Так я родителю и сказал.

— Думаешь? Ладно, попробую. Но на парад, скажем, на этом твоем лисапеде не выедешь.

— На автомобиле можно! — осенило меня. Хорошо хоть хватило ума не ляпнуть — «как Сталину». — Чай, у нас тут технический прогресс, пора отказываться от покрытых мхом столетий устаревших традиций. Решено, сделаю я вам автомобиль.

— Хм… а что… ладно, делай. Дорого он мне встанет — то?

— Не так чтобы очень, думаю, где — то тысячи три — четыре на него уйдет.

— Ого! Твой — то куда дешевле обошелся.

— Так то мой! Вы же император, вам на таком убожестве ездить будет просто неприлично, посолиднее придется делать.

Я думал, что наш разговор на этом закончится, однако ошибся. У родителя ко мне было еще дело, причем не одно.

— Тут, понимаешь, маман меня спрашивала — нельзя ли такой мотор, какой на твоем автомобиле стоит, только поменьше, на велосипед приделать? Чтобы он побыстрее ездил.

Да уж, маман в этом отношении являлась полной противоположностью отцу. Верховую езду она любила самозабвенно, почти как танцы, причем быструю, с лошадьми у нее никаких проблем не возникало. Я даже иногда думал — не свернула бы матушка шею, с такими — то лихими скачками! Но не волновался, ибо в другой истории ничего она себе так и не свернула. И на велосипеде родительница с удовольствием гоняла по парковым дорожкам. Сделать ей, что ли, мотоцикл? Точнее, мопед, на нем убиться довольно трудно.

— И чтобы он смазывался чем — нибудь более приятно пахнущим, нежели касторка, — продолжил изложение заказа отец. — А то ты, когда после поездки на своем драндулете во дворец заходишь, иногда ей сильно пованиваешь.

Ага, «мотюль» вам с запахом клубники подавай! Перебьетесь, нету его тут.

— Это не оттого, что ездил, а оттого, что в моторе ковырялся, — объяснил я. — Если маман туда не полезет, то и запах к ней не пристанет.

— Коли так, то и касторка сойдет, — согласился родитель.

Однако и сейчас это было еще не все, что он хотел мне сказать.

— Тут мне старый кайзер письмо прислал, — перешел к следующему пункту повестки дня его величество. — Пишет, что его внук, Вильгельм, прочитал про ваши полеты и очень заинтересовался. Хочет приехать, дабы самому попробовать. И его, наверное, сестры будут сопровождать, София и Маргарита. Чуешь, чем дело пахнет? Фридрих, сын его, действительно горлом мается, все ты правильно разузнал. Ему даже какую — то операцию предлагали сделать, только он отказался. Так что Вильгельма к нам привязать — оно очень своевременно будет. Ты там к средней сестре, Софии, присмотрись, ладно? Вот только… левая — то рука у Вильгельма совсем плохо работает. На дирижабле ладно, пассажиром его покатаете, а с дельтапланом как быть? Не разбился бы будущий наследник.

— Не разобьется, мы для него специальный дельтаплан подготовим, — пообещал я.

Действительно, с плохо функционирующей левой рукой, да которая к тому же короче правой, управляться с трапецией будет неудобно. Ну так можно установить ручку по образцу самолетной! Пригодится, а то я уже начал задумываться. Ведь у дельтаплана, чтобы он поднял нос, надо двигать трапецию от себя, а на самолете Можайского — ручку на себя! Я‑то к подобному давно привык, а вот ученики могут и запутаться, причем вплоть до летальных последствий, и отнюдь не от слова «летать». Значит, решено — для начала сделаем один дельтаплан с комбинированным управлением. Ручка, двигающаяся взад — вперед и вправо — влево, как у самолета, ею можно будет оперировать одной рукой. А педаль газа так и оставим, ибо педали, поворачивающие руль направления, дельтаплану без надобности из — за отсутствия того самого руля. То есть для управления таким летательным аппаратом левая рука станет вообще не нужна.

Следующим утром, неспешным шагом двигаясь к Приорату, я продолжил обдумывание того, что услышал прошлым вечером. Итак, приезжает Вилли с сестрами. Ники, наверное, будет рад вновь лицезреть свою ненаглядную мартышку, но это его дело. А мое — проследить за переделкой управления как у дельтаплана, так и у дирижабля. Мы с братом решили его немного рационализировать. Действительно, зачем в экипаже рулевой? Управлять подвижными плоскостями стабилизатора прекрасно сможет и капитан — при помощи педалей. Но не таких, как в самолете, а типа велосипедных. Крутишь их вперед, и рули высоты поворачиваются вверх, назад — вниз. Переделка несложная, но все равно с ней лучше не тянуть, а то приедет внук кайзера, а у нас дирижабль стоит в разобранном виде. Может получиться неудобно. Ладно, с техникой разберемся, не в первый же раз. А вот с личным вопросом как быть? Папаня ясно намекнул, что меня неплохо было бы женить. Кандидатура предполагаемой невесты, правда, ни малейшего энтузиазма не вызывает, но тут уж ничего не поделаешь. Помните — «все могут короли»? Я, хоть и не король, все равно жениться по любви не смогу. Точнее, не смогу без скандала. Да и хрен с ним! Ничего страшного, женюсь, если понадобится, а для души, если не совсем к месту употребить такое возвышенное слово, мышек вокруг вполне достаточно. Сами набегут, даже искать не придется.

Тут меня охватила прямо — таки какая — то возвышенная грусть, словно я был не великим князем Аликом, а как минимум лордом Байроном. С моей мышкой мы тесно не общались уже больше месяца! У меня иногда по утрам перед глазами так и вставали ее волнующие формы. Но — увы. Договорившись со мной о грядущей замене, Людочка пустилась во все тяжкие. Петр Маркелович докладывал, что сейчас она развлекается сразу с двумя братьями — циркачами, причем одновременно. Это, по мнению начальника комитетской канцелярии и моего зама по тайной службе, был уже разврат. Согласен, но где же обещанная юная фея — мне ее что, самому искать? Нет, я, конечно, могу, но это займет много времени, коего и так не хватает. И вообще, если мое высочество начнет все делать само, то зачем ему тогда подчиненные? С немалыми, между прочим, окладами.

В общем, придя на место службы, я первым делом вызвал Петра Маркеловича и поинтересовался, в каком состоянии пребывают мои личные дела.

Девушка проверена во всех смыслах. Никаких фактов, препятствующих ее приближению к вам, не выявлено, но подозрения у меня в отношении нее есть. Не нравится она мне. Не в смысле внешности, разумеется, тут все в порядке. К сожалению.

— Да? Тогда, пожалуйста, доложите подробно.

— Слушаюсь. Начну с того, что Людмила была не совсем права, назвав ее своей подругой. Они просто живут неподалеку, но до того, как Людмила стала появляться в Приорате, девушки вообще не общались. Знакомство произошло по инициативе молодой Некрасовой — это фамилия объекта.

— Вы думаете, она каким — то образом смогла разузнать, чем мы с Людочкой тут занимаемся?

— Нет. Просто Людмила была единственным известным ей человеком, вхожим в Приоратский дворец.

— Она что, по — вашему, от охранки или еще от кого — нибудь?

— Полностью исключить такого не могу, но, с моей точки зрения, это чрезвычайно маловероятно. Она сама от себя. Это очень умная, целеустремленная и беспринципная стерва, к тому же на редкость обаятельная. Сам удивляюсь, как подобные качества успели развиться в столь юном возрасте, ведь ей месяц до восемнадцати, но это так. В общем, госпожа Некрасова — далеко не простая душа Людмила.

— Что посоветуете?

— Ничего, ваше высочество. Советовать в подобных случаях глупо. Сам бы я поостерегся с ней связываться, так это я, человек уже в возрасте и к дамам довольно равнодушный.

Ага, знал бы ты, в каком я‑то на самом деле возрасте, подумалось мне. Но, правда, к дамам все равно весьма неравнодушный, тут он прав.

— Короче говоря, решать вам, — закончил канцелярист.

— Ладно, посмотрим, так ли страшен черт, как его малюют. Когда она сможет здесь появиться?

— Если отправить посыльного прямо сейчас, то часа через два.

— Отправляйте. И, если вам будет не в тягость, раздобудьте бутылку чего — нибудь слабенького с минимумом закуски, а то у меня тут как — то незаметно гости все выпили и сожрали.