Джордж Ивлин, сын покойного великого адмирала Боскауэна (победителя битв при Портобелло, Лагосе и мысе Бретон, грозы французов) снова сел. Он говорил без усилий и эмоций, но с манерами человека, привыкшего, что его слушают. Теперь поднялся Николас Уорлегган, сын кузнеца, и поныне живущего, пребывая уже в преклонном возрасте, неподалеку от Сент-Дея, в небольшом доме под присмотром двух слуг, которых он ненавидел.

Николас привык к почтительной тишине, устанавливающейся во время его речей, лишь в последние двадцать лет, но это достаточно долгий срок, и к нему он прибавил интонации и обороты, которых недоставало его оппоненту. Он говорил о том, что было на уме у всех слушателей всего полтора года назад, когда состоялись довыборы, и поскольку безвозвратно рассорился с Боскауэнами, то не стеснялся их упоминать и не пытался смягчать выражения. Всплыли и споры по поводу места под кладбище, работного дома, камня из карьера, и совершенно необоснованные жалобы его сиятельства в личных беседах на то, что округ дорого ему обходится, и его частые попытки продать места тому, кто больше предложит. И под конец мистер Уорлегган заявил, что лорд Фалмут обращается с округом, как с движимым имуществом, которым волен распоряжаться по собственному разумению, не спрашивая согласия выборщиков.

Его сиятельство и не подумал извиниться за всё это, продолжил мистер Уорлегган, и лишь из-за негодования совета на то, что с ним обращаются подобным образом, мистер Джордж Уорлегган и согласился занять освободившееся после смерти сэра Пирса Артура место. Городской совет избрал Джорджа Уорлеггана не из-за неуважения к семье Боскауэнов, а из-за твердого желания обрести независимость.

После избрания мистер Джордж Уорлегган верно служил городу, что, без сомнения, подтвердят несколько торговцев и членов совета. Он продолжит в том же духе, и многие согласятся с тем, какая благая перемена — избрать своим представителем жителя города, банкира, обладающего обширными знаниями городских проблем и нужд, а не какого-нибудь сквайра из сельской глубинки, обслуживающего чьи-то интересы, главным образом свои собственные. Мистер Томас Тренгруз также живет в Труро и хорошо известен как способный юрист. Оба джентльмена составят лучший тандем, когда-либо представлявший округ.

Оба джентльмена, как осмеливается предположить мистер Уорлегган, куда предпочтительнее, чем сотрудник Адмиралтейства, занимающийся делами флота, или сельский сквайр, живущий на северном побережье, человек узкого кругозора и непредсказуемого поведения, мало знакомый с коммерцией, а к тому малому, что он знает, относящийся с презрением. В любом случае, неужели совет не хочет утвердить свою независимость, избрав двух кандидатов, желающих служить лишь городу? Или он собирается пойти на поклон к его сиятельству, признать совершенную в прошлом году ошибку и принять его протеже, таким образом обозначив, что лорд Фалмут может делать с ними что угодно во всех делах, касающихся города и парламента?

Выступление было хорошим, не только красноречивым, но и осмысленным и бьющим прямо в цель, куда лучше предшествующего. Росс вынужден был признать, что его почти убедили. Если бы речь произносил не Уорлегган, он бы проголосовал против самого себя. Но он знал, как и многие присутствующие, что на самом деле Уорлегганы интересуются лишь своей выгодой и ведут дела методами, которые Россу были глубоко и страстно ненавистны. Но сколько из двух десятков выборщиков знают это, и готовы ли они, как и он, отвергнуть подобное поведение?

Судя по тому, как многие избегали его взгляда в последние пятнадцать минут, Росс понял, что не все его хорошие знакомые и сочувствующие будут сегодня голосовать за него. Если бы они могли голосовать письменно и тайно, то дело другое. Некоторые, как он знал, просто внутренне разрывались, не из опасений его обидеть, поскольку он никак не мог бы им отомстить, но боясь гнева и Боскауэнов, и Уорлегганов. Приманки и обещания Бассета больше не стояли на кону. Но выбор не стал от этого легче. Изначальное негодование и желание получить независимость, ставшее причиной бунта в прошлом году, отступило на второй план. Тогда они проголосовали «свободно», наплевав на последствия. Теперь по крайней мере некоторым придется голосовать под давлением.

Мэр поглаживал пером бровь. Молчание затянулось. Никто не хотел открывать рот первым. Наконец мэр сказал:

— Джентльмены...

Николас Уорлегган встал и подошел к столу.

— Голосую за мистера Уорлеггана и мистера Тренгруза.

Снова возникла пауза. Потом скрипнуло кресло. Это был Уильям Хик.

— Мистер Уорлегган и мистер Тренгруз.

За ним последовал преподобный доктор Холс. Он враждовал с Россом еще со времен карточной игры в Ассамблее много лет назад. Возможно, даже раньше, с тех пор как пытался научить его латыни.

— Мистер Уорлегган и мистер Тренгруз.

За ним к столу довольно быстро, словно чтобы предотвратить полный разгром, подошел лорд Фалмут.

— Капитан Говер и капитан Полдарк.

Следом двинулся Харрис Паско.

— Капитан Говер и капитан Полдарк.

Подошел лорд Деворан, прищурившись, словно от яркого света.

— Капитан Говер и капитан Полдарк.

Снова возникла заминка. Раздался шепот и шаги. Сент-Обин Тресайз.

— Капитан Говер и капитан Полдарк.

Уильям Окетт, чьи глаза из-за стресса косили больше обычного, произнес запинаясь:

— Мистер Уорлегган и мистер Тренгруз.

В глубине комнаты послышалось шарканье. К столу ковылял, опираясь на слугу, шатаясь и морщась от боли, нотариус Пирс. Мистер Пирс так и не смог толком уснуть в эту ночь. Его дочь, старая дева, много раз вставала и помогала ему управиться со стульчаком. Он был примером выборщика, разрывавшегося пополам, и с радостью бы сказался больным и не пришел, если бы не понимал, что тем самым всё равно нанесет обиду обеим сторонам. Но что он скажет? Он задавал этот вопрос дочери и самому себе. Он задолжал лично Кэрри Уорлеггану, даже не банку Уорлегганов, но при этом вел дела поместья Треготнан, и мистер Кёргенвен, управляющий лорда Фалмута, вчера специально заехал, чтобы об этом напомнить. Мистера Пирса очевидным образом загнали в угол, так что сомкнутые брови и пот, стекающий с них и из-под завитого парика, пока он шел к столу, были не только результатом физического недомогания.

Он подошел к столу, и тут снова установилась тишина. Мэр взглянул на него поверх очков. Мистер Пирс заикаясь выговорил:

— Капитан Говер и... и мистер Уорлегган.

Позади Росса кто-то хихикнул, и мистер Пирс похромал прочь. Он сделал что мог, чтобы удовлетворить обе стороны, как он тут же показал, сделав неопределенный жест рукой. На самом деле обе стороны пришли в ярость, но им будет трудно обвинить его в предательстве. С хитроумием старого нотариуса он выкрутился из не имеющей решения дилеммы.

Теперь выборщики подходили к столу поживее, как будто спешили поскорей покончить с этим делом. Полвел и Ральф-Аллен Дэниэлл проголосовали за Говера и Полдарка, Фитц-Пен, Роузворн и Майкл — за Уорлеггана и Тренгруза. Потом пришел черед мистера Принна Эндрю. Элизабет уговорили заехать к нему во вторник, хотя ей не особо хотелось, и она получила, как казалось, благоприятный ответ.

— Капитан Полдарк и капитан Говер, — сказал он.

Прямо-таки пощечина. Джордж изменился в лице, но ничего не сказал, а когда мистер Эндрю проходил мимо, даже не взглянул на него.

Подошел очередной выборщик по фамилии Буллер. Он владел небольшим поместьем и деньгами и никому ничего не был должен.

— Капитан Полдарк и мистер Тренгруз, — сказал он.

Второй голос за обе партии, что осложнит исход. Мэр опустил взгляд в книгу и посыпал страницу песком. Осталось девять голосов.

Следующим был Фокс, а Росс узнал кружным путем, что ему вывернули руки, и выбор не будет добровольным.

— Мистер Уорлегган и капитан Полдарк.

Что ж. Пример Пирса оказался заразительным. Фокс также и подчинился своим покровителям, и поспорил с ними. Это была трогательная дань былой дружбе.