Лешка пил молоко, а Лида сидела напротив него, широко расставив руки с острыми локотками и чуть свесив голову. И глаза у нее были добрые, и едва приметная улыбочка на припухлых губах тоже добрая. В комнате плыл домашний дух вытопленной печки, горячего борща, крахмальных занавесок и душистого молока от собственной Зорьки. Показалось в какое-то мгновение Лешке, что сидит он в родном доме в далекой деревне Выползово и напротив него — не случайно встретившийся плановик со строительного участка, а мать, которую он не видел уже два года.

Выкурив после обеда сигарету, Лешка сбросил так неожиданно накатившую сентиментальность и снова стал собранным, деловым человеком.

Он спросил Лиду, что нового на участке. Девушка невесело махнула рукой.

— Прогрессивку за второй квартал зарезали… Перерасход фонда заработной платы.

— Нельзя фонды перерасходовать, — назидательно сказал Лешка, которого в сытом состоянии потянуло к сентенциям.

— Разве мы виноваты… Ересько пятидесятитонный кран не отдал. Пришлось в тресте механизации добывать. Из-за этих проклятущих колонн кран почти месяц продержали. Механизация нам такой счетик за аренду подкинула, что все наши прибыли полетели. Ихний механик один раз на участке побывал, а в счете за профилактический осмотр пятьсот сорок рубликов записали… Живодерство настоящее! Одна слава, что железобетон и вроде как прогрессивно. А разобраться, так чистая морока. Были бы колонны металлическими, мы бы их за неделю своими кранами смонтировали!

— Считается, что сборные железобетонные конструкции экономически эффективнее, чем металлические, — сказал Лешка. — Мы недавно в министерство справку по этому вопросу готовили.

— Не знаю, как у вас в справке получилось, — вздохнула Лида, — а только мы с ними мучаемся… А затраты на монтаж вы как учитывали?

— Обыкновенно, по выборочным усредненным данным и сметным нормативам. Как же еще считать? Фактические затраты по этим элементам в отчетности не выделяются отдельной строкой. Вот мы и махнули по усредненным.

— Усреднили, значит? — переспросила Лида, и доброта ее стала на глазах таять, как кусок масла, кинутый на горячую сковороду. — Вы усреднили, а нас прогрессивки лишают… Не выделяются отдельной строкой!.. А я вот выделила и сосчитала. Калькуляции составила. Фактические затраты на монтаж тяжелых сборных элементов почти в два раза выше, чем по сметным нормам… Я еще в министерство напишу обо всем… Тоже мне, научные грамотеи, лошадь и рябчика пополам сложили.

— Как указано было, — возразил Лешка.

— А у тебя своя голова имеется? — осведомилась Ведута, превратившись в то знакомое по визитам на участок, малорослое и колючее существо, выпаливавшее в ответ на одно слово целых два десятка. Лешку так и подмывало высказаться начистоту. Открыть Лиде собственное мнение по данному вопросу. Но он вовремя вспомнил про Жебелева и про его таинственную папку и сдержался.

Как-никак Утехин был представителем солидного научного учреждения и не имел права перед нем попало дискредитировать официальное теоретическое направление исследований в области применения железобетона.

Мало ли какие сомнения могут быть у научных работников. Однако сначала нужно проверить собственные мысли, доказать их, подтвердить бесспорными фактами, а только затем высказывать их окружающим. В науке тоже требуется порядок.

— Если ты одна затраты выделила, — сказал Лешка, — то данных маловато.

— А вот и не одна, — качнула Лида головой. — На восьмом Марья Ивановна выделила, на четвертом Васильев, а на третьем Танюшка Зайцева. Думаешь, у нас одних прогрессивка полетела?

Расстался Лешка с Ведутой мирно. Чтобы успокоить ее, он выпил через силу третью кружку молока от Зорьки, вежливо распрощался и отправился к автобусам.

На пути он встретил Пашу-электромонтера, семенившего к поселку с пустой тарой в руках. Лешка жестоко разочаровал его, сообщив о возмутительном объявлении на двери сельмага. Кроме того, он добавил, что, по наведенным справкам, в образцовом поселке подшефного колхоза последняя самогонщица пять лет назад покаялась в грехах перед общественным сходом и вдребезги разбила винокуренный аппарат.

— Топором или ломом? — растерянно поинтересовался Паша.

— Кажется, топором, — соврал Лешка. — Какое это имеет значение? Факт остается фактом.

— Куда уж, — философски подтвердил Паша.

Миновав знакомые кусты тальника, Лешка увидел на пустынной морковной плантации одинокого Петра Петровича, планомерно выполняющего дневное задание. Пенсионер-экономист в пятый раз пересчитывал мешки, чтобы обнаружить таинственную недостачу трех седьмых.

Обратной дорогой застоявшиеся автобусы летели на полном газу. Коллектив института, успешно выполнивший задание, пел, дремал, хрустел ранней морковкой, читал стихи и доедал остатки припасов. Инна Замараева, от которой попахивало легким винным ароматом, устроилась рядом с Утехиным. Она примерялась положить ему на плечо отяжелевшую голову и укрыться полой плаща «болонья». Лешка успешно отражал поползновения старшего инженера, ибо вместо горячительных напитков он сегодня вкушал лишь целебное, оттачивающее ясность мысли холодное молоко.

Организатор-распорядитель перечитывал положительный отзыв о работе, выданный правлением колхоза. В нем персонально была упомянута фамилия Харлампиева и отмечена его напряженная деятельность.

Глава 9. Имеете шанс

Лешка Утехин покачивался в полупустом автобусе. За окном проплывал унылый осенний пейзаж. Ветер шало тормошил придорожные ясени и трепетные осинки, густо тронутые багрянцем. Сбивал листья и раскидывал их по мокрому асфальту, придорожным канавам, по грязной, в мазутных потеках, обочине шоссе.

На небе хмурой грядой тянулись облака, набухающие холодным дождем. Поля были черны и пустынны. Щетинистая кайма леса уходила в тусклую дымку.

У Лешки был «библиотечный день». Еще со вчерашнего вечера он заказал на свой абонемент литературу, а утром неожиданно для самого себя оказался на знакомой автобусной остановке и поехал в Грохотово.

Он понимал всю несуразность поездки. Но в душе Лешки уже три дня был такой сумбур, что даже Агата Кристи не лезла в его переполненную мыслями голову. «С Женькой посоветуюсь, — уговаривал он сам себя, чтобы оправдать поездку на строительный участок, предпринятую на сей раз без служебной командировки. — Женька парень башковитый. Он мне дело присоветует». Если бы кто-нибудь сказал младшему научному сотруднику Утехину, что едет он вовсе не к многоопытному институтскому дружку, а к наивному, как воробей, и колючему, как подушечка с иголками, плановику Лиде Ведуте, Лешка категорически бы отмел подобное утверждение.

К сегодняшнему разговору она не может иметь никакого отношения. Не доросла она еще до таких серьезных вещей, жизнь ее еще в горсти не мяла, от горшка она еще два вершка.

Конечно, Лешка как истый джентльмен и просто как человек, ценивший полной меркой людскую доброту, не забыл молчаливого обещания, данного им самому себе в домике с голубыми ставнями. В руках он держал три лиловые астры, укутанные в хрустящий целлофан. Сверх того в кармане у него была плитка шоколада. Причем не обыкновенной «Аленки», которую покупают внукам добрые бабушки по случаю пятерки. Нет, в кармане Лешки лежала плитка «Золотого ярлыка» — солидного шоколада, который не стыдно подарить девушке. С легкостью, удивившей его самого, Лешка пошел на этот незапланированный дополнительный расход.

Советоваться о своем деле он, конечно, будет с Женькой Коршуновым. Поговорит с ним по душам, обсудит заковыристый вопрос так и этак. Общупает его сверху, снизу и со всех остальных сторон.

Советоваться было о чем. Три дня назад младшего научного сотрудника пригласил к себе заместитель директора по научной работе — руководитель отдела экономических исследований Зиновий Ильич Лаштин.

Рассеянно поглядывая в окно автобуса, Лешка вновь перебирал в цепкой памяти тончайшие подробности, интонационные оттенки и внутренний подтекст этого необычного разговора с начальником.