Оба капитана и шесть старших лейтенантов обошли все уголки крепости.

- Не бойтесь! - гремел голос Добо.

И, точно эхо, вторили ему повсюду голоса лейтенантов:

- Не бойтесь! Ядра падают всегда на одно и то же место. Не ходите там, куда уже упало ядро!

Но сами они ходили повсюду.

И правда, не прошло часа, как ядра указали, какие здания и стены наиболее опасны. Ядра сшибали штукатурку, и где кладка была из песчаника, в ней застряло столько мелких ядер, что вся стена почернела от них.

А иные стены оставались белыми, нетронутыми. Если в них и попадало ядро, то лишь рикошетом от противоположной стены.

Каждая такая стена служила надежной защитой - около нее работали мастеровые и отдыхали солдаты.

Однако в крепости было немного таких стен.

В часы этого грохочущего, убийственного ливня Добо появлялся то на одной, то на другой башне.

На голове его был сверкающий стальной шлем, на груди - панцирь, на ногах - поножи, на руках - поручи и железные перчатки.

В одном месте он устанавливал туры для защиты пушек, в другом - сами пушки.

- Стрелять только наверняка! - кричал Добо. - Люди, берегите порох!

Это было единственное, чего народ не понимал.

- А чего жалеть-то его? - ворчали крестьяне. - Порох для того и делают, чтобы стрелять!

В крепости не было ни одного человека, у которого не чесались бы руки, - каждому хотелось выстрелить. Ведь дело ясное: турок под носом, и надо перестрелять этих подлых негодяев или по крайней мере хоть отпугнуть от крепости!

Но Иштвана Добо не смели ослушаться. Чем отчаяннее становился штурм, тем больше капитан забирал все в свои руки.

Турки заняли и Кирайсеке. Вокруг крепости повсюду виднелись бунчуки, шатры и снующие между ними разношерстные отряды.

Гремела турецкая военная музыка, и звуки дудок, труб и медных чинч вторили незатихавшему пушечному грому.

Где пушки не ломали стены, туда хумбараджи забрасывали гранаты, а лучники-янычары - огненные стрелы.

Ядра сыпались градом, огненные стрелы - дождем. Взрывающиеся гранаты и стрелы приводили народ в еще большее смятение, чем ядра.

Но опытные лейтенанты и тут пришли на помощь.

Когда в крепость упали первые гранаты и, шипя, запрыгали, извергая красное пламя, рассыпая искры, сам Добо схватил мокрую шкуру и бросился с нею на гранату.

Ошеломленный народ увидел, что капитан остался невредим, а граната побрыкалась немного, да и затухла под мокрой шкурой.

Следующие гранаты обезвреживали сами солдаты. Корпуса этих гранат были сделаны из глины и стекла.

- Ничего, мы покажем турку гранаты почище! - воскликнул Гергей.

И он велел притащить свои гранаты, с которыми возился уже неделю.

Добо, опустив руку на плечо Гергея, сказал:

- Погоди немного!

С утра до ночи бухали пушки, смертоносный дождь не прекращался.

Пятидесятифунтовые ядра зарбзенов пробивали в стенах бреши величиной с ворота. Тяжелые маленькие ядра пищалей и гаубиц изуродовали прекрасную резьбу на фасаде церкви и проломили заднюю стену комендантского дворца. С севера дворцы были защищены длинной прямой стеной. Вот по этой стене и били пуще всего.

- Тащите туда землю, - распорядился Добо. - Снаружи и изнутри завалите землей задние комнаты дворцов.

Но Мекчеи уже подвозил туда кружным путем землю на подводах и в тележках. Из тур и бочек, набитых землей, устанавливали защитные заграждения на опасных проходах и поворотах.

- Давай сюда большую бочку! - крикнул лейтенант Балаж Надь.

И точно кто-то отдернул его - он скатился с земляной насыпи. Балажа Надя сшибло пушечным ядром.

Лейтенанты приказали и в других частях крепости копать землю, набивать ею бочки, туры и выставить их в защиту от ядер. Больше всего тур пришлось поставить у большой башни Старых ворот.

Когда на рассвете караульные разместились за тыном возле Шандоровской башни, на них градом посыпались ядра из турецких пищалей.

- Ложись! - крикнул Гергей.

И сто пятьдесят солдат кинулись ничком наземь.

Гергей прижался к стене.

Ядра свистели над их головами и ударялись о крепостную стену.

Тын был весь изрешечен.

Наступила минута затишья. Турки перезаряжали пушки.

- Встать! - крикнул Гергей.

Пятеро остались на земле.

- Отнесите их к церкви, - приказал Гергей. - Раненые есть?

Из рядов молча вышли пятнадцать человек. Все они были ранены.

- Ступайте к цирюльникам. - Гергей сжал кулак и выругался. - Ребята, - сказал он, - не можем же мы с утра до ночи лежать на брюхе! Тащите сюда лопаты, выкопаем рвы.

Человек десять побежали за лопатами, и вскоре все принялись копать. Не прошло и часа, как солдаты вырыли ров, в котором они могли стоять, скрытые по пояс.

Гергей переждал, пока турки снова расстреляют свои заряды, потом выскочил из канавы и поспешил во внутренний двор крепости. Он хотел доложить Добо о том, что начал копать рвы.

Возле монастыря Гергей увидел маленького турчонка, игравшего под водостоком. Мальчик ложкой выковыривал из стены дымящееся пушечное ядро. Видимо, он удрал из кухни и занялся игрой в таком месте, куда непременно падали ядра.

- Убирайся! - прикрикнул на него Гергей.

Испуганный малыш повернулся и, побледнев, прижался к стене, уставившись на Гергея глазами, полными страха, потом зашарил ручками по стене, точно хотел ухватиться за материнскую юбку.

Хлопались ядра, сбивая штукатурку. Черное чугунное ядро величиной с кулак ударилось в стену, как раз над плечиком ребенка, оставив грязный круглый след.

Гергей подбежал, схватил мальчика на руки и понес во дворец.

В тот вечер солнце спускалось к Бакте, прячась за пушистые облака. На мгновение бросило оно в самую высь небосвода блестящий сноп лучей, потом скрылось за кроваво-красными облаками, и казалось - оно ушло в более счастливые края, где люди в этот вечер спокойно склоняли голову на подушки под мирное жужжанье осенних жуков.

А в Эгерской крепости с закатом начиналась самая горячая работа.

Не успел прогреметь последний выстрел топчу, как каменщики взялись за свои лопатки, а крестьяне начали подносить камни, землю, бревна, воду, песок и заделывать проломы. Повсюду звенели кирки: по приказу Добо сбивали края каменных карнизов башен, так как ядра сшибали выступавшие камни и осколками их ранило даже тех, кто находился в защищенном месте.

Итак, работа шла и ночью. На стенах у бойниц залегли стрелки, в проломах работали мастера.

Иногда то с одной, то с другой башни стреляли из мортиры светящимися ядрами. Ядро взлетало ввысь, воспламенялось и на мгновение озаряло широкое пространство перед крепостью.

Эта предосторожность помогала отвратить козни турок.

- Работайте, работайте! - то там, то здесь подгоняли офицеры.

Один каменщик спустился по веревке за крепостную стену, чтобы снаружи прихватить железными скрепками балку, всунутую в пробоину.

Снизу раздались ружейные выстрелы. Работавших осыпало градом пуль. Затрещало множество ружей, выбрасывая красные вспышки.

Огни этих выстрелов осветили две сотни янычар, залегших на земле.

Со стен им ответили залпом.

Но каменщик упал со стены в пропасть.

- Работайте только внутри крепости! - послышался приказ Пете.

Мастеровые продолжали работать, не обращая внимания на непрестанные залпы тюфенкчи[27].

В полночь раздался голос приворотника.

Добо, сидевший на ящике с порохом, поднял голову, насторожился.

- Пришло послание от короля! - вскочил Пете.

И правда, не прошло и пяти минут, как перед Добо уже стояли два окровавленных, запыхавшихся человека. Оба они были в турецкой одежде. Обагренные кровью клинки сабель, висевших у обоих на запястье, свидетельствовали о том, что в Эгерскую крепость не так-то легко проникнуть.