– 

Что ты несёшь? – Руслан посмотрел на сестру с негодованием, опасаясь, что её снова «понесло». – Попасть в упыри значит напрочь лишиться души! Стать не человеком! И даже больше – стать противным всему живому и Богу!

– 

Но надо же искать какой-то выход, – пожала в ответ плечами Ольга, насупившись, как это она часто делала ещё в своей прежней, человеческой жизни, когда была чем-то недовольна.

– 

Это не выход, дочь, – строго на неё посмотрев, проговорил папа. – Выход только в том, чтобы вам с Русланом снова стать людьми.

– 

И мы ими станем, – заскрипел зубами Руслан. – Чего бы нам это ни стоило.

Услышав его слова, на какие-то мгновения все замолчали.

– 

Нам, насколько я понял, – снова проговорил Рус, – будет совсем не лишней помощь кого-нибудь, кто хоть что-нибудь знает о нечисти. Упыри, я думаю, относятся к последней.

– 

Я так понимаю, – снова заговорил папа, – что дома нам оставаться нельзя. Нина, берём послезавтра на работе под любым предлогом и ты, и я, отпуск, хоть очередной вне графика, хоть без содержания, и срочно с Русланом и Ольгой уезжаем отсюда!

– 

Конечно, – мама часто закивала ему в ответ головой.

– 

Поедем к моей маме, к бабушке Зое, – тоном, по которому было понятно, что он для себя уже всё решил, проговорил папа.

Никто и не подумал обижаться, что с ними он не посоветовался. А папа тут же и объяснил, чем было вызвано его столь неожиданное решение, помимо того, что им всем нужно было где-нибудь затаиться:

– 

Мою родную тётю по матери, бабушку Ульяну, – вы помните, мы частенько раньше бывали у неё в гостях, когда ездили к бабе Зое, – в нашей деревне её издавна все знают, как колдунью.

– 

Дыма без огня не бывает, – вставила мама.

– 

То-то и оно, что не бывает, – папа многозначительно на неё посмотрел. – Её не только в Ушице

⁸

, но и далеко за её пределами, ведьмой считают.

– 

А ты же говорил, что она людям помогает… – Руслан посмотрел на отца озадаченно.

– 

Ну да! Людям она помогает, это факт.

– 

Но тогда она не колдунья, а знахарка, что ли! Или ещё как-то иначе это называется, – теперь возразила мама. – Ведь считается же, что если колдунья или ведьма, то только порчи и дрянь всякую наводит.

– 

Не всё так просто, – покачал головой папа. – Ведьмы тоже разные бывают. Не даром слово «ведьма» происходит от слова «ведать». Не знаю, отчего это зависит, да только баба Уля никогда и никому ничего плохого не делала. Хоть ведьмой всю жизнь и прожила…

– 

И чем она сможет нам сейчас помочь? – на лице Ольги было написано недоумение. Посмотрев на сестру, Руслан понял, что мгновения просветления её прежней, настоящей, сущности у неё всё-таки не закончились. И наверняка не без её стараний, потому что упырское состояние явно пыталось ею завладеть.

– 

Не знаю, чем, но чувствую, что сможет, – уверенно проговорил папа. – Умеет же она порчи там разные снимать, сглазы, значит, вполне может быть, что знает и о разной другой нечисти. В общем, нам нужно срочно к ней.

– 

Валер, – мама посмотрела на папу чересчур серьёзно. – Тогда, может, не будем медлить с отъездом? Ну её, эту работу, когда речь идёт о наших жизнях, и, главное, о жизнях наших детей! Уехать, никого не предупредив на работе, мы рискуем потерять только её, не удрав же из города как можно скорее, мы можем потерять всё!

– 

Ну, не совсем всё… – снова, не удержавшись, попробовала было подать голос в защиту упырей Ольга, однако в следующее мгновение проглотила недосказанное, наткнувшись на холодные и строгие взгляды всех троих.

– 

Ты права, конечно, – согласившись с женой, папа рывком поднялся с дивана. – Едем сейчас же.

Через пол-часа, не больше, – собрались они очень быстро, – все четверо, уже спускались на лифте вниз, где у подъезда стояла их машина. Мама и папа, не на шутку встревоженные тем, что недавно узнали от детей, Ольга, снова какая-то странная и, одновременно, удручённая, и Руслан, чувствовавший, что сестре никак не удавалось справиться с без конца пытавшейся «прогнуть» её под себя упырской сущностью…

16. ВЕЛЕНИЕ ПОВЕЛИТЕЛЯ

Внезапную сонливость Степан почувствовал, когда стоявший на дворе тёплый солнечный день едва только приблизился к обеду. В квартиру упырей, в которой он в тот миг находился, ещё даже не перестали просачиваться сквозь еле заметные щели в оконных жалюзях упиравшиеся в последние каждое утро солнечные лучи. Предводитель общины упырей как раз присел на диван в гостиной, ворча на разыгравшееся солнце, которое не не очень-то любил, и собирался посмотреть телевизор. Почувствовав же, он сразу её узнал – такое частенько случалось с ним раньше, когда Повелитель желал что-то ему сказать. Или, точнее было бы это назвать, приказать, или велеть.

Эта сонливость не была похожа на обычную, когда упыри изредка позволяли себе отдохнуть. Она всегда наваливалась так внезапно и была настолько тяжёлой, что с обычным утомлением её было не спутать никак. Вот и теперь это была именно она, сильная, бесцеремонная, от которой никуда было не деться.

Вздохнув, Степан стал устраиваться на том же диване, на который только что присел, подкладывая под голову вместо подушки, за которой идти не хотелось, согнутую в локте руку. Повелитель ждать не любил, поэтому лечь поспать, чтобы во сне выслушать Высочайшего, нужно было прямо сейчас. И вскоре, совсем немного полежав, предводитель общины упырей и сам не заметил, как провалился в бездонные пучины сна.

…Сновидений поначалу не было никаких совершенно. Забытье Степана в первые минуты было, что случалось у него всегда при таких срочных «явках» к Повелителю, почти абсолютным. Потом же, «придя в себя» в своём сне, он, тоже как обычно, увидел, что «оказался» в подземелье Высочайшего. Вначале «попал» в прямоугольный подземный грот, в котором вход в покои хозяина подземелья охранял кошмарный страж Лоцр. Затем, на очень короткое время «растворившись» в стене, сквозь которую ему уже тысячи раз приходилось проходить к Повелителю, «предстал» перед своим господином. Склонившись в почтительном поклоне, лица его он не видел, однако, спустя всего лишь мгновенье узнал о его настроении по голосу.

– 

Приди! – коротко и зло бросил ему Убыр.

И всё. На этом сон оборвался. Видение подземелья Повелителя, как и сам Повелитель, вмиг исчезли…

Казалось, сон должен был отпустить Степана моментально, но…

Упырь почему-то не проснулся.

Это было очень странно. Преспокойно похрапывая и продолжая спать, Степан даже не перевернулся на другой бок. Сон совершенно не выпускал его из своих объятий. Так у него не было ещё ни разу, чтобы после приказа Повелителя сию же секунду не проснуться и не броситься исполнять его волю. Это было неслыханно, но походило на то, что навеянное мороком Убыра забытье просто-напросто «переросло» в самый обычный крепкий сон, в который упыри могут изредка погружаться для восстановления сил. Наверное, виной тому было жуткое недомогание Степана после недавнего застолья с водкой. Раньше ему просто никогда не приходилось оказаться нужным Повелителю после таких же возлияний. А может, причиной такой беспробудности послужило то, что он уже слишком долго, не меньше века, не отдыхал, что не компенсировало даже более частое, чем это бывало обычно, питьё крови людей. Хотя, скорее всего, и первое, и второе. Похмелье, как называют это состояние кровавые, просто «наложилось» на его огромную усталость, и вот результат – проснуться сейчас он был не в силах.

И тогда всё повторилось. То же самое сновидение, точь-в-точь повторяющее только что увиденное Степаном и закончившееся коротким и злым приказом Повелителя: «Приди!»