Надо надеяться, что пример русских вдохновит западные страны на деятельную помощь цирку. Не обязательно национализировать его, но необходимо признать, что обучение молодежи, пришедшей из нециркового мира, дает цирковому искусству новый приток крови и струю свежего воздуха, а законы, подобные тем, что приняты, например, в Италии, позволят западному цирку подняться до такого уровня, какого достиг советский цирк. Подобная революция в мире цирка уже назрела, ибо многие европейские и американские артисты, превосходящие своих восточных коллег в том, что касается техники, к сожалению, слишком часто оказываются изолированы и лишены возможности отточить свое мастерство до совершенства.

Часть третья. «Звезды» манежа

Глава первая. Наездники

У колыбели цирка стояли люди, которым однажды пришла в голову мысль — по тем временам весьма смелая — открыть заведения, получившие имя амфитеатров или цирков. Эти провозвестники циркового искусства были также первыми «звездами» арены, ибо чаще всего они не только управляли цирками, но и выступали в них.

Мы уже встречались на страницах нашей книги и с этими артистами-антрепренерами, и с теми, кого они ангажировали для своих представлений.

Теперь мы изложим историю этих артистов и жанров, в которых они прославились. Разумеется, мы расскажем далеко не обо всех, потому что в нескольких главах невозможно дать представление об огромном множестве семей, на протяжении более чем двух столетий составляющих славу «бродячего народца». Не имея возможности упомянуть всех героев манежа, мы постараемся поведать о самых известных из них, оставляя читателю возможность самому открыть для себя артистов, которые войдут в эту прекрасную плеяду в будущем.

Люсьен Грюсс выступает с лошадьми, выдрессированными Алексисом Грюссом. Цирк Жана Ришара. 1975 год.

Поскольку первые цирковые представления состояли преимущественно из конных номеров, само собой разумеется, что мы начнем наш обзор с наездников.

Мы уже говорили об основоположниках: Гиаме, Астлее, Франкони, Дьюкроу. Поначалу их выступления не слишком отличались от военно-спортивных упражнений: наездники показывали зрителям кавалерийскую атаку, демонстрировали способы обращения с оружием и элементы конной вольтижировки, известные в английской армии. Эта вольтижировка быстро эволюционировала, став менее «утилитарной» и более зрелищной (такой, в частности, была вольтижировка Астлея на двух и трех лошадях), а затем — с приходом Эндрю Дьюкроу, в своих «пластических позах» подражавшего античным скульптурам, — и более художественной. Эндрю Дьюкроу выступал один или вместе с сыном; вдвоем они исполняли «па-де-де». В конном цирке, как и в балете, так обычно называют номера с участием мужчины и женщины, но бывают и исключения. Одним из первых упражнения такого рода ввел в цирковой обиход в начале прошлого столетия Лоран Франкони.

По сравнению с достижениями наездников последующих эпох номер Гиама, о котором мы можем судить по описаниям, кажется довольно примитивным: он вскакивал на мчащуюся во весь опор лошадь, подбирал разбросанные по арене предметы, как в наши дни делают джигиты, затем гарцевал на лошади стоя на одной ноге и в этом положении или стоя на крупах двух идущих рядом лошадей брал препятствия. А в финале, разумеется, следовала комическая сценка с брентфордским портным.

В ту пору в представления входили также номера вроде «лошади-апортера», «лошади-математика» или «мертвой лошади», изображающей агонию после того, как дрессировщик дает холостой выстрел; в этих номерах использовались элементы дрессировки «на свободе».

Рихтеры в Цирке Буглиона. 1976 год.

В XIX столетии в работе наездника-вольтижера произошел ряд изменений. В начале века Дьюкроу создал большую часть классических номеров, о которых мы уже говорили, — таких, как «Почта» (или «Гонец из Санкт-Петербурга»).

Дрессировка лошадей стала популярной благодаря Франкони. Он же исполнял знаменитый номер под названием «Геркулесовы силы на коне»: стоя на крупе идущей рысью лошади, он держал на плечах своего брата Анри (получалась «колонна» из двух человек) и обнимал за талию свою жену и жену брата, которые упирались ступнями в его слегка согнутые в коленях ноги. Тела артистов образовывали крест, что выглядело очень эффектно, однако удержать равновесие на крупе бегущей лошади нелегко, и с тех пор мало кому удавалось повторить это упражнение, требующее редкой силы и недюжинного мастерства. Похожий «трюк» показывали Фредиани: нижний вольтижер разводил партнеров в стороны, поддерживая за талию, а верхний держал их за руки.

«Римские игры» были изобретены главой знаменитой династии наездников Полем Кюзаном, который в 1835 году дебютировал у Дежана в Цирке на Елисейских полях (мы уже рассказывали о его сестрах Антуанетте Лежар и Полине Кюзан). Этот номер напоминает «Почту»: здесь наездник тоже стоит на крупах двух бегущих лошадей, как на римской колеснице, и пропускает между ног одну или двух лошадей, но после этого они не бегут впереди, а разворачиваются и становятся в ряд с теми, на крупах которых он стоит. В неудобной позе, почти на шпагате, наездник перепрыгивает через препятствия. У наездника, исполняющего этот эффектный номер, который еще недавно входил в репертуар Венцеля Коссмайера и Алексиса Грюсса-младшего, должны быть очень сильные ноги. На смену астлеевскому седлу вскоре пришла подпруга, поверх которой спину лошади покрывали попоной; а с 20-х годов XIX века наездники начали работать на неоседланных лошадях, посыпая их круп канифолью. Тогда и сложилось то, что мы называем сегодня классической системой конной вольтижировки.

В цирке каждый жанр имеет свой «предел», свою вершину, служащую критерием мастерства и популярности. У воздушных гимнастов и партерных акробатов таким «пределом» является знаменитое тройное сальто-мортале. Для конных вольтижеров первым рубежом было сальто-мортале на скачущей лошади.

Адольф Кёниёт.

История сальто на лошади писалась в Соединенных Штатах в XIX столетии — в эту пору американцы первенствовали в искусстве конной вольтижировки. Первый шаг был сделан Тимом Тэрнером, который вскакивал с манежа на бегущую по кругу лошадь в положение стоя. На крупе лошади было укреплено панно — широкое и плоское деревянное седло, обтянутое мольтоном; считается, что его изобрел в 1849 году Джеймс Мортон, однако это представляется нам весьма сомнительным, ибо Тэрнер исполнял свой номер до 1840 года, да и вообще панно было известно уже в первой половине века. Вторым этапом стало сальто, которое исполнял на крупе скачущего коня Чарлз Дж. Роджерс. Наконец, в 1846 году Джон X. Гленрой впервые исполнил полное сальто на спине лошади из положения стоя и, в отличие от предшественников, с приходом на ноги. Славу его затмил Леви Дж. Норт, прозванный «Аполлоном на лошади». Этот невысокий длинноволосый человек, крутивший, как мы уже говорили, четыреста четырнадцать сальто «в темп» в Лондоне у Дьюкроу, выполнял то же упражнение, причем при столь мощной поддержке рекламы, какая в те времена была возможна лишь в Америке. Норт очень рано начал свою карьеру: она продлилась почти сорок лет, однако, когда в 1866 году он оставил манеж, ему было всего-навсего пятьдесят два года…

Затем, тоже в Соединенных Штатах, появился двенадцатилетний австралийский наездник Фрэнк Мелвилл; ему удавалось сделать шестнадцать сальто подряд на крупе скачущей лошади; его превзошли Чарлз В. Фиш, делавший на два сальто больше, Джеймс Робинсон, регулярно исполнявший двадцать три сальто, и Джон 0‘Брайен, добившийся рекордной цифры — тридцать шесть сальто. Этот номер исключительно сложен не только потому, что требует огромного физического напряжения, но и потому, что исполняется на крупе скачущей лошади, то есть на движущейся поверхности, где даже одно-единственное сальто под силу только большому мастеру; результаты же, которых добивался, и притом регулярно, Робинсон, свидетельствуют о мастерстве наивысшего класса. Этот наездник, воспитанник Цирка Купера и Бейли, исполнял также переднее сальто на лошади, более трудное, чем заднее, потому что во время его исполнения вольтижер смотрит вверх и не видит точки, куда должен прийти; кроме того, вращение тела вперед менее естественно.