С обречением и тяжестью офицеры покивали, сплюнули.

— Нас всех по очереди посылают к заслонам. Мало кто возвращается целым… да и вообще, мало кто возвращается.

Снова замолчали.

— Капитан… — обратился к Дарену молоденький парень, с месяц назад натянувший мундир. Было что-то болезненное в его взгляде, что заставило всех притихнуть, — мой отец, прапорщик Филимонов, он служил в Витягском полке, третьем взводе. Что-нибудь знаете?

— Нет, сержант. Витягский полк стоял гораздо западнее.

Он кивнул в знак согласия, но было видно, что он очень надеялся.

— Ты сам-то где служил? — Макс глянул хмурым взглядом отчего-то в мою сторону. — И что, как?

— Семеновский полк. Тренировал взвод новобранцев. Как назло, полк успели раскидать по взводам. Выжил я один.

— Смолянская губерния, кажется, — сказал капрал вслух.

— Первый?.. Нет, есть еще два выживших.

— Кто?

— Да какая теперь разница…

— Кто?! — Дарен схватил пузатого офицера за грудки и даже слегка приподнял.

— Пусти! Ты что?!

— Успокойся, говорю тебе, — Макс вцепился в руку Дарена. — Юнцы — подумаешь, испугались! Они сейчас на заслонах без отдыха бьются. Так что неизвестно, что было легче!

Но Дарен и сам ослабил хватку, выпуская офицера.

— Дезертиры… в моем полку!..

Офицеры молчали, понурив головы, либо поглядывая с тенью вины. Мало кто мог вот так бросаться на хищное зверье, забывая о себе, семье и прочем, что очень крепко держит в жизни. Когда вопрос встает ребром и есть возможность, люди, как правило, выбирают жизнь.

Я обошла Макса, тихо и осторожно, чтобы не потревожить их тяжелые нравственные дилеммы.

— Ты бы предпочел, чтобы твои солдаты погибли? — спросила я очень тихо.

— Конечно же, нет. Не делай из меня чудовище! — так же тихо, но с шипением и сталью в голосе ответил Дарен.

— Я хочу, чтобы ты посмотрел иначе, — я смотрела ему в глаза. Ярость в них уступала место раздражению. — Нашествие было неожиданным, быстрым. Большинство даже не знали, как с ними толком бороться. Испугались, попытались рубить мечами — не вышло. С близкого расстояния вообще бесполезно, сам знаешь. И если кто-то нашел в себе силы спрятаться, спастись, не стать пушечным мясом…

Дарен длинно выдохнул. Раздражение ушло, уступив место боли.

— Смерть одна. И жизнь одна, — добавила я.

— Может быть…

— Расклад был не в вашу пользу.

Дарен усмехнулся, пронзая меня насмешливым жестоким взглядом прямо в глаза. И почему он ставит мою тогдашнюю везучесть себе в вину? Я смогла, он — нет. Ведь ценно не то, кто сильнее. Сила достигается закалкой, тренировками. Но душа, её способность любить, жертвовать… прощать — либо есть, либо нет.

Я касалась его, потому что стояла очень близко. Я глядела ему в душу, и мне нравилось то, что я вижу.

— Убедила. Только не думай, что я… — начал Дарен.

— Я и не думаю, — оборвала я его эскападу, и отстранилась.

Тишина вокруг начала смущать, прежде всего, самих молчавших.

— Дарен, немедленно представь нас, — сказал Макс, понимая, что гроза миновала.

— Графиня Верелеена Ячминская. Спасла мою шкуру, — сверкающие взгляды офицеров сошлись на мне.

Я протянула руку Максу.

— Верелеена.

Он поцеловал мою руку.

— Поручик Максимилиан Донской, — представил мне своего друга Дарен с нотками раздражения.

— Очень приятно познакомиться с графиней Ячминской. Ваше имя окутано загадкой, Вы знаете?

— И какой же?

— Вы избегаете столицы, избегаете светской жизни. Живете в глуши. Хотя Ваше имя в числе высших привилегированных особ государства…

— Все верно.

— Чем же можно заниматься в глуши, среди крестьян и коров?

— Например, спасать раненных офицеров.

Моя серьезность сыграла мне на руку. Офицеры восприняли мои слова с уважением и почти благоговением.

— Давай, дружище, — Дарен протянул руку Максу, — нам пора.

— Еще увидимся, — Макс пожал Дарену руку.

— До скорой встречи, спасительница, — он снова поцеловал мою руку. — Я теперь Ваш должник.

— Эй, Сладков, быстро сюда возницу с коляской! Нужно подвезти капитана Казимова! И поторопись, лентяй! — прокричал Макс.

Сладков, молоденький капрал, в зеленом мундире пехотной армии, отдал честь поручику Донскому и побежал искать коляску.

Глава 14. Карплезир

Карплезир находился в северо-западной части города в окружении буйной растительности и двух колец чугунной ограды. Удивительно неуместное название для резиденции Вирганского императора, но место красивое. Резиденция состояла из Престольного дворца, Георгиевского дворца, гвардейского корпуса и прочих хозяйственных, административных и эстетических построек, обеспечивающих нужды императора и, кроме того, радующие внутреннее чувство прекрасного. На территории Карплезира были собраны растения со всего света, разбиты Малый и Большой парки, построены удивительные фонтаны, композиции их декоративных кустарников и цветов. Красоты Карплезира опоясывала быстрая речка, Ольшенка, местами переходящая в широкий ручей.

— Совсем не глупое. Переводится как узы дружбы. Скорее романтическое, — ответил Дарен на мое замечание об уместности названия "Карплезир".

Пока мы ждали разрешения пройти в Карплезир, Дарен освежал мои детские воспоминания об этом месте. Он был хорошим рассказчиком. Карплезир был ему дорог, хотя он прямо об этом не сказал.

— Ну-ну. Антирийское название для резиденции Вирганского императора. Патриотично.

— Мы тогда совершенно не думали о политике. Голова была забита всякими глупостями о вечной дружбе, верности…

Шестисаженные чугунные ворота с позолоченными пиками распахнулись. Странным образом ограда напоминала ворота на рынке. И я бы не удивилась, увидев дыру в первом оградительном круге Карплезира.

— Советник разрешил вам пройти, — сказал стражник с некоторой долей разочарования. От его громкого поставленного голоса звенело в ушах.

— Вас проводят к малым воротам. Не знаю, кто вы такие, но во дворец уже два дня никого не впускают, как приехал министр.

В переводе это означало: "Что таким голодранцам могло понадобиться в Карплезире?". Стражник, прищурившись, переводил пытающий взгляд с меня на Дарена. Поняв, что ничего от нас не добьется, впустил.

Мы пересели в креолку с открытым верхом. Солдаты разместились по бокам и без того тесного экипажа. Десять минут умеренной рыси по лесопарковой зоне и перед нами огромные резные ворота с позолоченными пиками на вершине. Император всерьез беспокоится за свою жизнь, раз выставил солдат через каждые пятьдесят саженей вокруг ограждения.

— Вам придется подождать Советника. Он весьма занятой человек, — сказал низкорослый хрипловатый унтер-офицер, перед тем как уехать на пост.

Нас высадили перед воротами второго оградительного круга. Когда креолка скрылась за поворотом, я повторила свой вопрос. Всю дорогу мне не давали покоя слова Дарена. Какое он имеет отношение к императору?

— Я с ним учился в Академии Гуады, столице Антирии, в одной группе. Тогда он еще не был императором. Нам было по семнадцать, когда в Гуаде самозванец объявил себя законным наследником. Для подавления мятежа привлекли все боеспособные силы, в том числе и студентов военной академии, невзирая на титулы и звания. Заварушка та еще была. Наследный князь Антирии — Ромул — учился также вместе с нами, но до последнего скрывал свое происхождение. Самозванца взяли с большими потерями среди наших, но мы с императором (тогда еще кронпринцем) и наследным князем выжили и даже предстали к государственным наградам. — Дарен рассмеялся тихим благодушным смехом, погрузившись в далекие воспоминания. — Какой потом скандал разгорелся у нас в Виргане! Антирийский князь еще долго заглаживал свою оплошность. Ромула посадили под домашний арест. Посольства ездили туда-сюда, то Антирийское в Виргану, то Вирганское в Антирию. Так получилось, что скандал перерос в крепкие торговые и дружеские связи, был подписан договор о сотрудничестве в военной сфере.