— А ты не можешь остаться? Посидеть и чуть продлить визит?

— У меня назначена встреча, но возможно, мы могли бы встретиться как-нибудь за кофе.

Нет интервью, нет дружбы, поняла Сэм. Она провела Кейт по дому. Доминик увел собак на прогулку, и дом был в полном их распоряжении.

Пока она вела Кейт из комнаты в комнату, она чувствовала ее разочарование.

— Прости, если я тебя расстроила, Кейт. Впервые за всю свою жизнь, я чувствую, что должна сделать то, что будет правильным для меня.

— Я не буду лгать, — сказала Кейт. — Я чувствую, что меня подвели. Все остальные в "Ритме ЛА" чувствуют то же самое.

— Они не единственные, кого подвели, — ответила ей Сэм. — У меня не было иного выбора, кроме как держать свадьбу в секрете, но как ты думаешь, что я чувствовала, когда вернулась в офис, а никто даже не взглянул на меня. Я никогда не хотела никого обидеть, особенно тебя.

Сэм услышала, как внизу звонит ее телефон.

— Иди, и ответь, — сказала Кейт, — я займу себя, пока ты не вернешься.

Сэм подняла трубку и услышала тот же самый хрипловатый голос, что и на основном телефоне пару недель назад.

— Алло, это Саманта?

— Да. А кто вы?

— Беверли ДеМарко. Я думаю, что ты хочешь поговорить со мной.

— Вы родственница Доминика?

— Да. Я его мать.

***

Дом имел уродливый персиковый оттенок. Пустые мусорные баки и окурки покрывали дорожку. Сэм чувствовала, как за ней следят больше чем несколько пар глаз, когда вошла через ворота, ведущие к бассейну, краткий путь, который указали ей по телефону, когда она говорила с Беверли ДеМарко, той самой женщиной с глубоким, страстным голосом.

Согласно инструкциям, Сэм вышла из ворот, рядом с высохшей пальмой, и обнаружила, что находится прямо напротив квартиры 33Б.

Женщина, открывшая двери, была ростом около шести футов. Ее волосы были красивого серебристого оттенка, подстриженные ровно до хилых плеч. Глаза имели тот же глубокий голубой оттенок, что и у Доминика, нос был маленький и прямой.

Сэм протянула руку.

— Здравствуйте. Я – Саманта.

— Я – Беверли. Входи, — сказала женщина.

Апартаменты были маленькими, но аккуратными и уютными, с большим количеством полочек, заставленных различными декоративными украшениями. Кухня была выкрашена в яркие желтые цвета, тогда как все остальное помещение было декорировано во все оттенки зеленого.

Нервы Сэм были напряжены до предела. У нее был миллион вопросов к матери Доминика.

Беверли предложила Сэм присесть на диван. Она поставила перед Сэм высокий стакан с холодным чаем, прежде чем сесть напротив.

— Итак, ты сказала, что смогла получить мой номер, когда я звонила в дом?

Сэм кивнула.

— Я знаю, это подло, но...

— Ты не доверяешь своему мужу?

— Мы знакомы не так уж долго и...

— А у него есть определенная репутация, — закончила за нее Беверли.

Сэм снова кивнула, игнорируя жар, подступающий к ее лицу.

— Вы с Домиником часто общаетесь? — спросила Сэм.

— Нет, — ответила она. — Я пыталась и раньше связаться с моим сыном, но он ясно дал понять, что не хочет иметь со мной ничего общего.

— Почему?

— Потому что он думает, что я его бросила. Я оставила Доминика с отцом, когда ему было десять. Не хочу утомлять тебя деталями, но я пригласила тебя прийти, потому что хочу знать, счастлив ли мой сын.

— Думаю, что это так, — ответила ей Сэм, — но я знаю, что он хранит много боли, со времен своего детства. Он чувствует, что вы предали его своим уходом, а потом еще и его вечно пьющий отец. То, что его дядя присвоил миллионы перед своим исчезновением, вероятно, оказалось последней каплей.

— Френк, — прошептала женщина. — Я знала, что что-то произошло, но я никогда бы не подумала, что Френк может так поступить. Доминик должно быть просто потрясен.

— Вы не знали, что дядя очистил все счета Доминика?

— Понятия не имела, — глаза Беверли расширились, словно все внезапно обрело смысл. — Так вот почему вы оба поженились, не так ли?

— Об этом вы должны поговорить с Домиником.

— Я бы так и сделала, если бы он мне позволил.

— Но вы любите его, и заботитесь о нем, разве не так? — спросила Сэм. — В противном случае, вы не звонили бы домой.

— Я всегда любила своего сына. Сильнее, чем ты, или кто-либо другой можете себе представить. Я никогда не хотела оставлять его с отцом.

— Тогда почему вы сделали это?

Беверли перешла в другую комнату. Когда она вернулась, то положила три полароидных снимка на стеклянный кофейный столик перед Сэм.

Лицо женщины на снимке было опухшим, окрашенным во множество оттенков пурпурного и желтого. Глаза были похожи на маленькие щелки.

— Это вы?

Беверли кивнула.

— Вы ходили в полицию?

— Полиция приходила в наш дом и раньше. Мы с мужем громко ссорились, и соседи вызвали их. Полиция знала об этом. Они знали, что я не уйду. Но это был последний раз, — сказала она, кивая на фотографии, — он знал, что зашел слишком далеко. Подруга отвезла меня в больницу, а затем забрала к себе домой, чтобы, я могла оправиться. К тому времени, как я смогла передвигаться, мой муж поклялся на Библии, что убьет меня, если я попытаюсь забрать Доминика.

Сэм посмотрела на другие две фотографии, и вздрогнула при виде синяков.

— И вы поверили ему.

Беверли кивнула.

— Он всегда держал слово.

— Доминик должен был знать, что вы подвергались насилию...

— Он был маленьким, и понятия не имел об этом. Муж был мастерским манипулятором и насильником. Он мог душить меня, а потом заставить надеть шарф, чтобы скрыть отметины. Он старался бить меня в те места, на которых никто не увидит синяков. Разумеется, все становилось только хуже, до того дня, пока он чуть не убил меня. Я знала, что если останусь, то не доживу и до сорока лет.

— Он когда-нибудь прикасался к Доминику?

Она покачала головой.

— Никогда. Держать сына подальше от меня, было самым лучшим способом ранить меня.

— Вы пытались снова увидеться с Домиником?

— Разумеется. Мне было плевать, что мой муж может прийти за мной. Я пошла прямо в школу Доминика, после того, как муж угрожал мне, но он уже привел в действие свой план, сказав директору, что я могу заявиться и похитить нашего сына. Он привел всех в боевую готовность – школу, соседей. Никто не слушал меня, когда я показывала им фотографии и объясняла им, что произошло. Держать меня вдали от сына стало жизненной целью моего мужа. Я волновалась за него день и ночь. Благодаря одному из соседей, мистеру Криско, Доминик занялся внеклассной деятельностью, и, наконец, у него обнаружились актерские способности. Он только начал учиться в старшей школе, когда получил свою первую роль, и, как говорят, остальное уже история.

Сэм выпрямилась.

— Я думаю, если вы придете в дом на ужин, и все объясните, Доминик, как минимум, сможет начать процесс исцеления. Я верю, что он поймет, почему вы ушли.

— Я не знаю. Я и раньше пыталась поговорить с сыном. Его отец промыл ему мозги, заставив думать, что я это зло. Два года назад, я пошла на благотворительный вечер, потому что знала, что Доминик будет там. В зале были сотни людей, и он увидел меня. Ненависть, которую я увидела в его глазах, дала мне все ответы. Он не был готов услышать то, что я хотела сказать ему.

— И все же вы продолжаете звонить домой.

— Каждый раз, на некоторое время, я хочу лишь услышать его голос.

— Если бы вы могла повернуть время вспять, поступили ли бы вы по-другому?

На губах Беверли появилась добрая улыбка.

— Когда мой муж ударил бы меня в первый раз, я бы схватила ребенка, и исчезла бы посреди ночи.

— Если я назову дату и время, вы придете на ужин?

— Доминик никогда не согласится на такое.

— Он должен узнать, что вы никогда не хотели его оставлять.

Глава 24

На губах Сэм растянулась улыбка, когда она увидели двух загорающих на солнышке собак. Уинстон, энергичный, как и всегда, гонялся за своим хвостом. Если бы жизнь всегда была так проста.