Но он непричастен к смерти ее отца, сурово одернула себя Лиллиана. Его свела в могилу болезнь, и Томас подтвердил это вполне определенно. Она не могла сказать, что стоит между братьями. Все, что от нее требуется, — это верить Корбетту.

Лиллиана устало потерла поясницу. День был долгим и утомительным, а впереди предстояли вечерние увеселения. До Рождества оставалось еще два дня. В эту минуту мысль о развлечениях совершенно не воодушевляла Лиллиану. Она столько сил вложила в приготовления, что чувствовала себя полностью опустошенной, да и устала она от бесконечных церемоний в благородном обществе. Она могла сейчас мечтать только об одном — чтобы случилось чудо, и они остались в Оррике вдвоем с Корбеттом… и тогда она сказала бы ему о ребенке, который у них родится… и тогда, может быть, они сумеют обрести счастье.

Вскоре за хозяйским столом собралась многочисленная компания: к Корбетту и Лиллиане присоединились Хью, Оделия с Олдисом, Туллия с Сэнтоном, да еще и сэр Гэвин с графом Глостером, одним из триумвирата сподвижников короля Эдуарда. Размещение этих важных гостей за столом было предметом серьезного беспокойства Лиллианы, но она с облегчением обнаружила, что сэр Гэвин усердно очаровывает Оделию, а граф Глостер целиком завладел вниманием Корбетта и Хью. Зашумело веселое застолье, и Лиллиана позволила себе расслабиться.

— Как я хотела бы, чтобы отец был сейчас с нами, — задумчиво сказала Туллия. — Все получилось так, как он хотел.

Лиллиана стиснула руку сестры.

— Ты все время знала, что он это замышляет?

— Я знала, что Орриком будете владеть вы — ты и тот человек, за которого ты выйдешь замуж. Потому он и был таким непреклонным, когда речь шла о выборе супруга для тебя.

— Но не мог же он все эти годы рассчитывать на тот давний брачный договор и наше обручение с Корбеттом?

— Ну конечно же, не мог. Но он по-настоящему не питал ненависти к дому Колчестеров. Даже после всех бед, которые по их вине выпали Оррику, он всегда уважал их за то, что они не желали оставить безнаказанным убийство своего отца.

— Но ведь они обвиняли его несправедливо!

— Да, я знаю. Но теперь все это в прошлом. И теперь дело за тобой — чтобы на свет появился наследник Оррика.

— Тогда, может быть, желания нашего отца скоро исполнятся, — шепотом призналась Лиллиана.

— О! Я знала, я так и знала! — воскликнула Туллия, но тут же овладела собой; ее живые карие глаза светились счастьем от радости за сестру. — Ты уже ему сказала?

Лиллиана прикусила губу и взглянула на мужа. Он разговаривал с братом, и вся эта сцена выглядела чрезвычайно мирной. Но она знала, что надвигается гроза, потому что все это праздничное сборище задумано неспроста. Она медленно покачала головой.

— Я никому не говорила. Только тебе, — ответила Лиллиана сестре и выразительно взглянула на нее. — Так что пока сохрани мой секрет.

— Конечно, сохраню. Но ты вполне можешь поделиться и с Оделией тоже.

— С Оделией? Она ко мне не питает нежных чувств. Знаешь, им с Олдисом будет очень досадно, если их права на Оррик станут еще менее весомыми.

Туллия пожала плечами.

— Может быть, раньше так и было. Но Олдис наслушался всяких рассказов о том, как король Эдуард ценит Корбетта. У него хватает здравого смысла, чтобы принимать вещи такими, какие они есть. Кроме того, его отец, кажется, надумал передать ему часть обязанностей по управлению поместьем в Гастоне. И вот еще что, — добавила Туллия с таинственной улыбкой. — У Оделии тоже будет ребеночек. Только не проболтайся, что я тебе это сказала!

…У трех сестер должно родиться трое маленьких кузенов!

Лиллиана улыбнулась при мысли о праздниках, которые будут совместно устраивать все три семьи в предстоящие годы.

Сэр Хью рано поднялся из-за стола и удалился к себе, и это показалось Лиллиане самым лучшим предзнаменованием. В парадной зале остались только добродушные и славные люди, и Лиллиана на радостях отбросила всякие мысли о заговорах или раздорах. Гости и хозяева собрались, чтобы отпраздновать Рождество Христово, рождение Сына Божьего — младенца, который принес мир для всей земли.

Лиллиана незаметно прижала руку к животу. Глаза ее были устремлены на мужа. Если будет на то воля Божья, ее дитя поможет принести мир в долину Уиндермир-Фолд.

Мысли сэра Хью также крутились вокруг долины Уиндермир-Фолд, но совсем по-иному, чем у Лиллианы. Под покровом безлунной ночи он добрался до сторожевой башни, чем немало удивил двоих стражников, стоящих на нижнем посту.

— Вы гуляете в одиночестве, милорд?

Хью потряс головой, застонал и прижал руку ко лбу.

— О, Иисус всемогущий, вина сегодня хоть залейся, — пробормотал он.

При этих словах стражник, окликнувший его, захихикал.

— Эге, похоже, там праздник что надо.

— А вы, бравые молодцы, стоите тут на холоде, — Хью сочувственно воззрился на них.

Он сделал два неуверенных шага и тяжело привалился к каменной стене башни.

— Вот что я вам скажу, мои добрые парни. У меня тут с собой бутылочка. Я собирался ее прикончить и завалиться спать… — Он снова застонал и на этот раз схватился за живот. — Ух ты, вино-то просится обратно. — Он криво усмехнулся и попытался выпрямиться. — Вот она. Выпейте, что там осталось. Ручаюсь, оно вас так согреет, что никаким морозом не прошибешь.

— Нам нельзя пить на посту, — нерешительно ответил тот же стражник.

Сэр Хью вытаращил на них глаза и пожал плечами.

— Ну и ладно. Там осталось-то всего ничего. — Потом он как будто повеселел. — Может, этим тварям, которые во рву водятся, вино по вкусу придется. — Он вытащил пробку из горлышка и двинулся по направлению к мосту.

— Нет, погодите-ка! — Второй стражник схватил сэра Хью за локоть и оглянулся на напарника. — Там всего-то по глоточку на брата, попробовать только. Никому от этого вреда не будет.

Пока менее сговорчивый стражник обдумывал ситуацию, сэр Хью стоял очень тихо. Он с трудом сдержал торжествующую ухмылку, когда оба стражника потянулись за бутылкой. Прошла лишь пара минут — и оба свалились на землю: сильная доза красного корня, подмешанного в вино, сделала свое дело.

Прежде чем кто-нибудь заметил неладное, Хью оттащил обоих мужчин в нишу за боковой стеной, а сам занял их место у ворот. Спустя некоторое время на мосту появилась одинокая фигура, и стражники верхнего поста заметили ее. Но когда они увидели, что к новоприбывшему подошел один из стоявших на нижнем посту, и услышали, как он предложил путнику войти, стражники сочли, что им незачем вмешиваться. Только тогда сэр Хью вполне успокоился.

— Вот видишь, Уильям, все как я говорил. Мой брат — всего лишь смертный человек. И с той же легкостью, с какой ты получил доступ в Оррик, ты теперь получишь доступ к своей дочери. И к прекрасной леди Лиллиане. Она выпорхнет из Оррика без колебаний, когда узнает, что вы с малышкой ждете ее.

Уильям откинул с лица капюшон. Выражение лица у него было мрачным, но при упоминании Лиллианы оно оживилось.

— Да. Она уже почти была готова к этому и раньше. Но этот дьявол вышвырнул меня из замка. — Его голос задрожал от обиды и гнева. — На этот раз он ничего не узнает, пока не будет слишком поздно! — Он помолчал. — Но он кинется в погоню. Он не смирится с поражением.

— Я же сказал, предоставь это мне. Когда он будет мертв, ты сможешь заполучить Лиллиану. Тогда Оррик будет твой, и вместе мы составим такую силу, с которой Эдуарду придется считаться.

В густой тени началось какое-то шевеление, и Хью осторожно огляделся по сторонам.

— Стражники не будут спать вечно. Поспеши. Все пока сидят за ужином. Ты знаешь, где держат девочку. Торопись!

Дамы удалились из залы, когда мужчины уселись играть в кости. Можно было не сомневаться, что сейчас начнутся хвастливые выкрики, непристойные шутки и кощунственная божба подвыпивших игроков. Лиллиана сочла за лучшее увести дам из залы, пока мужчины еще не показали себя в полной красе; она полагалась на то, что Корбетт сумеет удержать их в каких-то рамках.