— Ничего другого я предложить не могу. Хотя бы из соображений собственной безопасности!

— Камень, как я понимаю, в мой огород?

Консультант пожал плечами и включил рацию.

— Внимание! Всем отойти на свои позиции! Связь через каждые пятнадцать минут.

Менеджер забросил автомат за спину и сунул руки в карманы.

— А может, пока не поздно, стоит все бросить и уйти. Что скажешь?

— А как же твои деньги?

— Черт с ними, с деньгами! Когда речь идет о жизни и смерти — выбирать не приходится!

Консультант усмехнулся.

— Не знаю, какой ответ ты ожидаешь услышать. Я ведь уже сказал, что не собираюсь отказываться от своих планов.

— Потом отказываться будет уже поздно!

— Если ты беспокоишься из-за денег…

Менеджер с сомнением покачал головой.

— Слишком плохо все начинается! Слишком плохо.

— Может быть. Но плохое рано или поздно заканчивается. Впрочем, как и хорошее. Но по мне лучше плохое начало и хороший конец, чем наоборот.

— А ты не думаешь, что плохое начало предвещает только то, что дальше будет еще хуже?

— Нет, я так не думаю. В любом случае, все зависит только от нас.

— А что говорит на этот счет твой компьютер?

— Пока о плане знаю только я — у нас всегда есть шанс выбраться!

— Что ж, может, в этом и есть смысл. По крайней мере, в этом случае можно быть уверенным, что никто не сделает глупости. Когда обстановка накаляется, всегда появляется соблазн решить свои проблемы за счет других. Остается только надеяться, что ты избежишь этого! — Менеджер задержал взгляд на лице Консультанта. — Почему ты молчишь?

По губам Консультанта скользнула жесткая, абсолютно не свойственная ему улыбка.

— Потому что сейчас уже слишком поздно задавать этот вопрос. Мне казалось, ты и сам должен понимать это.

ГЛАВА 28

Понедельник, 13 октября — 6 часов вечера

Полковник Львов стоял перед Дотовым по стойке «смирно» и излагал то, о чем Герман Олегович уже и сам догадывался: вокруг его людей наблюдается какая-то странная возня. Пожалуй, во всей этой истории его удивляло только одно: почему никто из подчиненных до сих пор не доложил ему об этом.

— По моим данным, — продолжал Львов, — Инициативу проявляют люди Трущенко. Во всяком случае, в поле моего зрения попал управляющий банком «Платиновые ресурсы» Валентин Андреевич Потапчук.

— В самом деле? — Дотов откинулся в кресле и сложил на груди руки. На его лице появилась слабая улыбка. — Как мило! Значит, задумалась о реванше, старая калоша?

— Пока мне трудно сказать, с чем именно это связано, — осторожно заметил Львов. — Но не исключено, что дело именно в этом.

— В этом, Павел Игнатьевич, в этом! Можете не сомневаться! С него уже труха сыплется, а он все туда же! Мало ему проблем с собственным банком! Может, налоговую инспекцию на него натравить? Пусть поищут неучтенное золотишко.

— Как скажете.

— Скажу, скажу! У меня и без того проблем хватает, чтобы отвлекаться на старую грымзу!

— У Андрея Дмитриевича очень влиятельные покровители. Кое-кому в Москве может не понравится…

— В самом деле? — перебил его Дотов. — И что же мне теперь: расстроиться или сразу подать в отставку?

— С такими людьми, как Трущенко, следует обращаться крайне осторожно.

Дотов подался вперед и пристально посмотрел на Львова.

— Хорошо, я это учту. Но мне важно знать, на чьей стороне вы?

Львов без труда выдержал взгляд мэра.

— На вашей, Герман Олегович. Я считаю, что политику сейчас должны определять молодые, энергичные люди.

Дотов с явным облегчением откинулся в кресле.

— Да вы садитесь, Павел Игнатьевич, садитесь!

— Спасибо, — Львов опустился на стул.

— Как вы думаете, активность Трущенко никак не связана с террористическим актом?

— Мы рассматриваем эту версию. Не исключено, что такая связь существует.

— Но насколько она, по-вашему, реальна?

— Я привык относиться к такого рода совпадениям серьезно.

— А не может ли Трущенко быть связан с террористами напрямую? Иначе говоря, не он ли их финансирует?

Львов задумался.

— Я бы сказал, такая связь маловероятна. Скорее, Андрей Дмитриевич просто пытается воспользоваться благоприятным моментом.

— Вы считаете его серьезным противником?

— В сложившейся ситуации — да.

— Ну так измените ситуацию! — Дотов стукнул кулаком по столу и встал. Это ведь в ваших силах?

— Разумеется, мы можем принять некоторые меры…

— Хватит! — крикнул Дотов. — Говорите нормальным языком! Что вы намерены делать?

— Полагаю, прежде всего следует дать понять Трущенко, что о его планах стало известно. Затем предложить свернуть свою деятельность.

— И вы думаете, он на это пойдет?

— При определенном давлении — безусловно.

— Хорошо, — Дотов снова опустился в кресло. — Значит, Трущенко я поручаю вам. Теперь, что касается террористов.

— По нашим оценкам, их около десяти человек. Сказать более точно затруднительно, поскольку некоторые скрываются в здании казармы. И именно в казарме они держат заложников. Ни на какие контакты они пока не идут. Мне трудно сказать, с чем это связано. Лица террористов рассмотреть не удалось. По территории базы они передвигаются исключительно в масках.

— Ну, а как они обращаются к друг другу? Надеюсь, вы прослушиваете эфир?

— В эфир они практически не выходят. Мы перехватили только одно короткое сообщение, в котором фигурирует некто Консультант.

— А вы уверены, что перехватили то, что нужно?

— Вполне. Более того: с нашей стороны все готово к штурму. Осталось только отдать приказ.

— Могут ли в этом случае быть жертвы?

Львов кивнул.

— Разумеется. Жертвы могут быть в любом случае.

Дотов нахмурился.

— Пожалуйста, не говорите об этом так просто. Что с химическим оружием?

— По нашим сведениям, оно хранится в четвертом и двенадцатом блоках. Сейчас за ними ведется усиленное наблюдение.

— Можно ли проникнуть на базу и отрезать террористов от него?

— В дневное время суток — затруднительно, но в ночное — вполне реально.

Дотов встал и прошелся по комнате.

— А если попробовать перестрелять их по одному?

— Боюсь, это было бы не самым разумным решением. У них в руках жизни заложников.

— В таком случае, что вы ждете от меня?

— Прежде всего необходимо установить с террористами контакт. Не известно, рискнут ли они воспользоваться химическим оружием, но если это произойдет, последствия могут быть катастрофическими.

— Значит, вы предлагаете не спешить?

— Можно сказать и так.

— Хорошо, подождем еще немного. Держите меня в курсе событий и в случае изменения ситуации — немедленно информируйте! Если меня не окажется на работе — звоните домой. В любое время дня и ночи.

— Слушаюсь, — Львов встал и вышел из комнаты.

Зазвонил телефон внутренней связи. Дотов снял трубку.

— К вам журналист, Герман Олегович, — послышался растерянный голос секретаря. — Я сказал, что вы никого не принимаете, но он утверждает, что ему назначено. Правда, у меня на это счет нет никаких…

— Как его фамилия? — оборвал секретаря Дотов.

— Прокуроров Роман Васильевич. Он не сказал, какую газету представляет…

Где-то в глубине сознания Дотова прозвучал сигнал тревоги. Во время предвыборной кампании Прокуроров активно его поддерживал, но делал это исключительно из-за денег. Более беспринципного человека Дотову встречать еще не приходилось. Что привело его сюда на этот раз?

— Хорошо, — Дотов откашлялся. — Пусть войдет.

ГЛАВА 29

Суббота, 11 октября — 7 часов утра

Гений сидел перед экраном компьютера и нервно стучал по клавишам. Он менял уже третью позицию, но всякий раз на мониторе вспыхивали одни и те же цифры: 13 процентов. Таковы были их шансы. Гений держал руку на сотовом телефоне, но звонить Консультанту пока не решался. Тринадцать процентов. Господи! Как быстро могут разрушиться любые планы! В ванной шумела вода жена принимала душ. Если сегодня она уйдет, у него будет возможность спокойно все обдумать. Возможно, ему удастся найти какую-нибудь лазейку. Не может быть, чтобы все было так безнадежно! Они столько готовились к этой акции. Сотни, тысячи раз просчитывали каждое действие, каждый шаг! Техник не должен был погибнуть сразу. Но он мертв, и все расчеты не стоят сейчас и выеденного яйца. Шум в ванной прекратился. Теперь жена ходила из комнаты в комнату, что-то весело напевая. Гений заставил себя сосредоточиться. Ей не удастся отвлечь его внимание. Скоро, очень скоро он вычеркнет ее из своей жизни раз и навсегда. Она исчезнет, как дурной сон, как затянувшийся кошмар. В ту же секунду предмет его мыслей заглянул в комнату.