— Ну, какой же он дикий? — жалобно ныла я. — Он живёт в твоём доме, ты его кормишь. Кличка у него смешная. Вполне домашнее животное.

— Жизнь длинная, мало ли как повернётся, — туманно объяснял Стэнн и грозил Мурлыке пальцем: — Ты опять к мамке подлизываешься? Знаешь, что она тебе отказать не может!

Мурлыка, обиженно мявкнув, уходил спать на свою лежанку, а я обзывала Стэнна тираном и деспотом, впрочем, в глубине души виновато понимая, что в данном случае прав он, а не я.

С первого же дня Стэнн начал дрессировать котёнка. Как ни странно, гепьерд оказался очень способным учеником, что бы ни говорили учёные мужи, заявляя, что эти звери абсолютно не поддаются дрессировке. Может, тут сыграла свою роль наша любовь к этому маленькому зверёнышу, или то, что мы его взяли к людям совсем крохотным, а может, Стэнн подколдовывал… не знаю. Но Мурлыка охотно разучивал все трюки, которые показывал Стэнн, радостно приветствовал гостей, подавая им лапу, и шокировал всех, с разбегу в прыжке снимая с посетителей головные уборы и складывая их на полку для шляп. Пока гости приходили в себя, мы со Стэнном утаскивали Мурлыку из прихожей в дальние комнаты и там ржали, как ненормальные, вспоминая растерянные лица посетителей. Впрочем, подобная забава нам быстро надоела. Да и гости вскоре привыкли к этим выходкам и перестали пугаться. Всё-таки, к отцу Стэнна, занимавшего должность Главного Королевского Колдуна, приходили не слабонервные барышни, а такие же колдуны и маги, поэтому и всерьёз напугать их было довольно проблематично.

Когда Мурлыка достаточно окреп, Стэнн решил, что из него получится великолепное средство передвижения — намного быстрее велосипеда, и педали крутить не надо. Обычная сбруя, которой пользовались, седлая местную разновидность лошади, для гепьерда не подходила, поэтому Стэнн разработал свою упряжь, держащуюся на Мурлыке, по-моему, только с помощью колдовства, но зато совершенно ему не мешающую и при этом позволяющую всаднику уверенно сидеть на гибкой спине широко скачущего зверя. И с той поры велосипед был забыт навеки. Сперва он валялся в углу комнаты, а потом Стэнн подарил его своему младшему брату Айтубе, который, благодаря этому, наконец-то смог подружиться с соседской девочкой, на которую давно поглядывал, не решаясь подойти. Но с таким чудом техники задача решилась вмиг: «Хочешь, прокачу?» — и девочка уже с визгом цепляется за его плечи, чтобы не упасть при быстром спуске с горы, а потом хвастается всем подружкам, какой замечательный у неё друг появился. Правда, после мы не раз подкалывали Айтубу, что, пожалуй, не надо было ему катать Кэйлис. Очень уж занудной и правильной оказалась эта девчонка. И даже нам со Стэнном не раз попадало от неё за наше, как она говорила, «ребячество», несмотря на то, что мы были старше неё на несколько лет.

— Стэнн, а ребята как поживают? Айтуба, Кэйлис?

— О! Они ведь поженились, в конце концов. Айтуба лекарем стал. Травником. А Кэйлис так хорошо Высшую Школу закончила, что её там же и преподавать оставили. Историю магии и Культурологические основы колдовства. По-моему, муть жуткая, а ей нравится.

— Она всегда любила поумничать, — улыбнулась я. — А ты сам как? Тоже женился?

— Я? — Стэнн помолчал, потом нехотя продолжил. — Пытался один раз… два года прожили и разбежались. Больше не пробовал. А ты?

— Я тоже пыталась… Прожили совсем немного, а потом муж умер. Точнее, погиб. Гонял на мотоцикле и не вписался в поворот.

— Прости…

— Да ничего.

Мы помолчали. Я оглядывала окрестности, наслаждаясь дурманящими запахами трав и цветов, слушая жужжание пчёл и больших тёмно-коричневых жуков, со скоростью реактивного самолёта и с таким же гудением носящимися от дерева к дереву.

— Слушай, ты сказал, что у вас почти сорок лет прошло. А в нашем мире — только десять. Как это может быть? Мы же, вроде, с тобой одногодками были, а теперь ты меня намного старше.

— Не знаю, Селена, — по голосу было слышно, что Стэнн улыбается. — Фокусы времени. Может быть, дело в том, что ты спишь, а во сне многое можно, в том числе и управлять временными потоками?

— То есть, я сначала была в твоём прошлом, потому что играть с тобой сорокалетним мне было бы не интересно, а теперь оказалась в настоящем? Или даже в будущем? Ох, к этому надо привыкнуть…

Я снова проводила взглядом пролетевшего мимо крупного жука и перевела разговор:

— А что это за жуки? Что они носятся, как ненормальные?

— Это брунбики. У них брачный период, самцы пытаются самок догнать.

Я рассмеялась:

— А самки что, замуж не хотят? Так улепётывают…

Стэнн тоже улыбнулся:

— Ну, кто их знает. Может, и не хотят. Давай поймаем и спросим.

Но я уже забыла про жуков, увидев быстро приближающуюся городскую стену. Гепьерды, охотясь, набирают скорость чуть ли не до двухсот километров в час. А за их неспешным, прогулочным шагом может только автомобиль угнаться. Так что, не прошло и десяти минут, как Южные ворота города предстали перед нами во всём своём великолепии.

— Помнишь, как мы через эти ворота на речку бегали купаться? — обернулась я к Стэнну. — Здорово было, да? Интересно, а наше убежище еще цело?

— Цело, — улыбнулся Стэнн. — Я иногда там бываю. Только раньше мы с тобой и с Мурлыкой втроём туда помещались, а сейчас мне одному тесно, и Мурлыке приходится рядом в воде сидеть.

— А давай сначала туда сходим, а потом уже в город поедем?

Стэнн улыбнулся и вполголоса скомандовал:

— Мурлыка, на остров.

Мурлыка сошёл с дороги и, несколькими огромными прыжками проскочив пляж, с разбегу кинулся в воду.

Я взвизгнула от неожиданности и вцепилась в поводья.

…Когда Мурлыка подрос и стал носиться по дому со скоростью всё разрушающей баллистической ракеты, леди Икэсса, мама Стэнна, начала выгонять нас из дома на улицу.

— Там крушите, что хотите, — приговаривала она. — А наш дом мне пока ещё дорог. Хотя бы как память о бабушке. Мне надоело восстанавливать стены после ваших игр.

И поэтому каждый день мы втроём уходили через Южные ворота далеко в степь или в лес и давали Мурлыке вволю побегать. Всё-таки, для дикого животного даже немаленькие размеры дома Стэнна были слишком тесны.

Ну, а стену мы, положим, проломили только один раз, это уж леди Икэсса преувеличивала. Я в тот день, на её беду, рассказала Стэнну о каратистах, которые ребром ладони кирпичи ломают, а кулаком стены прошибают. Стэнну, естественно, сразу захотелось попробовать.

Он долго примерялся, бормотал что-то себе под нос, подносил кулак к стене, снова отходил… Под конец мне всё это надоело, и я заныла:

— Стэнн, пошли уже. Мурлыка гулять хочет.

— Подожди, — отмахнулся Стэнн. — Вот сейчас стену сломаю, и мы через этот пролом сразу к задней калитке выйдем. Обходить не надо будет.

— Ну-ну, — скептически пробормотала я, а вслух заявила: — Даю тебе три минуты. Если стена будет ещё на месте, мы с Мурлыкой уходим через дверь, как все нормальные люди.

Стэнн мрачно посмотрел на меня, размахнулся и с приглушённым воплем с размаху ударил кулаком по стене.

Стена сперва прогнулась, как резиновая, потом пошла трещинами, а затем рухнула, и в появившемся отверстии я увидела испуганное лицо садовника, подрезавшего розы около калитки.

Стэнн и сам перепугался не меньше, когда увидел плоды трудов своих.

— Бежим! — сдавленно прохрипел он, и мы, ломанувшись в получившийся проём, сопровождаемые грохотом рушащихся колонн и балконов, выскочили на улицу и помчались к реке, к нашему тайному убежищу, устроенному на небольшом островке среди камышей.

Там, с трудом отдышавшись, я сначала покрутила пальцем у виска, демонстрируя свою порядочность:

— Ты совсем того, да? А если бы дом рухнул?

А потом, не выдержав, восхищённо продолжила: