариками; и что если кто заводится хорошенькой женой, тот должен ожидать неприятностей. Я поговорю с Томом. А-га! Джек возвращается! С корзиной и ключом от коптильни. Теперь надо что-нибудь послать к этим несчастным. Если люди намерены умирать голодною смертью, то пусть умирают, только не на моей плантации. Чего я не вижу, о том у меня не болит и сердце. Мне мало нужды, если завтра они все перетопятся; но, чёрт возьми, я не допущу этого, если буду знать заранее. Так вот что, Джек: возьми этот окорок и хлеб, и отнеси их к старухе; да посмотри, нельзя ли починить, её хижину. Когда скоттер воротится, я заставлю его работать; правда, у нас и всего-то их двое, да и тех негры ненавидят. Гарри, ты поезжай домой и скажи Нине, что мистрисс Джи и я приедем завтра обедать.