Это не закончится ни чем хорошим.

Я это знала.

Судя по ликованию на лице моего отца, так и будет. Должно быть, он получит за это что-то стоящее.

Единственная черта, которую он никогда не пересекал, — он никогда не насиловал меня сам. Никогда, словно не получил бы от этого никакого удовольствия. Может быть, во всем этом было бы больше смысла, если бы он это сделал. Его просто... не волновало, насиловали ли меня, пока с ним расплачивались наличными, наркотой и одолжениями... за это.

Это было тем, что я для него делала. Я убирала его дом, помогала ему выглядеть респектабельно и заботилась о своих сестрах так, чтобы отцу не приходилось заниматься ими больше десяти минут за раз... ведь, в конце концов, он знал много мужчин, которые с удовольствием заплатили бы ему за возможность полчаса побыть наедине с девочкой-подростком.

Действительно, я была многофункциональной инвестицией.

К несчастью для него, его друзьям было не интересно трахать восемнадцатилетнюю. Им нравились помоложе. Ему пришлось искать новых людей, которые захотели бы обычную шлюху.

Сейчас он не выглядел таким же взволнованным, как в прошлый раз, когда забирал меня обратно. Меня едва не пришлось поместить в больницу.

Что, вероятно, он должен был сделать.

Мы ехали все дальше; миновали город, проехали тихий пригород, где мы жили, дома на окраине города остались позади.

В темный лес.

Он не говорил о работе месяцами, но это было не из-за того, что он не доверял мне или кому бы то ни было еще. Он упоминал о работе, когда сердился, или просто хотел произвести впечатление на Кэнди.

Я не смогла сдержать дрожь, когда услышала, как он усмехнулся с соседнего сидения грузовика.

На одно мгновение ненависть перевесила страх, окутав черной дымкой так, что я едва не задохнулась. Мне пришлось затолкнуть ее обратно, как можно глубже, а затем сесть на нее сверху, чтобы не позволить ей выбраться.

Он не включил сигнал поворота, когда резко нажал на тормоз и неожиданно свернул вправо к обочине, засыпанной гравием, от чего камни едва не полетели в стекло двери с пассажирской стороны.

— Не сиди так, будто тебе лом в задницу вставили, — сказал он, а я поморщилась. — Расслабься хоть немного, в ближайшие дни этого не произойдет.

— Да, сэр.

— Выходи из машины, — сказал он.

— Но... здесь? Я не вижу ни одного дома.

— Да. Мне нужно вернуться. Шевелись.

— Что я должна делать?

— Что угодно, что скажет тебе Зверь. Это не аэрокосмическое исследование. Вероятно, он захочет, чтобы ты просто отсосала ему или раздвинула ноги.

Я ничего не ответила, когда открыла дверь и осторожно выскользнула из машины, чтобы ни на минуту не выпустить сумку из рук. Грубый холст под моими пальцами действовал почти как успокоительное.

То, что казалось сумерками в освещенном фонарем кампусе, откуда он забрал меня, было настоящей темнотой здесь, среди деревьев. Она простирались надо мной, черно-серая и зловещая, похожая на густой лес, в котором мог бы скрываться кто угодно. Грузовик моего отца выехал на главную дорогу и исчез в ночи с громким ревом, и единственным досупным мне источником света был мой сотовый телефон, с его помощью я хоть немного могла разобрать, куда идти.

Из меня едва не вырвался крик, но я затолкала его обратно туда, где прятала свои страхи, ненависть и гнев, которые никогда не могла продемонстрировать.

Мне ничего не оставалось, как двинуться вперед, так что я по очереди переставляла ноги одну за другой.

Время от времени я поглядывала на часы в своем телефоне.

Десять минут.

Я была не уверена, насколько далеко ушла. Обычно у меня занимало, по крайней мере, десять минут, чтобы пройти полмили, но, черт, я не могла определить, насколько медленно двигалась в темноте, пока шла, спотыкаясь о корни деревьев.

Пятнадцать минут.

Двадцать.

Наконец, за углом показался какой-то проблеск.

Я увидела свет, который просачивался сквозь деревья, затем смогла различить очертания дома.

Я замедлила шаг и задалась вопросом, как далеко смогла бы уйти, если бы просто развернулась и медленно пошла обратно к дороге. Возможно, я бы нашла другой дом, возможно, добралась бы домой автостопом или отправилась бы в другой город, и никогда не вернулась бы к своему отцу.

Я уже знала, почему не стала бы этого делать.

Мои сестры.

Я бы никогда не увидела их снова, и это было бы не самым худшим из событий. То, что отказалась делать я, приходилось бы делать моим сестрам. Это было правилом.

Если бы я отказалась закрывать рот и раздвигать ноги для того, на кого мой отец хотел произвести впечатление, то он нашел бы кого-то, кому понравился бы ребенок, каким и я была раньше, и отдал бы ему одну из моих сестер — других вариантов не было.

Я не ускорилась, но и не развернулась в другую сторону.

Под гнетом долга я ссутулилась, и у меня задрожали руки.

Мое первое впечатление о доме было, будто он весь светился желтым светом, но недостаточно ярко, чтобы я могла хорошо его рассмотреть.

Рядом стоял автомобиль с блестящим капотом, вероятно, новый. По крайней мере, достаточно новый. У него не было смелых классических линий и дребезжащих неэлегантных частей, что были характерны моделям 80-х или 90-х годов.

На входной двери дома был только глазок. Ни адреса, ни венка, никакого художественного оформления вообще. Просто совершенно белая входная дверь. Казалось, кирпичный дом в стиле ранчо располагался прямо в центре большой поляны. Я видела только лишь припаркованный перед ним автомобиль и несколько темных неясных силуэтов, которые вблизи были, вероятно, намного больше.

Сейчас все, что я должна была сделать — это закончить свою долгую прогулку. И ее завершение уже было в поле зрения.

Мне как никогда было трудно заставить свои ноги двигаться.

К тому времени, когда я оказалась в двух шагах от входной двери, у меня стучали зубы и тряслись руки.

Единственное, что заставило меня протянуть руку и постучать, была мысль о моих маленьких сестрах.

Никто, кроме меня, не позаботился бы о них.

В этом мире от меня зависело немногое, но, по крайней мере, позаботиться о сестрах я могла.

Я постучала и сделала несколько шагов назад, к краю крыльца. Шагни я дальше — свалилась бы со ступенек.

Никто не ответил.

Я переступила с одной ноги на другую, интересно, хватит у меня мужества, чтобы постучать еще раз, или мне просто надо... уйти.

Куда? В кромешную темень позади меня? Преодолеть мили и мили, что находились между мной и ближайшим городом? Чтобы вернуться к своему отцу, который изобьет меня на непослушание?

Я осталась стоять на месте.

Дверь тихо открылась после моего пятого болезненного вдоха. На одно короткое мгновение, я увидела силуэт огромного человека, который встал в дверях, загородив собой свет и напугав меня до ужаса.

А потом, вдруг свет, яркий и четкий, ударил мне в глаза, и я подняла вверх руку, чтобы прикрыть его, отшатнувшись назад в пустоту.

— Черт, — произнес глубокий голос, и огромный силуэт превратился в мужчину, который потянулся ко мне, поймал за руку и затащил обратно на крыльцо.

Когда я снова крепко стояла на ногах, то вырвала руку из захвата, вздрогнула и поморщилась.

— Спасибо, — сказала я через мгновение, поняв, что это была очень плохая идея — обидеть этого человека, кем бы он ни был.

— Без проблем, — сказал он.

Когда глаза привыкли к свету, я смогла разглядеть мрачного мужчину с угрожающими габаритами, который стоял перед открытой дверью.

Не таким я себе его представляла. Он был всего на несколько лет старше меня, с густыми каштановыми волосами и полными губами.

Он был чертовой горой. Мужчина выглядел так, будто мог поднять грузовик. Неудивительно, что он так легко меня поймал, вероятно, этот качок мог бы поднять меня над головой одной рукой. С блестящими мышцами и щетиной, он мог бы показаться потрясающе красивым, если бы не шрамы.