— Ты идешь, Билл?

И вот мы уже в узком коридоре, оканчивающимся лестничным пролетом.

— ХЭЛЛО! КТО ЗДЕСЬ?..

— Что? — одновременно спросили мы друг друга.

Прозвучавший голос был тонок; он казался всего-навсего далеким-далеким эхом, и тем не менее был вполне различим.

— Это не я! — дуэтом вскрикнули мы.

Затем Мириам сказала одна:

— Либо кроме нас здесь есть еще кто-то, либо привидения не теряют времени даром. В любом случае мне здесь нравится. Откуда начнем, Билл?

Мне пришло в голову, что ей следовало бы испугаться и побольше.

— Наверх, — сказал я. — Идем наверх. Начнем оттуда, затем опустимся на первый этаж.

Мы двинулись вверх по лестнице, разгоняя фонариками тьму. Лестница после первой площадки резко сужалась, и Мириам прошла вперед. Внезапно ступенька дрогнула под ее ногами. Я успел подхватить Мириам под мышки прежде, чем она грохнулась вниз.

— Спасибо, приятель, — сказала она спокойно, словно ничего не случилось. — Когда-нибудь и я помогу тебе. — И ни один волосок не шевельнулся на ее голове.

Уже почти наверху мне показалось, что откуда-то донесся какой-то далекий звук.

— Послушай, Мириам. Может, мне почудилось, но, кажется, я слышал чей-то смех, — сказал я приглушенным голосом.

Мы замерли на месте, затаив дыхание.

— Это был не смех, — нарушила молчание Мириам.

Я вслушался. Боже правый, что за кошмарные звуки!

Далекий шум скорее напоминал какой-то сатанинский смех, но он был так тих, что трудно было различить: то ли это действительно смех, то ли приглушенные рыдания. Я вытер о джинсы вспотевшие ладони. Черт бы побрал этого Томми, где он раздобыл такую запись!?

На цыпочках мы пересекли холл второго этажа, и Мириам открыла еще одну дверь. Как только дверь бесшумно отворилась — а отворилась она быстрее, чем следовало ожидать, — с пола поднялись столбы пыли. И словно ниоткуда возникла в дверном проеме большая темная фигура!

ТР-Р-Р-РАХ!!!

Сзади грянул оглушающий грохот. Я отпрыгнул вправо, а Мириам влево — в стороны от фигуры, стоящей в дверях; на мгновение нам показалось, весь мир состоит из мечущегося по стенам света и неведомой опасности, исходившей в доме, казалось, из самого воздуха.

Сказать правду, первой пришла в себя Мириам. Она быстро сообразила направить луч своего фонарика на источник шума. Это оказалась всего-навсего картина, висевшая в холле. Она, невидимому, сорвалась с крепления и грохнулась оземь, наделав столько шума. Я направил свет фонаря прямо в глубь комнаты. То, что мы сочли за привидение в дверях, оказалось старинным высоким шкафом, покрытым белой скатертью пыли.

— Нервничаешь, Билл? — ободряюще произнесла Мириам, пытливо глядя на меня.

Я просунул язык между зубами, чтобы не было слышно, как они стучат, и попытался весело ухмыльнуться. Видимо, в полутьме мне это почти удалось. Во всяком случае, Мириам сочла, что я чувствую себя вполне хорошо, потому как с готовностью уступила мне место во главе нашего отряда. Я первым шагнул в комнату.

Там не было больше ничего интересного: пыль да пара сломанных кресел. В глубине комнаты обнаружилась еще одна дверь. Я открыл ее, Мириам шла за мной по пятам. Я остановился в следующей комнате, освещая ее фонарем, но не видя вокруг ничего, за исключением кромешной тьмы на границах луча света. Что-то легко коснулось моего плеча, и…

ДИНН! ДОНН! ДИНН! ДОНН!

Мириам только ахнула и вцепилась мне в рукав, выбив при этом фонарик. Упав на пол, он погас, а Мириам в панике нечаянно выключила и свой.

Тьма, казалось, набросилась на нас из углов комнаты. Ноги мои подкосились от страха, а моя маленькая хладнокровная девочка повисла у меня на шее, что по-видимому было первым признаком беспокойства. Адский перезвон все еще продолжался, когда Мириам случайно вновь включила свой фонарик. В его свете мы увидели на стене старинные часы, показывающие одиннадцать часов, что было довольно далеко от истины. Должно быть, я нечаянно коснулся маятника, и часы сработали.

Мириам стояла, обняв меня все то время, пока часы били, и даже немножко дольше. Это был мой момент, и, клянусь, я был не настолько взволновав, чтобы не понять этого! Затем она отпустила меня и сказала со смешком:

— Билл, все так весело, улыбнись хотя бы, а?

Я облизал сухие губы и без энтузиазма выдавил из себя:

— Ха-ха!

Мириам с уверенностью произнесла:

— Звуки смеха — всего-навсего шум воды в трубах, ужасный грохот — от падения картины со стены, это… привидение, которое в дверях, — старинный книжный шкаф, покрытый пылью. И последнее твое привидение оказалось всего лишь часами. Не так ли?

— Так.

— А эти слова “Кто здесь?”, которые мы слышали, когда пришли сюда, — что это было по-твоему?

— Всего-навсего воображение, — быстро ответил я, хоть и чертовски хорошо знал, что это неправда.

— Я тоже так думаю. Хотя, впрочем с нас довольно. — Ее хитрую усмешку надо было видеть.

— Да, пожалуй, так, — отвечал я, пытаясь непослушными пальцами отвинтить рефлектор, чтобы заменить в фонарике разбитую лампочку. Наконец, мне это кое-как удалось. — А как ты думаешь: ЭТО тоже воображение? — я головой кивнул в ее сторону.

Она обернулась.

ЭТО было пятном света на стене, таким тусклым, что его почти не было видно. Луч фонаря Мириам скользил по другой стене, иначе я бы и не заметил этого пятна. По мере того как я, затаив дыхание, смотрел на его неясные очертания, до меня доходило что это такое.

— Это похоже на… шею! — прошептала Мириам, пятясь в мою сторону.

Штуковина действительно была похожа на молочно-розовую шею с отвратительными фиолетовыми царапинами. Видение секунду-другую продержалось на стене, затем исчезло.

Я выдохнул и сказал:

— Чудесно!

Мириам лихорадочно скользила лучом фонаря по стене, но там уже ничего не было.

— Мириам, я чувствую себя словно на танцах.

— Только здесь нет музыки, — тихо проговорила она. — Нам следует пойти в какое-нибудь другое место.

— Да, пожалуй, — согласился я. Но никто из нас не сделал и шага.

Наконец она первой сбросила с себя оцепенение и сделала глубокий вдох.

— Чего же мы ждем, Билл? Пойдем!

— Пойдем? Куда? Танцевать?

— Танцевать! — с презрением передразнила она меня. — Мы обследуем весь этот дом, не так ли? Идем же!

Она расправила плечи и двинулась вперед. Я потащился следом.

И тут я подумал, что было чертовски хорошо показать ей все это шоу. И что мне повезло в том, что я выбрал для этого представления именно ее, а не кого-нибудь другого, более впечатлительного человека. И что было бы, если бы я взял с собой какого-либо придурка, который бы впал в истерику, грохнулся бы в обморок, потерялся бы в доме или еще что-нибудь? И если бы в результате я остался здесь один?.. Я стал наступать Мириам на пятки.

Мы старательно обошли весь второй этаж, но так ничего интересного и не встретили. Эта ее дурацкая болтовня нам здорово помогла. Скрежет дерева, далекие стоны и вздохи мы принимали за шум ветра в дымоходе, за стук оконных ставней. И никто из нас двоих не удосужился упомянуть, что ветра в этот вечер вовсе не было. Другими словами, мы делали вид, что страшного ничего не происходит, и так продолжалось до тех пор, пока снова не донеслись до нас звуки этого жуткого не то рыдания, не то смеха. Это было каким-то кошмаром. Мы вновь замерли на месте, обняв друг друга, и на этот раз я почувствовал, как ходуном ходит в моих руках тело Мириам. Адские звуки то нарастали, достигая самого высокого верхнего тона, то внезапно спадали — все это было похоже на игру сумасшедшего на пианино.

— Тебе все еще нравится здесь? — спросил я.

— Мне никогда не нравилось в школе, но я все же окончила ее, — отвечала она.

Мы открыли еще одну дверь и попали на лестницу, ведущую на третий этаж. Лестница была довольно узкой, с двумя пролетами и крошечной площадкой посередине. Я шел впереди, и это была ошибка, потому что, клянусь, будучи джентльменом или не будучи им, я к этому не стремился. Поднявшись на площадку, я увидел женщину в полупрозрачных одеяниях, спокойным размеренным шагом пересекающую площадку от правой стороны к левой. Женщина была прекрасна, и лишь две вещи портили эту неземную красоту — ручейки крови, струящиеся из ушей неизвестной, да тот факт, что сквозь нее была хорошо видна грубая каменная стена. Я ахнул и замер на месте.