Холмов и Энский наконец подбежали к Кличеву и протянули ему руки, но тот почему-то не спешил воспользоваться их помощью. Напротив, его пальцы еще сильнее впились в гранит. Вдруг лицо Кличева побелело, взгляд забегал.

Холмов и Энский переглянулись.

— Черт вас подери! Держитесь, Кличев, мы сейчас вас вытащим! — закричал Энский.

Но Кличев, судя по всему, даже не слышал Энского. Он оцепенел от страха: опора медленно уходила из-под его ног. Кличев попытался уцепиться за скалу руками, но было уже поздно. Камень, на котором он стоял, полетел в бездну, а Кличев, обламывая ногти, стал сползать все ниже и ниже и наконец повис на одних пальцах.

Холмов упал на колени и схватил Кличева за воротник плаща.

— Держитесь же, или вам конец!

Но Кличев уже не мог сопротивляться.

— Сейчас я разожму пальцы, — прохрипел он. — И если вы меня не отпустите — мы погибнем оба.

— Не делайте этого!

— У меня больше нет сил. Прощайте!

И Кличев отпустил руки. Холмов неминуемо полетел бы за ним в пропасть, если бы Энский не удерживал его, а воротник плаща Кличева не оторвался.

Кличев же исчез, не проронив ни звука.

Холмов и Энский поспешно отвернулись, чтобы не видеть его гибели.

Все присутствующие хранили молчание, и только жена Кличева, тихо вскрикнув, лишилась чувств. Над ней тут же склонилась Эмма Блиссова.

И вдруг в этой жуткой тишине послышался слабый крик.

— Помогите!

— Не может быть, — прошептал Энский. — Высота здесь не менее 50 метров. Он бы неминуемо разбился.

Отчаянный крик повторился.

Холмов подошел к краю обрыва и заглянул вниз. Невероятно, но Кличев был жив. Он пролетел метров семь, упал на узкую, покрытую травой площадку и запутался в ветвях густого кустарника. Но положение его по-прежнему оставалось критическим.

Холмов помахал ему рукой и отступил.

— Нужно что-то делать, — сказал он, обращаясь к Энскому. — Без веревки мы его не вытащим. Кто-то должен сходить в замок. Но продержится ли Кличев столько времени? К тому же путь неблизкий и скоро стемнеет.

— Все понятно, — ответил Энский. — Можете на меня положиться. Я знаю короткую дорогу.

— Вы пойдете один?

— Да, так будет быстрее.

И, застегнув плащ, Энский поспешно удалился.

Холмов снова подошел к краю обрыва.

— Олег Станиславович, как вы там?

— Отвратительно, — ответил Кличев. — Я разбил себе нос, и кровь хлещет без остановки.

— А еще что?

— Черт побери! Разве этого мало? Да еще этот куст внушает мне опасение!

— Чем именно?

— Не знаю. Вид у него не очень-то надежный.

— Вашим опасениям вы обязаны только ему.

— Ладно. Вы уже придумали, как меня отсюда вытащить?

— Доктор Энский пошел за веревкой.

— В замок? Проклятье! Неужели мне придется сидеть здесь больше часа?

Холмов нахмурился.

— Олег Станиславович!

— Извините, я сказал, не подумав, — ответил Кличев. — Но, если честно, мне здесь очень страшно.

— Я все понимаю. Держитесь.

К Холмову подошли Можаев и Поляков.

— Жена Кличева еще не пришла в себя, — сказал Можаев, стараясь не глядеть в пропасть. — Бедняжка. Что с Кличевым?

— Трудно сказать. Меня тревожит сильный ветер. Но в любом случае до возвращения доктора мы ничего не сможем сделать, — ответил Холмов.

— Да-да, конечно. Будем ждать.

— Холмов, — снова послышался голос Кличева. — Где же вы?!

— Я здесь, — в очередной раз приближаясь к краю обрыва, Холмов почувствовал легкое головокружение. — Какие-нибудь проблемы?

— Да, черт возьми! Мне кажется, куст падает!

Холмов крепко зажмурил глаза, прежде чем посмотреть вниз. Кличев не ошибся: куст уже основательно обвис и в любой момент мог сорваться со скалы.

Легкий холодок пробежал по спине Холмова.

— Нет, не похоже. Но вам не мешало бы освободиться от ветвей и взобраться на площадку. Там было бы безопаснее.

— Я уже пробовал — ничего не получается, мешает плащ. О боже, что это?!

— Не беспокойтесь просто усилился ветер.

— Да нет же! Я падаю!

— Не шевелитесь! Я сейчас к вам спущусь.

— Вы не сделаете этого, — запротестовал Можаев. — Это безрассудство! Вы разобьетесь.

— Другого способа спасти Кличева я не вижу. Куст падает.

— Вы хотите упасть вместе с ним?

— Нет. Там есть небольшой выступ шириной около полутора метров, не более, но если спрыгнуть аккуратно, все обойдется.

— Но у нас нет даже веревки, чтобы подстраховать вас!

— Зато есть плащи у вас и у Полякова Я свяжу их, и вы поможете мне спуститься.

— Нет, никогда! Вы же знаете, их длины явно недостаточно!

— Конечно, с помощью плащей я не дотянусь до площадки, но зато и прыгать с самого верха не придется.

— Вы сумасшедший!

— Нет. Просто не могу равнодушно смотреть, как погибает человек.

К Холмову подошла Женя.

— Что ты собираешься делать? — с тревогой в голосе спросила она.

Холмов опустил голову.

— Кличев по-прежнему в большой опасности. Я должен спуститься и помочь ему. А потом придет доктор и вытащит нас. Не беспокойтесь, все будет хорошо.

Женя с испугом посмотрела на Холмова, затем перевела взгляд на все еще не пришедшую в себя Надежду Кличеву и тихо заплакала.

Можаев покачал головой и стал снимать плащ.

Через пять минут приготовления бы ли закончены. Холмов проверил, крепко ли связаны плащи и обратился к Можаеву.

— Я надеюсь на вас. И на вас Поляков, тоже.

При этих словах Поляков, упорно глядевший себе под ноги, поднял голову. Глаза его ничего не выражали.

Можаев кашлянул.

— Вы отчаянный человек Холмов. Дай вам Бог удачи!

Холмов улыбнулся.

— Спасибо. Удача мне не помешает. — И в следующую секунду он уже висел над пропастью.

Можаев и Поляков держали его изо всех сил. Холмов не спешил отпускать руки, посмотрел вниз: до уступа оставалось около двух метров. С одной стороны немного, с другой… Снова закружилась голова. Появилось леденящее ощущение пустоты. Лоб покрылся холодным потом. Внезапно Холмов с удивительной ясностью осознал все безумие своей затеи и… разжал пальцы.

Все обошлось. Он удачно приземлился и застыл как вкопанный, затем прижался щекой к скале.

Кличев застонал. Его лицо было залито кровью, руки, вцепившиеся в куст, дрожали.

Холмов помог ему взобраться на уступ. Они сели.

Кличев прохрипел слова благодарности и закашлялся Холмов вздохнул. Сверху им что-то кричали, но они не слышали, что именно.

Холмов заговорил первым.

— Олег Станиславович, вам никто не говорил, что вы родились в рубашке?

— Глупости. Такое невезение может преследовать только обреченного на смерть! — ответил Кличев. — И откуда взялись эти камни? Раньше их никогда там не было.

— Вы в этом уверены?

— Ну, не вполне. Но я всегда смотрю себе под ноги, и если бы Поляков меня не отвлек. О Боже, что это?! — Кличев вскочил. Лицо его исказилось от страха. — Неужели мы снова падаем?

Холмов ощутил какой-то толчок и тоже встал.

— Не думаю, — пробормотал он и, глядя на то, как росший на самом краю куст полетел в пропасть, закончил: — Однако все может быть.

Под их ногами земля ощутимо подрагивала.

Холмов побледнел. Обернувшись, он посмотрел на основание уступа: вдоль всей стены пробежала широкая трещина. Кличев проследил за взглядом Холмова и зажал рот руками. Трещина увеличивалась на глазах. Холмов наклонился и внимательно осмотрел ее.

— Принцип ледника, — наконец произнес он.

— Что вы сказали? — Кличев дрожал и был близок к обмороку.

— Падает не весь уступ, а лишь земляная шапка, лежащая сверху.

— Это что-нибудь меняет?

— К сожалению, нет. Но не надо терять присутствия духа. Сместимся влево, туда, где голые камни и нет земли.

— Но там почти негде встать!

— Мы вернемся назад, когда «ледник» упадет.

— И как долго придется ждать?

— Этого я не могу вам сказать.

— Я должен подумать, — в голосе Кличева прозвучало отчаяние.