— Например, Свистых.

— Вы правы, Юрий Борисович Свистых не однажды заявлял, что готов защищать мэра с оружием в руках. Но, во-первых, никто этого самого оружия ему не даст, а, во-вторых, и у него есть слабая сторона — женщины. Глупо этим не воспользоваться, не так ли?

— Я просто не знаю, что и сказать.

— Более того, слабая сторона есть у каждого. Один злоупотребляет спиртным, другой не может устоять перед соблазном запустить руку в городской бюджет, третий — увлекается мальчиками.

Нистюк покраснел. Трущенко явно дал понять, что ему многое известно о его личной жизни. Но гомосексуализм уже давно не преследуется законом. К тому же…

— Я сказал первое, что мне пришло в голову, но ведь наверняка мои слова вызвали у вас определенные ассоциации?

Нистюк передернул плечами. «Первое, что пришло в голову!» Как же, расскажите это птичкам, многоуважаемый Андрей Дмитриевич!

— Мне бы хотелось узнать, как вы рассчитываете всем этим распорядиться?

— Дотов допустил серьезную ошибку, когда приказал придержать информацию о террористах. Люди должны знать, что происходит в их городе, тем более, когда это напрямую связано с их безопасностью! Вы можете представить, что произойдет, если террористы воспользуются химическим оружием?

— Я точно знаю, что произойдет, если донести это известие до масс: паника!

— Значит, с вашей точки зрения поступок Дотова оправдан?

— Я этого не сказал. Но и однозначного решения здесь, по-видимому, нет.

— Вот видите: однозначного решения нет, но Дотов не желает посоветоваться по этому вопросу даже со своими ближайшими помощниками! Вот это-то, мой дорогой друг, и называется авторитарным методом правления! Чему нас в таком случае учит история?

Нистюк заставил себя улыбнуться.

— А разве история нас чему-нибудь учит?

Трущенко буквально захлебнулся смехом, но смех этот показался Нистюку чересчур искусственным.

— В чем-то вы, безусловно, правы. Избиратели ждут от мэра конкретных результатов, и их чаще всего не волнует, какими методами эти результаты достигнуты. Но как раз результатами Дотов и не может похвастаться!

— Я бы позволил себе с вами не согласиться! Например, валовой прирост за последние полгода превысил…

— Пожалуйста, не соглашайтесь! В отличие от того же Дотова я не стану затыкать вам глотку или хватать за загривок и вышвыривать на улицу! Эти методы были хороши для тридцать седьмого года, но в наше время тюрьмой уже никого не запугаешь!

— Но Герман Олегович пока никого не бросал в тюрьму!

— Вот именно «пока»! И давайте закроем эту тему. Что представляет собой Дотов, и вы, и я хорошо знаем! Такого человека нельзя было за пушечный выстрел подпускать к власти! Но раз уж он ее получил, мы найдем законный способ его этой власти лишить! Уже в самое ближайшее время мы планируем опубликовать серию материалов, которые должны подготовить общественное мнение к отставке Дотова. И это только начало!

Нистюк нервно заерзал в кресле.

— Разумеется, Герман Олегович — не газетный магнат, но пока в его силах остановить любой материал, — при этих словах Трущенко нахмурился. — Я говорю это вовсе не для того, чтобы показать ваше бессилие, Андрей Дмитриевич. Мне важно понять, на каком поле вы рассчитываете его переиграть.

— На всех!

— Все это слишком абстрактно…

— Иными словами, вы хотите гарантий? — Трущенко сощурил глаза. — Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Я правильно вас понимаю?

Нистюк слабо улыбнулся.

— Откровенно говоря, меня пугает не столько тюрьма, сколько перспектива остаться без работы.

Трущенко встал, и Нистюк поспешил сделать то же самое.

— Если вы обещаете последовательно отстаивать мои интересы, я могу вам твердо пообещать, что без работы вы не останетесь. Как минимум, должность управляющего банком вам гарантирована. И это не примитивная попытка вас купить. Это реальная оценка вас как специалиста.

На щеках Нистюка появился слабый румянец.

— В таком случае, я принимаю ваше предложение.

Трущенко шагнул вперед и обнял Нистюка за полечи.

— Уверен, вы не пожалеете о своем решении!

К сожалению, Нистюк такой уверенности не испытывал.

ГЛАВА 27

Суббота, 11 октября — 7 часов утра

Консультант стоял возле огня и смотрел на то, как догорает склад. Смерть Волонтера стала для него настоящим потрясением. Все произошло слишком стремительно, и он не успел ничего сделать. Волонтер сорвался с места и забрался на крышу, рассчитывая достать эту тварь сверху, но в этот момент прогремел взрыв.

— Предусмотреть всего невозможно, — произнес за его спиной Менеджер. Но не слишком ли много неожиданностей?

Консультант ничего не ответил.

— Ты разговаривал с Гением?

— Нет. Но независимо от того, что он скажет, я не собираюсь отказываться от своих планов!

— Даже если будешь вынужден положить половину людей?

— Даже в этом случае. Каждый из них знал, на что шел!

Менеджер подцепил ногой кусок доски и швырнул в огонь.

— Тебе не следовало отпускать от себя Волонтера. Хотя бы из соображений собственной безопасности.

Консультант резко обернулся.

— Что ты хочешь этим сказать?

Менеджер передернул плечами.

— Через пару дней здесь будут все мыслимые и немыслимые спецподразделения, и устоять против них, даже психологически, будет практически невозможно. С Волонтером наши шансы были бы выше… Глупая смерть!

Консультант кивнул в сторону пожарища.

— Вы нашли этого… ?

— Нет. Судя по всему, он погиб вместе с Волонтером. Нет смысла дольше здесь оставаться. Зарево от пожара может привлечь чье-нибудь внимание. Каждый должен вернуться на свой пост.

— Да, конечно.

— Я распоряжусь?

Казалось, Консультант даже не расслышал его вопроса. Опустив плечи, он направился вокруг склада. Поколебавшись, Менеджер пошел вслед за ним.

— Как ты собираешься выпутываться из всего этого? Не пора ли раскрыть свои карты?

Консультант бросил на него быстрый взгляд.

— Мы ведь договорились: либо вы доверяете мне, либо нет. Третьего не дано.

— Разумеется, я тебе доверяю, но… Допустим, они выполнят твои требования и заплатят деньги. С этим более-менее ясно. Вопрос в другом: как ты собираешься затем уйти от преследования?! Не рассчитываешь же ты на самом деле, что они позволят это сделать?

— Раньше ты не задавал этот вопрос!

— Раньше твои позиции были куда менее уязвимы. Но сейчас, после смерти Техника и Волонтера, мне кажется, я вправе спросить тебя об этом!

— А если я откажусь отвечать?

Менеджер отвел взгляд.

— Заставить тебя никто не может.

Консультант вздохнул.

— Что изменилось с тех, как мы потеряли двоих человек?

— Мы не должны были их потерять!

— Компьютер определил максимально возможное отклонение от нормы — три процента.

— И во сколько процентов ты оцениваешь жизнь людей?

— Значит, теперь ты так ставишь вопрос? — раздраженно отреагировал Консультант.

— Я просто пытаюсь понять, каковы наши шансы. В свете последних событий.

— Ничуть не хуже, чем в самом начале операции!

— Мне уже начинает казаться, что я зря ввязался во все это!

— Не беспокойся: ты получишь свои деньги!

— Но я не уверен, что смогу когда-нибудь ими воспользоваться. Ведь деньги, наверняка, будут засвечены. С ними нас всех сразу возьмут. Куда бы мы ни подались.

— Я ведь уже, кажется, говорил, что решил эту проблему.

— Да. И раньше такой ответ меня вполне устраивал. Но сегодня мы потеряли двоих людей. Я ничего не хочу сказать, но если завтра мы потеряем тебя, что тогда? Даже если мы и получим деньги — мы никогда не сможем ими распорядиться.

— Если вы потеряете меня — каждому из вас придется решать эту проблему самостоятельно. Если же все пойдет как надо — решать буду я. Таковы были условия договора, и я не собираюсь сейчас что-либо менять.

— Не самая приятная перспектива!