Я провела господ через гостиную. Мужчина расселись — я осталась стоять перед ними. Когда устала стоять под их пронзительными, недобрыми взглядами, то спросила:

— Приказать подать кофе? Или что-нибудь из еды?

— Ничего пока не надо, — оборвал меня император.

— Как прикажете.

— Отвечайте на вопросы, — резко приказал милорд Милфорд, как будто я отказывалась.

И опять по кругу.

Да, милорд упал с лестницы мне под ноги. Да. Заметила что-то черное и извивающееся. Да, вытащила. Нет, понятия не имею, как у меня это получилось.

— Вы понимаете, что ваша история — полный бред! — кричал на меня маг. — Вы не могли вытащить из тела мага Кентерберийскую змейку! От нее вообще спасения нет! Вы вообще понимаете, что вы несете!

— Что-то хлопнуло, когда я поставила на нее тяжелую вазу, — беспомощно оправдывалась я.

— Как это — вазу? — опешил маг.

— Она извивалась, — мне стало страшно — я схватила вазу и бросила в эту гадость….

— Вы хотите сказать, что остатки змейки под вазой?

— Да. В холле.

Маг сорвался с места и убежал. Со скоростью, не приличествующей его почтенному возрасту. И как он в мантии не путается.

— Давайте еще раз, — вздохнул Милфорд.

Я кивнула.

Еще раз — так еще раз.

— Погодите, — остановил его император. — А вы хоть знаете, что такое Кентерберийская магическая змейка?

— Да. Целитель… Не запомнила имя, простите… Он рассказал, когда милорда Верда осматривал.

— А до этого вы про это создание тьмы не слышали?

— Нет, — отрицательно покачала я головой. — Откуда?!

Я разозлилась, но тут же пожалела об этом… А что, если эта змеюка у них что-то вроде Бабы Яги, и об этом знает каждый младенец? Тогда я выдала себя…И мальчишек….И милорд Верд сейчас не сможет нас защитить? От этих мыслей замутило, я пошатнулась и побледнела.

— Вы хотите сказать… — растерянно сказал начальник контрразведки.

— Я хочу сказать, что спастись, получается, можно, — рыкнул император. — Главное, чтобы рядом оказался кто-то необразованный настолько, что понятие не имеет, что это такое!

— Нужна еще ваза, — опять осмелев, серьезно дополнила я. — Или что-то еще. Тяжелое.

Тут к нам забежал маг. Он был в полном восторге от чего-то, обнаруженного под вазой.

— Рассказывайте все, как было! — воодушевленно приказал он.

Я все повторила для него. Еще раз и со всеми подробностями.

— Я распорядился собрать пыль, что осталась, ваше величество. — Старец разве что не приплясывал. — И мы немедленно займемся этой загадкой.

— Меня больше интересует, кто применил запрещенное колдовство, чтобы убить моего сына, — негромко проговорил император.

Но маг уже удалился.

— Теперь вы, госпожа Лиззард, — обратил на меня тяжелый взор повелитель. — Вы понимаете, что вы — самая вероятная подозреваемая?

— Нет, я так не думаю, — прежде чем поняла, кому я возражаю, отозвалась я.

— Почему — нет? — в его темных глазах мелькнуло что-то… почти человеческое — и я поняла, что милорд Верд очень похож на отца.

— Потому что я — человек новый в доме. И мне-то как раз не за что ему мстить. Особенно столь изощренно.

— Согласен. Но вас попросту могли нанять, — вмешался милорд Милфорд.

— Тогда мне гораздо проще отравить еду. Пирожки или блинчики — их милорд любит. Или — как в нашем случае сегодня — не позвать на помощь… Дождаться, пока милорд затихнет. А потом уже поднимать крик.

— Откуда вы вообще взялись? — раздраженно сказал император. — И почему мой сын взял вас в дом? И мальчишки эти… Они ведь не его — я бы почувствовал… Кто они?

Какие правильные вопросы. А у меня на них как раз нет ответов…

— И что за дурацкое имя — госпожа Лиззард. Явно выдуманное. И какая из вас прислуга. Вы ведь даже когда говорите «Как прикажете», — у него получилось весьма противно — неужели я так это произношу? — такое ощущение, что вы издеваетесь…

— Я не могу сказать — откуда появилась. Могу лишь отметить, что не несу угрозы для жизни и здоровья милорда. Сегодня я старалась помочь. Спасти его.

— А экономкой-то зачем устроились? — пытался что-то узнать для себя император.

— Я не знала, к кому обратиться за помощью. А милорду нужна была экономка.

— Вы хотите сказать, что это воля случая?

— Должно быть…

— Ты почувствовал тоже, что и я? — заскрежетал император. — Она ведь не лжет. Что скажешь, Милфорд?

— Нет, мой господин. Каждое слово — правда.

Видимо и император, и его начальник контрразведки — как и мой хозяин — умели чувствовать правду и ложь.

— Но она о многом умалчивает, — добавил император.

— Да, мой господин. Это так.

И это все, словно меня и не было в библиотеке. На самом деле мне очень хотелось, чтобы меня тут и не было. Единственно о чем я не жалела — так это о том, что мне все-таки удалось спаси жизнь лорду Верду.

— Идите к себе, — распорядился Император. — Поместье не покидать. Когда Ричард очнется — будем решать, что делать с вами. Вам очень повезет, если мой сын подтвердит ваш рассказ о сегодняшних событиях.

— Он же был без сознания.

— Маги, умирающие от нападения Кентерберийской змейки, до последней секунды помнят все. И ощущают все, — пояснил милорд Милфорд. — Так что Рэ все видел и все чувствовал.

ГЛАВА 17

Меня подняли еще до рассвета. Через два с небольшим часа после того, как отпустили.

— Пройдемте с нами, — отдал мне приказ хмурый, явно недовольный жизнью мужчина, в мышиного цвета форме, бесцеремонно войдя в мою комнату.

— У меня приказ не покидать поместье, — ответила я, глядя на него и размышляя о том, какая я все-таки молодец, что улеглась спать одетой.

— А у меня приказ — доставить вас на допрос, — равнодушно отвечали мне. — И я это сделаю, даже если мне придется за волосы тащить вас по полу.

Обнадеживающее начало лиричной беседы. Но деваться мне, как я понимаю, было особо некуда. По крайней мере, пока милорд Верд не очнется.

Я, не торопясь, надела пальто — новое, вишневого цвета, шляпку в тон. Взяла перчатки. Так же спокойно мы спустились по лестнице, вышли из дома со входа для слуг. Уселись в черный экипаж с решеткой на окнах. Когда выворачивали к воротам, я бросила взгляд на поместье. Сколько надежд было у меня, когда мы с мальчишками, кажется, жизнь назад, подъезжали сюда… Сопровождающий услышал мой тяжелый вздох.

— Хотите добрый совет?

— Конечно, хочу, господин.

— Ничего не подписывайте, — тихонько буркнул он. — Никаких документов. Бумаги с личным признанием имеют в Империи первостепенное значение по доказательной базе.

— Вы имеете в виду, что если подозреваемый подписал признательные документы, он становится виновным вне зависимости от всего?

Мужчина кивнул, глядя мне прямо в глаза:

— При решении участи главный довод — это — сознался подозреваемый или нет…

— Спасибо, добрый господин.

— Я не добрый — и практически не господин. Я не дворянин, — насмешливо отвечал мужчина.

Я нашла в себе силы улыбнуться. Хотя, честно говоря, больше всего мне хотелось визжать от ужаса.

Мы ехали чуть больше часа. В полном безмолвии — больше мы не проронили ни слова. Я старалась думать лишь о том, что милорд Верд очнется — должен очнуться… И подтвердит мои слова. И все это закончится.

— Приехали, — сказал мужчина. Люди в такой же, как у него, мышиного цвета форме, распахнули дверь экипажа. Мужчина — имя которого я так и не узнала — вышел, подал мне руку. Я помедлила. Как-то идти за ним не хотелось.

— Сударыня, не испытывайте терпение нашего начальника, — с угрозой в голосе обратился ко мне кто-то из сопровождающих.

— Если бы я еще понимала, куда и зачем меня привезли, — проворчала я.

— А… — отозвался чей-то неуместно-жизнерадостный голос, — госпожу отравительницу привезли!

Я огляделась. Обладателем голоса оказался молодой совсем человек — моложе меня, должно быть. Но при его появлении все служащие, находившиеся возле экипажа, подтянулись и встали по стойке смирно.