По этой самой причине Роберт изо всех пытался проявить себя в бою в качестве мага и принял участие в последней битве. Ему не раз приходилось быть на волосок от смерти, и поэтому он смог заполучить в свои руки одну из редчайших «наград», которая досталась лишь считанным воинам.

И именно эта «награда», скрывающаяся в дальнем углу его спальни и соединенная с управляющим ядром гундо, позволила ему превратить свой особняк в огромное гундо и творить с его помощью заклинания.

Наконец-то благодаря этой силе он мог своими собственными руками (во всех смыслах этого слова) душить солдат и рыцарей. Причем прямо в ближнем бою. Роберт именно поэтому сказал своим слугам, чтобы они не вмешивались. Он хотел сполна насладиться этой силой. Если бы в особняке был кто-то, кроме врагов, различать своих и чужих стало бы трудно, и ему было бы далеко не так весело.

Но в то же время...

— Эта девочка...

Эта девочка, что стояла за спиной воришки.

Она должна быть мертва. Они убили ее.

Нет, даже если она каким-то образом сумела пережить случившееся, с того момента прошло уже 5 лет. Почему она выглядела так, словно совершенно не повзрослела? С учетом ее возраста, за эти 5 лет она должна была сильно измениться. Почему тогда ее облик ничуть не изменился?

— Нет... — прошептал Роберт, подавляя свое растущее беспокойство. — Что бы ни случилось... если нам не удалось убить ее тогда, то мне лишь нужно убить ее сейчас.

Она была девочкой, которая должна умереть.

Вернее, девочкой, которой нельзя позволить остаться в живых.

А раз так... ничто не мешало ему убить ее повторно.

— Ну что... — сказал Роберт, прогуливаясь по коридору с соединительным шнуром, волочившимся за ним по полу. — В этот раз я сокрушу тебя, воришка.

Воришка стоял в глубине коридора.

Он не прятался и не убегал.

Он просто стоял, немного склонив голову, словно смирившись со своей судьбой.

Но...

— «Встав против врага, я не стану колебаться», «я есть орудие, несущее твою гибель»...

Волосы воришки, шептавшего непонятные слова...

— !..

Роберт нахмурился.

Волосы окрасились алым.

Казалось, что его кровь течет прямо по ним.

— Так ты...

Он слышал о них.

Люди, для которых не существовало понятия рыцарской чести и воинского долга. Люди, смысл жизни которых сводился к самим битвам. Специалисты, готовые взяться за любую работу, связанную с войной. Диверсанты. Они разработали мистическое искусство, позволявшее усиливать их тела после произнесения особых фраз, называемых ключевыми словами.

— Диверсант?!

— !..

Резко выдохнув, воришка бросился в атаку.

Железный молот с легкостью проломил дверь.

Время действия «Железнокровия» Акари уже подошло к концу, но ломать не слишком крепкие двери она могла и своей собственной силой.

Поскольку гундо не двигалось с места, можно было не думать о направлении движения, скорости и так далее — но на заклинания влияли и другие условия, например, влажность и температура, и по возможности гундо следовало размещать там, где эти показатели изменяются меньше всего.

Поэтому она, скорее всего, находилась в самом центре особняка.

В спальне графа, соседствовавшей с кабинетом.

— Которая? — спросила Акари, громившая кровать, шкафы, подсвечники и прочую мебель своим молотом.

Магия графа была весьма опасной. Конечно, Акари не верила, что находящийся под действием «Железнокровия» Тору быстро проиграет, но заклинание (которое видимо стоит называть «Невидимая Рука») защищало графа от метательных кинжалов и позволяла швырять вещи со смертоносными скоростями. И метательные, и обычные кинжалы были бесполезны против графа. У Тору не было ни единого шанса на победу.

Если они не успеют, то «Железнокровие» либо закончится, и Тору убьют, либо же он не будет отменять его, и, в конце концов, его тело не выдержит.

— Тут!..

Чайка указала пальцем на трещину, которую молот Акари проделал в стене.

— С дороги!

Акари вжалась в землю и обрушила свой молот точно на трещину. В стороны разлетелись обрывки обоев и щепки фальшивой стены, обнажив огромный механизм, по которому бежали трубки, похожие на вены, светящиеся голубым светом.

— !

Пользуясь оставшейся инерцией, Акари размахнулась еще раз и изо всех сил опустила молот на механизм.

Но...

— Что за?!

Ее молот с глухим звуком отлетел обратно.

— Это... та самая сила, которая отбила мой метательный кинжал?!

Если подумать, то уничтожение гундо, очевидно, развеяло бы магию. Граф не стал бы отходить от нее, если бы она не была защищена.

— Магия.

Чайка кивнула. Все это время она собирала в гробу свое гундо. Закончив, она вытащила его из гроба и направила на механизм.

— Развеять. Затем. Ломай.

— Поспеши! — воскликнула Акари.

«Короче говоря — это рука».

Тору понял объяснение именно так.

Магия создавала гигантскую невидимую руку и позволяла ей пользоваться. Этим объяснялось то, что заклинание могло как останавливать летящие вещи, так и метать их. Оба этих действия были возможностями «руки». Скорее всего, она могла и искать, но только на ощупь, и именно поэтому граф не мог отличить нападавших от своих слуг.

Но этим ограничения не заканчивались.

Магия графа не позволяла создать и использовать вторую руку. Рука была лишь одна. Именно поэтому, как только граф остановил метательный кинжал, все поднятые им в воздух вещи тут же попадали. В то же время это ограничение относилось лишь к двум разным действиям. Несколько одинаковых действий рука могла выполнять одновременно — поэтому граф мог метать несколько вещей за раз.

«Короче говоря...» — думал Тору, уворачиваясь от летящих в него вещей. — «Его магия ограничена вниманием, вернее, концентрацией».

Какой бы нестандартной ни была эта магия, управляла ей, в конце концов, воля ее хозяина — самого мага.

Другими словами — хозяин контролировал ее исключительно своим сознанием.

Судя по всему, магия не могла предпринимать каких-либо самостоятельных действий.

— Что же ты дергаешься-то туда-сюда?.. — раздраженно произнес граф.

— А ты медлительный. Неудивительно, ведь ты только маг, — откликнулся Тору, пытаясь еще больше вывести его из себя.

— Заткнись, жалкий диверсант!

Воздух содрогнулся от грохота.

Будь Тору в обычном состоянии, он бы даже не заметил этой атаки.

Но благодаря «Железнокровию» его глаза успели увидеть, как раскалился воздух от трения об самого себя. Без труда увернувшись от атаки, он резко приблизился к графу.

Но…

— Н-нг!

Граф быстро отвел «руку»... вернее, отозвал ее, а затем перевоплотил возле себя.

Атака, которую провел Тору, отразилась от нее, так и не достигнув графа.

Ему вообще до сих пор не удалось добраться до графа, как бы он ни атаковал его.

И более того...

— Ну что. Теперь тебе некуда бежать, — вдруг произнес граф с выражением самодовольства на лице. — Ты не заметил, что сам себя загнал в угол?

— ...

Тору промолчал.

Но он понял, почему граф произнес эти слова.

Длинный коридор. Никаких ответвлений и развилок — поворотов не было даже в глубине. Тору загнал себя на прямую дорогу, и отступать ему было уже некуда.

Графу оставалось просто выбросить свою «руку» вперед.

Она заполнила бы собой весь коридор, а затем раздавила бы жалкого «воришку» о дальнюю стену.

— А теперь умри, воришка. Не переживай, следом за тобой я убью и ту девку, которая почему-то не смогла умереть в прошлый раз.

— Ты сейчас говоришь о Чайке?

— Чайке? А-а, так вот, как ее зовут, — на лице графа появилась садистская улыбка. — Похоже, что ты помогаешь ей, даже не зная того, кто она такая. Какое жалкое зрелище. В конце концов, диверсанты — просто дикие псы, которые не могут выбрать своих хозяев, просто пережиток прошлого.