— Но ведь, если я не ошибаюсь, зомби не ведает колдовства, — возразил Каландрилл. — Он не испытывает потребности в пище, воде и сне, если только это не нужно ему для достижения своей цели. Он обладает огромной силой, но колдовство ему не подвластно.

Менелиан согласно кивнул, а Брахт цинично расхохотался:

— Вот это мне нравится!

— Так ты говоришь, зомби — женщина? — спросил Каландрилл. — Ты ее видел?

— Нет. — Менелиан покачал головой. — Я знаю только, что ее создал Аномиус.

— Но он не знает, где мы. — Каландрилл попытался отогнать от себя ужас, охвативший его при одной мысли о зомби, и размышлять спокойно: — И если нам удастся отплыть из Вишат'йи прежде, чем она здесь объявится, нас будет разделять Узкое море.

— Именно, — согласился колдун.

Брахт ухмыльнулся и продолжал:

— В таком случае задержи гонца как можно дольше, дабы успели мы отправиться в Лиссе. И тогда мы постараемся уйти от этого чудища.

— Значит ли это, что вы мне доверяете? — спросил Менелиан.

Брахт пожал плечами.

— А у нас есть выбор?

— Боюсь, что нет, — согласился колдун. — Но дабы убедить тебя… — Он подошел к двери, позвал слугу, что-то коротко сказал ему и вернулся к очагу. — Я отправил человека в гавань, — пояснил он. — Он передаст Киндару эк'Нилю, что я не обнаружил в вас злых помыслов и что предписывается ему оказывать вам всяческое содействие в ремонте судна. На ночь предлагаю остаться у меня. Утром я отведу вас в порт.

— Катя одна на судне, — пробормотал Брахт, беспокойно блеснув голубыми глазами. — Можем ли мы быть уверены, что она в безопасности?

— Можете, — заверил его Менелиан. — Насколько дано мне знать, Аномиус разыскивает только тебя и Каландрилла. К тому же, как я уже говорил, гонцу нужно время, и еще больше — чтобы вернуться в Нхур-Джабаль.

— Если постараться, то можно управиться за два дня, — сказал Теккан. — Этого достаточно?

— Думаю, да. — Колдун кивнул. — В Нхур-Джабале есть люди, заинтересованные в том, чтобы помешать Аномиусу. Но он в любой момент может напасть на ваш след и отправить по нему свою ищейку. При удачном стечении обстоятельств она скоро будет здесь.

— А когда она поймет, что мы уже уплыли? — поинтересовался Брахт.

— Она постарается узнать куда и бросится следом за вами, — заверил его Менелиан. — Но прежде ей предстоит пересечь Узкое море. Старайтесь держаться от нее подальше. При первой же возможности магистры внутреннего круга попытаются уничтожить ее сердце.

Керниец кивнул, кисло ухмыльнувшись. Каландрилл спросил:

— А ты? Разве ты не подвергаешь себя опасности?

— Возможно. — Менелиан пожал плечами. — Но оставьте эти хлопоты мне. Гонитесь за Рхыфамуном. Это куда более важно.

Каландрилл. внимательно смотрел на колдуна, удивленный столь неожиданным поворотом дела, и понимал, что полностью ему доверяет.

— Есть некоторые осложнения, — сказал он. — За нами охотится не только зомби. Есть еще и чайпаку.

— Бураш! — воскликнул Менелиан, качая головой и высоко поднимая брови. — Сколько же у вас врагов?! Чем вы не угодили Братству?

Каландрилл вкратце рассказал о событиях в Мхерут’йи и Харасуле. Менелиан со вздохом покачал головой.

— Так, значит, брат твой желает тебе смерти? А после того, как вы уложили столько чайпаку, они объявили вам кровную месть? Однако успокойтесь: пока вы со мной, вы в безопасности.

— Но Катя — нет! — заявил Брахт. — Нельзя ли привести ее сюда? Или отпусти меня к ней.

— Будет лучше, если она прибудет сюда, — сказал Менелиан. — Минутку, с вашего позволения.

Он вызвал второго слугу и велел ему привести Катю.

— Боюсь, — пробормотал он хмуро, возвращаясь к своим гостям, — что Фарн почувствовал намерение Рхыфамуна, и, даже пребывая в заточении, Безумный бог не оставляет наш мир в покое.

— Почему же тогда Балатур этого не чувствует? — спросил Каландрилл. — И Иль, и Кита? Если Фарн в состоянии влиять на мир даже во сне, то и брат его должен быть на это способен! И уж тем более — их родители.

— Боюсь, Илю и Ките уже не до нашего мира, — грустно ответил Менелиан. — Я подозреваю, что, удалясь в Земли заповедные, они отрешились от дел мирских. Что же касается Балатура, то вполне возможно, что ваше путешествие — проявление его божественной воли.

— И она совсем не кажется мне великой, — промычал Брахт.

Менелиан, рассеянно улыбаясь, пожал плечами.

— Богам ты доверяешь не более, чем колдунам? — поинтересовался он.

— Я верю в Ахрда, а не в ваших южных богов, — заметил керниец. — Пока что только он оказал нам помощь.

Глаза Менелиана вопросительно посмотрели на Каландрилла, и тот поведал ему о явлении биаха, предупредившего их о предательстве Варента. Ведун кивнул.

— Насколько я понимаю, Молодые боги ослаблены людским безразличием, — сказал он. — Они и так были слабее своих предшественников с самого начала. Люди же все более и более полагаются только на самих себя, вспоминая о богах только перед их изображениями. Но все же… Если Ахрд послал вам биаха, то и Бураш может прийти вам на помощь. А когда вы доберетесь до Лиссе, то и сама Дера.

— Если доберемся, — пробормотал Брахт.

Менелиан с торжественным лицом повернулся к кернийцу.

— Вы обязаны! — заявил он. — Я помогу вам, насколько это в моих силах. Рхыфамун не должен пробудить Безумного бога.

— Мы поклялись остановить его, — сурово сказал Брахт. — И мы не отступимся от своей клятвы. Но что-то боги, которым угрожает Фарн, не торопятся нам помогать.

— Возможно, помощь эта столь искусна, что вы ее просто не замечаете, — возразил Менелиан.

Меченосец лишь пожал плечами.

— Мы делаем, что должны делать, — вступил в разговор Теккан. — И настроены и впредь поступать так же.

Каландрилл кивнул, встал и наполнил кружки.

— Что еще нам остается? — спросил он.

— Хороший вопрос. — Брахт поднял оловянную кружку и отпил несколько глотков. — Что?

— Только надежда, — заявил Каландрилл, сбрасывая наконец с себя черную меланхолию и наполняясь угрюмой решимостью.

На мгновение он даже подумал, что именно Менелиан повлиял на его настроение, но тут же отогнал от себя это предположение. Миндалем не пахло, да и сам маг выглядел уставшим. Возможно, перемена в его настроении была вызвана тем, что помощь пришла от того, кого ранее он считал своим врагом, и сознанием, что даже среди колдунов тирана у них есть союзники. Как бы то ни было, он почувствовал себя более уверенно — Я пью за надежду, — сказал он, поднимая кружку.

— За надежду, — поддержал его Теккан.

— Истинно, — сказал Менелиан. — За надежду и победу.

Брахт словно нехотя поднял кружку и пробормотал:

— За надежду и победу.

Затем открылась дверь и в дверном проеме появилась та, чье отсутствие так беспокоило меченосца. Откинув капюшон мокрого плаща с льняной роскоши волос. Катя настороженно обвела комнату взглядом и вдруг улыбнулась.

— Так вот, значит, как? Я там надрываюсь, а вы здесь пируете?

Менелиан встал и галантно поклонился. Брахт уже был на ногах, улыбаясь во весь рот.

— Мы заговорили о чайпаку, — пояснил он, — и я испугался, что…

— …они придут за мной? — Девушка покачала головой. — Никого не было. К тому же там все наши. Да и солдаты вексиллана! Сядь, Брахт! Хотя нет! Пока ты на ногах, налей-ка мне кружечку и положи мяса.

— Моя дочь Катя, — представил ее Теккан. — А это Менелиан, колдун на службе у тирана.

Приветствовав улыбкой мага, Катя небрежно бросила плащ на стоявший рядом с ее отцом стул. Каландриллу вдруг показалось, что ухаживания кернийца приятны ей. Брахт, услужливо положив на тарелку мясо и наполнив элем кружку, подал их Кате с видом слуги или сраженного любовью поклонника.

— Благодарю, — сказала она, располагаясь поближе к очагу. Свет от огня играл на кольцах ее кольчуги. — Здесь у вас побогаче, чем у Киндара.

— У Киндара? — переспросил Брахт, недовольный фамильярностью, с которой Катя назвала вексиллана по имени.