— Ой, господин Хис, ваше высочество, что у нас в Питере деется — то! Вот ведь страсть — то какая, Зимний дворец взорвался! Прямо весь, и убитых видимо — невидимо.

— Уот ду ю сэйнг? — продемонстрировал свое безупречное произношение Хис, даже не поинтересовавшись, знает ли тетка хоть слово по — английски. Но она не то знала, не то просто сообразила, о чем ее могут спрашивать, и затараторила:

— Говорят, что светильный газ взорвался, вот только я этому ни капельки не верю. Ну какой может быть газ, когда чуть ли не весь дворец по кирпичику разнесло? Это, наверное, бомбисты.

— Александр, — с беспокойством привстал Хис, — увы, наши занятия вынужденно прерываются. И на случай, если и здесь произойдет нечто подобное, я должен препроводить вас в безопасное место, но, к сожалению, не знаю, где оно. Мне не успели сказать.

— Зато я знаю — в садике за дворцом, где мы первый раз запускали шар. Газ там наверняка не взорвется, и бомбисты туда вряд ли проникнут.

Разумеется, это место я назвал вовсе не из тех соображений, которые озвучил. А просто потому, что в комнате, где мы занимались, было жарко и душно, и небольшая прогулка на свежем воздухе оказалась бы очень кстати.

— Тогда идем скорее!

— Может, лучше сначала одеться? Февраль же на дворе, — зевнул я. Действительно, а чего мельтешить — то? Как уже было сказано, на дворе февраль, причем тысяча восемьсот восьмидесятого года. И это значит, что никакой газ в Зимнем не взрывался. А рванул там динамит, притащенный в подвал Степаном Халтуриным. Он хотел убил убить царя, но отправил на тот свет десяток с небольшим солдат охраны, и еще около пятидесяти было ранено. Император же не пострадал — его, кажется, в тот момент вообще во дворце не было. Хотя… кто его знает, у нас же давно многое идет не так! Остается только ждать, пока кто — нибудь прояснит обстановку.

— Александр, вам помочь одеться?

— Карл Осипович, я уже готов и жду только вас. Застегните пальто, и мы может идти.

Когда мы пришли на место, там, к некоторому моему удивлению, уже маялись маман, пара ее фрейлин, одна из которых держала на руках нашего четвертого брата, годовалого Михаила, Жорж с Ксенией и Ники. Я шепотом спросил у брата:

— Вы — то как здесь оказались?

— Мне показалось, что это самое безопасное место. Я так и сказал, когда спросили, — тоже шепотом ответил брат.

Мать тем временем пыталась узнать у Хиса, что все — таки произошло. А он — у нее. Мне их беседа показалась похожей на викторину, где соревнующиеся стараются выяснить, кто же из них меньше знает о предмете разговора. Но пока соревнование явно шло вничью.

Наконец Мария Федоровна поняла, что ничего от Хиса не добьется, и накинулась на меня:

— Алик, ну может ты нам хоть что — нибудь скажешь?

— Только то, что вряд ли взорвался газ. Скорее поработали бомбисты.

— Это неважно, но что с отцом и его величеством?

— Я думаю, мы узнаем об этом минуты через три — четыре.

— Почему ты так решил?

— Потому что вон там, между деревьями, только что проскакал всадник без шапки и на взмыленной лошади. Скорее всего, он сейчас у центрального входа. Мне показалось, что это адъютант отца, Сергей Шереметев.

— Так что же мы здесь стоим? — чуть не сорвалась на визг маман. — Скорее к нему!

Это действительно был адъютант цесаревича. На его мундире ясно виднелись следы кирпичной пыли, а на лице — потеки какой — то копоти.

— Что с ними? — еще не добежав, крикнула маман.

— Его императорское величество Александр Второй погиб, — хмуро сказал адъютант. — Только что опознали тело.

Ого, успел подумать я. Как это его угораздило?

— А Саша? — заломила руки великая княгиня. — Что с моим мужем?

— Его императорское величество Александр Третий, — все так же хмуро молвил Шереметев, — на месте руководит спасательными работами. Очень много пострадавших.

Маман как стояла, так и опустилась на пол. Вокруг нее захлопотали фрейлины. Я же, убедившись, что на меня, кажется, никто специального внимания не обращает, подошел к адъютанту.

— Сергей Дмитриевич, с каким заданием вас отправил сюда его величество?

— Рассказать семье о произошедшем. Убедиться, что с ней все в порядке. Далее действовать по обстоятельствам.

— Мне кажется, что ваше место сейчас там. Это так?

— Да.

— Тогда передайте, пожалуйста, отцу вот что. Поиск и спасение уцелевших — это, конечно, важнейшее дело. Однако не менее важным является расследование взрыва по горячим следам. Если им пренебречь, то организаторы преступления уйдут от ответственности, а тогда, боюсь, совсем скоро придется разворачивать спасательные работы в каком — нибудь другом месте. И хорошо, если только в одном. Почувствовав силу и безнаказанность, мерзавцы воспрянут духом.

— По — моему, его величество это понимает.

— Не сомневаюсь, но напомнить все равно лишним не будет.

Шереметев ускакал, но минут через сорок вернулся, уже в шапке и во главе полутора десятков казаков. Я встречал его у дверей, и он сразу обратился ко мне:

— Ваше высочество, мне поставлена задача охранять императорскую семью. Причем главное, как сказал его величество — это безопасность наследника цесаревича. Кроме того, он советовал обратиться к вам и принять во внимание то, что вы скажете.

— Только ко мне?

— Да, мнение остальных следует учитывать во вторую очередь.

— Хорошо. Мне думается, что нам, в смысле всей семье, следует переместиться в ту комнату, где мы клеили шар. Она в конце длинного коридора, и других путей попасть в нее нет. Окна высоко, третий этаж, бомбу туда так просто не закинешь, однако патрулировать пространство под окнами все — таки нужно. Ну и подвалы под всем крылом, как мне кажется, надо внимательно осмотреть и взять под охрану.

— Разумно, — кивнул Шереметев. Кажется, адъютанта совершенно не смущало, что его собеседнику неполные одиннадцать лет.

— Алик, что теперь будет? — с тревогой спросил меня Николай, когда спешный переезд в выбранную под временное обиталище комнату завершился. — Неужели надежды этих бомбистов имели под собой какую — нибудь реальную основу?

— Нет, — насколько мог твердо ответил я. — Никакого народного подъема, а уж тем более восстания, не произойдет. Более того, злодейское убийство императора даст отцу повод так ужесточить режим противодействия всяким революционерам, что большинству станет не борьбы.

— Так ты считаешь, что покушений на нас не будет? — с надеждой посмотрел на меня брат.

Ага, подумал я, так тебе и дали расслабиться. Бдительность повышать надо, бдительность! И ответил:

— С чего это ты взял? Обязательно будут! И если мы станем вести себя столь же беззаботно, столь это делал дед, какое — то очередное увенчается успехом.

— Страшно, — поежился Николай.

— А жить вообще страшно. Риск в конце концов помереть — стопроцентный. И ничего, живут же люди.

Брат задумался. Кажется, в таком разрезе он эту проблему еще не рассматривал.

Отец приехал только поздним вечером, почти ночью. Вопреки распорядку, никто не спал, даже Георгий с Ксенией. Все ждали его возвращения.

Первым делом свежеиспеченный император обнялся с женой, теперь уже императрицей. Что — то пошептал ей на ухо, видимо успокаивая. Потом подошел к нам с Николаем.

— Вот так, ребята, — грустно сказал он, — кончилось ваше счастливое детство. — Теперь вам надо как можно быстрее взрослеть, чтобы начать помогать мне в нелегком труде управления державой.

Так как я предполагал, что примерно скажет нам император по возвращении, то заранее объяснил Николаю, как следует отвечать. И сейчас незаметно ткнул его кулаком в бок. Он сделал шаг вперед.

— Мы это понимаем, отец, — твердо сказал Ники, — и приложим все силы, чтобы стать тебе полезными как можно скорее.

— Да, — скромно подтвердил я из — за спины брата, — мы обязательно приложим.

Первое настоящее поручение нам с Николаем пришлось выполнять в мае восемьдесят второго года, сразу после того, как Николаю исполнилось четырнадцать лет, а мне оставалась неделя до тринадцатилетия.