2. «Если гений мой бьет впустую…»
Если гений мой бьет впустую,
Это значит: я буду после,
А покуда только бастую
На заводе жизненной пользы.
С тарабарщины этой не тронусь я
В путь далекий,
Пыль клубится конусом
Вдоль дороги.
Ветру больше делать нечего.
Будто Брут,
Ветер воет воинственно вечером,
Люди врут.
Ну а мы, поэты, что мы делать будем?
Призывать напрасно свет к ответу?
Пыль пускать в глаза, как ветер людям?
Строить ветряные мельницы, как люди ветру?
3. «Их глаза отливают закатами…»
Их глаза отливают закатами,
Игроки обступили кругом.
Чтоб играть открытыми картами,
Надо сильным быть игроком.
Поэты — боги, пусть каждый знает,
Даже лбы, которые медны:
Во-первых, потому что поэты жаждут,
Во-вторых, потому что бессмертны.
Поэты жаждут чести и славы:
И того, и другого достойны.
Поэты не литературные завы, —
Они воины.
Поэты знают, за что им биться,
Не чертите поэтам границ пунктир,
Не ломайте спицы у колесницы,
Летящей по творческому пути.
«Холуи и подхалимы…»
Холуи и подхалимы
Самые тщеславные
Рушили неутомимо
Церкви православные.
Холуи, конечно, цепки,
Но бывают странности:
Подхалимы сгинут, церкви
На века останутся!
Про череп
Возводился корпус № 8.
И лопаты ударялись оземь.
И от ветров
Подымалась пыль.
Наконец на глубине 2,5 метров
Обнаружен череп был.
Может, он убит винтовкой ТОЗ;
Но не умер он, а только замер.
Пусть лежит. Как говорил Христос,
Мертвые себя хоронят сами.
«Не признан я бездарными такими…»
Не признан я бездарными такими,
Которые боятся как огня
Непризнанных. Им нужно только имя,
Но именно имени нет у меня.
Но все равно. Способен я на то,
И ты поймешь, в газетах роясь,
Все это вышеупомянуто…
За что боролись?
Не хочу я здоровой советской мистики,
Одного хочу лишь:
Чтоб в сегодняшний день мои стихи
На эпиграфы разошлись.
Я равняться, как и все, по средним
Не имею никаких охот.
Как достойный капитан, последним
Я покину футуризма пароход.
«Я потерпел под небом крах…»
Я потерпел под небом крах,
Хоть было небо темно-синее…
Я побежден. Мне плохо, как
Итальянцам в Абиссинии.
Я молодец, что мир постиг,
И сам себе я шар земной, —
И даже тот меня простит,
Кто недоволен мной.
«В отряд наш явилась девушка N…»
В отряд наш явилась девушка N.
Зовут ее Лена.
Она попадать не желает в плен,
И море ей по колено.
Но я возразил ей, что в море глубко
И ей по колено не море, а юбка.
Она сказала, что эта обыденность
Ей надоела. Она обиделась.
Ю-88
Он в чужое небо лазил,
Ибо власть ему дана
Разрушать на радость расы
Неповинные дома.
Хоть летал часами долгими,
В облаках скрываясь ватных,
Но на подступах к гор. Горькому
Протаранен был стервятник.
Долетался и доюркался,
Получил свое возмездье —
И лежат осколки «юнкерса»
На завидном видном месте.
Возле памятника Чкалову,
Чтобы пальцами стучали
Все — от старого до малого —
По осколкам горьковчане.
Это чтоб ребята малые,
Металлические части
От стервятника отламывая,
Испытывали счастье.
«Корабли ушли на базы…»
Корабли ушли на базы,
Небосвод синел…
Жили-были папуасы
И миссионер.
Он рассказывал им сказки
Про духовный быт,
А они, закрывши глазки,
Поглощали спирт.
Но один из них однажды,
Думая про рок,
Заявил ему: — О наш ты
Пастырь и пророк!
Отпусти нас в Апеннины,
Где священный Рим,
Под напевы пианины
Мы его узрим…
«В мелких и грязных делах…»
В мелких и грязных делах
здорово руки умыть,
Смело взглянуть в жизни
слащавую муть.
К черту уйти навсегда
да при этом иметь
Только лишь веру в себя
да черного хлеба ломоть,
В поле открытом его
пополам разломить
Здорово…………..!