Он несколько раз испробовал механизм и убедился, что он в полном порядке и сам по себе функционировать не может. Следует ли заключить отсюда, что молодая девушка хотела убить его, но чего ради?

Он протянул руку к звонку, чтобы пригласить ее к себе. Но время шло, а он не звонил. В окно он увидел ее во дворе. Походка у нее была неторопливая, плечи и бюст покачивались с гармоничным ритмом. Луч солнца тронул ее волосы.

Дон Луис все утро просидел на диване, куря одну папиросу за другой: ему было не по себе. Он был недоволен и самим собой, и ходом событий, которые не только не проливали свет, но все больше запутывали дело. Стремился действовать, но каждый раз наталкивался на новые препятствия, которые парализовали его волю к действию, и в то же время не давали никаких указаний относительно тех, кто перед ним эти препятствия выдвигал.

Часов в двенадцать ему подали карточку:

«Густав Демальон».

Подойдя к окну, дон Луис при помощи своих зеркал убедился, что на площади все обстоит по-прежнему: прогуливаются его обычные надсмотрщики и только.

«Бояться, очевидно, нечего, — решил он, — префект воодушевлен, как я и предполагал, самыми лучшими намерениями в отношении меня. Неплохой был ход, когда я спас ему жизнь».

Господин Демальон вошел молча и едва наклонил голову, что могло быть принято за поклон. Сопровождавший его Вебер не нашел нужным скрывать, какие чувства возбуждает в нем дон Луис. Не обращая на него внимания, Перенна пододвинул одно кресло, но господин Демальон заходил взад и вперед по комнате, как бы собираясь с мыслями.

Молчание затягивалось. Дон Луис ждал невозмутимо. Наконец, префект остановился и заговорил:

— Вы прямо сюда приехали с бульвара Ричарда Валласа?

— Да, господин префект.

— И прошли в этот кабинет?

— Да, господин префект.

Помолчав, Демальон сказал:

— Я уехал минут через тридцать-сорок после вас, сразу в префектуру. И там получил по пневматической почте вот это — прочтите. Сдано, как видите, у биржи в половине десятого.

Дон Луис прочел:

«Сим предупреждает вас, что Гастон Саверан, скрывшись, встретился со своим сообщником — сеньором Перенна, иначе, как вам известно, Арсеном Люпеном.

Арсен Люпен указал вам место жительства Саверана, так как хотел отделаться от него, как от наследника Морнингтона. Но сегодня они помирились, и Арсен Люпен помог Саверану найти надежное убежище. Доказать их сообщничество нетрудно: Саверан передал Люпену оставшуюся у него часть палки. Вы найдете ее под подушками на диване, стоящем между окном и кабинетом Перенна».

Дон Луис пожал плечами, письмо нелепое, ведь он не выходил из кабинета. Он молча вернул его префекту.

— Что вы скажете на это обвинение?

— Его легко проверить — диван перед вами. — Демальон выждал несколько секунд, затем подошел к дивану и приподнял подушки. Обломок палки был налицо. У дона Луиса вырвалось движение гневного удивления — он этого никак не ожидал. Но тотчас же овладел собой. Где доказательства, что обломок палки именно Саверана?

Господин Демальон угадал его мысли.

— Другая половина при мне, — сказал он и вытащил из внутреннего кармана пальто обломок, приложил к найденному — обе половинки точно сошлись.

Молчание. Перенна не мог прийти в себя. Каким образом Гастон Саверан в течение каких-нибудь двадцати минут мог проникнуть к нему в дом и даже в эту комнату? Даже гипотезы о его сообщнике в доме недостаточно, чтобы это объяснить.

— Говорите же! — нетерпеливо воскликнул префект. — Защищайтесь!

— Защищаться не приходится, господин префект.

— Но, в таком случае… если вы сознаетесь… если… — он взялся за ручку окна.

— Прикажете позвать ваших людей? — спросил Луис.

Демальон отошел от окна и снова заходил по комнате. Остановился перед доном Луисом.

— А что, если я усмотрю в этом только предательство одного из ваших слуг, не компрометирующее вас? И, принимая во внимание услугу, которую вы нам оказали, оставлю вас на свободе?

Перенна невольно улыбнулся. Он все-таки не ошибся. Они нуждаются в нем.

— Вы снимете надзор, за мной не будут больше следить?

— Да.

— Господин Вебер отрешится от своего предубеждения?

— Во всяком случае, будет поступать так, как будто отрешился. Не правда ли, Вебер?

Тот издал какое-то ворчание, которое при желании могло быть истолковано, как знак согласия.

— В таком случае, господин префект, — воскликнул Луис, — я уверен, что одержу победу в интересах правосудия.

Так, ввиду исключительности обстоятельств и отдавая должное талантам дона Луиса, полиция решила обратиться к нему за помощью и предоставить ему, так сказать, руководить всеми операциями.

Признания лестны. Относятся ли они только к дону Луису Перенна или к Люпену, страшному, непобедимому Люпену? Можно ли допустить, чтобы у господина Демальона еще оставались сомнения насчет того, что это одно лицо?

Во всяком случае префект решил не выдавать своего отношения к последней гипотезе. Он просто предлагал один из тех договоров, на которые приходится идти в интересах дела.

— Может быть, вы хотите получить от меня какие-нибудь дополнительные сведения?

— Да, господин префект. Газеты писали о записной книжке, найденной у несчастного Веро. Не было ли там чего-нибудь?

— Ничего интересного. А впрочем… я и забыл… В книжке лежала фотография женщины… Я ничего не мог узнать о ней до сих пор. Не думаю, что это имело отношение к делу. Да вот она.

Перенна взял фотографию и вздрогнул, что не укрылось от зоркого ока Демальона.

— Вы знаете эту женщину?

— Нет, господин префект, мне показалось… простое сходство, должно быть… Я выясню… если вы оставите мне фотографию до вечера.

— Пожалуй, потом вы верните ее бригадиру Мазеру, которому я поручу сноситься с вами обо всем, касающемся дела Морнингтона.

На этом закончились переговоры.

Уходя, префект обернулся в дверях к провожавшему его дону Луису.

— Вы спасли мне жизнь сегодня… Знаю, вам это не ново, но все-таки примите мою благодарность.

И префект низко поклонился. Вебер же прошел, заложив руки в карманы, с видом бульдога, на которого надели намордник, с глазами, пылающими ненавистью.

«Этот мне спуску не даст, если представится случай!» — подумал дон Луис.

Он видел в окно, как отъехал автомобиль префекта, как по знаку их начальника разошлись сыщики-агенты. Осада была снята.

— Теперь за дело, — весело сказал дон Луис и, позвонив, велел подать себе обед. За обедом он внимательно рассматривал полученную от префекта фотографию. Она выцвела, вытерлась, но все же была достаточно отчетлива. Это было изображение лучезарно улыбающейся молодой женщины в бальном платье, с обнаженными плечами и руками и с цветами в волосах.

В одном уголке карточки он разобрал полустершуюся надпись: «Флоранс», имя девушки должно быть.

— Мадемуазель Девассер! — шептал он. — Возможно ли? Флоранс Девассер? Как попала ее карточка к Веро? И что связывает ее, доставшуюся мне по наследству от румынского графа, со всей этой драмой?

Он вспомнил случай с железной шторой, вспомнил найденный им во дворе черновик статьи и, наконец, появление обломка палки в его кабинете.

Пытаясь разобраться в событиях, он в то же время, не отрываясь, смотрел на карточку и любовался красивым изгибом рта, милой улыбкой, прелестной линией шеи и красивых обнаженных плеч.

Дверь вдруг неожиданно распахнулась, и в комнату стремительно вбежала мадемуазель Девассер. Перенна только что налил себе стакан воды и подносил его к губам. В один прыжок она была около него и выбила стакан из его рук. Стакан упал и разбился.

— Вы пили? Пили? — с трудом проговорила она.

— Нет, не пил еще. А в чем дело?

— В этом графине… в этом графине…

— Да что такое?

— Вода отравлена.

Он вскочил на ноги.

— Да что вы говорите? Отравлена? Вы уверены в этом?

При всем своем самообладании он испугался, вспомнив о яде, от которого погибли Веро, оба Фовиля, — пощады от них не жди. Они действуют наверняка.