Мишель направилась к двери, ведущей на задний двор.

– Чтобы это было в последний раз! – ей вдогонку бросил Фред. – Хватит переводить продукты! Ты еще ничего не заработала, чтобы выбрасывать деньги на ветер.

Мишель кивнула и хлопнула дверью, а Остин, протерев выразительный ротик салфеткой и бросив бумажную тарелку в мусорку, посеменил за ней, не забыв сказать «спасибо за завтрак!»

Спальный район, в котором они жили, был построен около леса, и люди могли любоваться и беспечными белочками, скачущими с сосны на сосну, и мелкими животными, захаживающими во дворы, – ночными опоссумами, енотами, черепахами и броненосцами.

Субтропическое лето давило жарой и влажностью воздуха даже утром. Но Мишель, выросшая в этом климате, была привычной к духоте. Главное, нужно было перетерпеть три летних жарких месяца, а остальные девять, с сентября по май, можно было наслаждаться и цветением, и мягкой зимой без снега.

Задний двор дома Редмондов выходил в смешанный лес, в котором росли сосны, дубы, американский каштан, магнолии, дикая ежевика и редкие пальмы. Двор по сторонам был обнесен деревянным некрашеным забором, который местами потемнел и стал серым. Анжелика в шутку называла его «пятьдесят оттенков серого», а нанять кого-нибудь освежить его за двести баксов мойкой под давлением ей в голову не приходило. Вдоль забора – разросшиеся кусты роскошных кустарников – гибискус с оранжевыми цветами, розы, голубые гортензии. Фред подстригал аккуратную зеленую лужайку двора каждые две недели и лично наполнял зерном кормушки для птиц.

Но главными достопримечательностями двора были, конечно, бассейн и незастекленная веранда с белыми деревянными колоннами, на которой уютно смотрелись гриль и пластиковая уличная мебель.

Мишель с Остином прошли в самый конец двора и стали отщипывать кусочки сосисок и бросать их лесным одичавшим кошкам, выглядывавшим из-за кустов отцветших азалий. Они были потомством расплодившихся домашних Жасмин и Тигренка, которых Анжелика пару лет назад пыталась пристроить через социальные сети Фейсбук и Крейгслист, а приемник отказался принимать новых пушистых постояльцев за неимением свободных мест. Пришлось отпустить котят в ближайший лес, где они одичали.

Остин встал на четвереньки, приблизился к одному коту и замяукал. Животное, наверное, восприняло ребенка как соперника, пытающегося отобрать сосиску. Кот ощетинился и поднял лапу, выпустив когти. Мишель ловко схватила братишку и подняла на руки, спасая от возможных ран. Она сама удивилась своему стремительному броску, как на автопилоте. Мишель даже не успела разволноваться за ребенка.

Каким-то образом ее ожерелье порвалось и жемчуг рассыпался по траве. Остин избежал атаки, но его сестре все же достались кровоточащие царапины. Она ойкнула от неожиданности, но направилась к дому, продолжая держать братишку на руках, не чувствуя боли.

На пороге появилась Анжелика, мелкой комплекции, с длинными крашенными в рыжий цвет волосами. Мишель не помнила, какой у нее натуральный цвет волос. Ведь Анжелика их каждый год перед Рождеством красила в новый цвет. Так она удовлетворяла жажду перемен и развлечений.

– Поторопитесь, мои сладкие ангелочки! Мы опаздываем! – позвала она детей и вернулась в дом.

Мишель опустила Остина на землю, и поспешила к дому, чтобы смыть с руки кровь перед поездкой в церковь и наложить пластырь. Но раны исчезли. Девушка потерла место, где еще несколько минут назад кожа была вспорота когтями кота. Ни боли, ни даже зуда не ощущалось, словно ей все привиделось.

Фред сидел в гостиной перед телевизором, положив ноги в плюшевых тапочках на стеклянный кофейный столик. Он увлеченно смотрел сделанную ранее запись своего любимого шоу «Тысяча путей умереть». Но при виде жены Фред оторвался от экрана и остановил шоу. Он знал, что Анжелика и ее дочь не выносили кровавых сцен, и собирался насладиться ими позже.

Фред критически осмотрел наряд жены, – розовое платье и сапоги до середины голени.

– Ты снова нацепила это? Их давно пора выбросить!

– Почему?

– Этот розовый цвет просто тошнотворный, – он скривил губы, глядя на ее ковбойские сапоги. – Мне стыдно, что моя жена носит такое смехотворное барахло! – При этом он знал, что не собирается появляться с ней в обществе и сравнивать с другими женщинами, у которых есть вкус в одежде.

– Что ты, я никогда их не выброшу! – улыбнулась Анжелика, пощекотав подошву его тапочка. – Эти сапоги я получила в наследство от матери, так же, как и этот выплаченный дом. Ты с нами едешь?

В это время Мишель и Остин вошли в гостиную и услышали разговор родителей.

– Нет, никуда я не поеду. Я и так домохозяйкой кручусь целыми днями, то уборка, то готовка, то бассейн почистить, то травку подстричь, то ребенку почитать. У меня должно быть время, когда я отдыхаю от всех. Совершенно один, понимаешь?

– Ага, чтобы наслаждаться кровавым шоу о казнях и смертях. Я беспокоюсь о твоем психическом здоровье.

Фред усмехнулся:

– История Земли выложена разными казнями и войнами, мне нужно просто побыть одному.

– Терпеть не могу, когда ты жалуешься. Иногда мне тоже хочется отдохнуть. Ничего не делать, не видеть и ни за что не переживать, – отчеканила Анжелика, открыла свою розовую сумку и достала жевательную резинку. Казалось, жвачка ее успокаивала.

Мишель задумалась: «Вот она какая – взрослая жизнь. Люди имеют и крышу над головой, и семью, и работу, а не прекращают жаловаться на эту самую жизнь и мечтать о покое. Как будто они, как в некоторых странах третьего или четвертого мира, живут без электричества, канализации и питьевой воды». Девушка помыла на кухне руки себе и братишке, а потом все вышли в передний двор.

Фред прекратил спор, обнял жену, поцеловал и проводил всех до машины. Он пристегнул Остина на заднем сиденье, в то время как его падчерица села за руль. Анжелика пристегнулась на переднем пассажирском сидении.

– Люблю свой сладкий пирожок! – Фред поцеловал ребенка в крупный веснушчатый лобик и обе пухлые щечки, словно усыпанные корицей.

Остин обнял голову отца:

– До скорого, папа! Я тебя тоже люблю!

Мишель, как большинство американских подростков, водила машину с шестнадцати лет, правда, в основном, когда они ехали всей семьей в магазин или церковь. Она чувствовала себя уверенно, однако никогда не садилась за руль одна: у них была только одна машина на семью.

Двигатель заурчал, а девушка поглядывала на свою руку. Никаких следов от атаки диким животным. Что-то с ней не так. Раньше она не наблюдала за собой такой регенерации. Может, на самом деле, она вовсе не обыкновенная девушка?

Медленно проезжая по своему спальному району, любуясь подстриженными газонами соседей, их цветущими олеандрами и магнолиями, кустами роз и жасмина, Мишель замедлила ход около дома своего парня. Стив тоже собирался в храм с отцом, Крисом, и ждал около серебристого внедорожника, когда тот выйдет из дома. Они дружили семьями, как принято говорить.

Стив заметил проезжавшую мимо машину Анжелики с Мишель за рулем и поприветствовал своих соседей, махнув им рукой. Мишель послала ему в ответ воздушный поцелуй, продолжая путь. Она знала, что скоро они увидятся в церкви.

Они выехали из своего спального района, на перекрестке глаз светофора подмигивал автомобилям зеленым глазом.

Вдруг девушка заметила впереди, справа у обочины, что-то темное. Она включила аварийный сигнал, резко свернула с дороги, припарковалась на траве и вышла из машины.

– Ну, в чем дело? – воскликнула Анжелика, выглянув в окно.

– По-моему, одну из наших диких кошек сбила машина. Надо глянуть, может, ее еще можно спасти. Пойду посмотрю, – загорелась Мишель.

– Прекрати заниматься ерундой! Ты все равно не испытываешь жалости! Только любопытство! – отрезала недовольная мать, которая знала свою дочь как никто другой.

– Я с тобой! – Остин был весь нетерпение.

– Нет-нет, сиди, через минуту вернусь.