— Поглядим, — отрывисто бросил Скай. Он чуть сильней сжал пальцы и отшвырнул меня в сторону.

Я упала на пол, с жадностью глотая воздух. Венн и Искра бросились ко мне, прижались, то ли жалея, то ли защищая. Змей обвил кольцами, скрывая от взгляда своего хозяина, но я выбралась из прохладного кокона и, отдышавшись, заговорила снова.

— Я столько раз слышала самоуверенные заявления тех, кто считался сильнейшими магами этого мира. И столько же раз я видела их бесславный конец. Отважные, благородные и отчаянные они гибли, избавляясь от иллюзий с последним вздохом. Ты думаешь, ты исключение, Скай? Ты такой же, как те дураки, которые возомнили себя равными Вечному, чья сила скапливалась бесконечно долго. Они были сильнейшими, но где они сейчас, где их слава? Кто помнит о них? Остался лишь ОН, и останется впредь…

— Даже камень можно расколоть ударом кулака, если знать, куда ударить, — глухо произнес водник, не сводя с меня пристального взгляда. — Нужно лишь найти слабое место. И слабое место Вечного, ты, Игнис.

— Но он не умрет, если умру я. Он создаст себе новую Игнис, выпестует ее, и она займет мое место, вновь скрепляя броню Господина.

Скай мотнул головой. Его глаза лихорадочно блеснули, и водник, взъерошив себе волосы, взволнованно заходил от стены к стене, о чем-то задумавшись. Наконец, остановился и снова взглянул на меня.

— Я пойму, — произнес он. — Я найду верный путь, но нужно еще время. Мы покидаем замок.

— Как? — с фальшивым изумлением воскликнула я. — А как же великая битва и слава в веках?

— За мной, — скомандовал водник, пропустив мою колкость мимо ушей.

Он сделал несколько шагов, но остановился и снова обернулся ко мне, сузил глаза, но покачал головой, усмехнулся и продолжил путь, точно зная, что я иду следом. Чтобы Скай не собирался мне сказать, он это так и не произнес. Я следовала за ним, пряча довольную ухмылку. Скайрен Аквей обладал разумом и умел делать верные выводы, и это меня устраивало сейчас больше, чем когда-либо. Прости меня, Вайторис, но я вырвала из твоих зубов эту добычу. Тебе придется вгрызться в нее позже. На мгновение приостановилась. Я осмелилась пойти против воли Господина… Бесконечный Хаос! А неповиновение, оказывается тоже может быть приятным. Утереть нос Вечному? Почему бы и нет?

— Игнис! — рявкнул Скай, не оборачиваясь.

— Бегу, милый, — хмыкнула я и догнала его, ощущая сладкую судорогу от мысли: «Ой, что буде-ет». Но чтобы не было после, сейчас мое настроение было прекрасным, как никогда.

Это было похоже на стремительное бегство, впрочем, без излишней паники, словно обитатели замка Аквей уже ни один покидали свое жилище в спешном порядке. Скарба взяли мало, только необходимое. Никакого обоза, способного задержать в пути, всё, что могло пригодиться, приторочили к седлам лошадей. Тяжелых карет не было, как и груженых телег. Я даже не поняла, в какой момент замок опустел. Просто только что деловито гудел, как улей, полный пчел, и вдруг застыл необитаемой громадой.

Первыми исчезли слуги. И я так и не поняла, куда они ушли. То ли через подземные ходы, то ли через какую-то тропу в горах. И сколько не прислушивалась к разговорам Ская и его воинов, так и не уловила. Слышала о том, что все ушли, и следы надежно скрыты, и всё. Затем пропала стража и женщины из магов. Я не видела прощания с Эйволин, только слышала, как она всхлипывала за дверями кабинета, в котором я ждала, когда меня заберут, да что-то тихо ворковал водник, успокаивая свою невесту. Я в это мгновение скрипела зубами и рвала по странице какую-то книгу, попавшуюся под руку. Книга была, конечно, не причем, но злость я больше никак не могла излить. Или книга, или шейка водницы. Пришлось выбрать книгу, чтобы не ссориться раньше времени с Аквеем, хотя душа просила шейку Эйволин.

И когда замок стих, дверь кабинета открылась, и на пороге появился Скайрен в дорожном облачении. Он поманил меня, и я направилась к нему, воплощая собой само послушание. Но выйти из кабинета не удалось, водник перекрыл проход своей широкоплечей фигурой. Я вопросительно посмотрела на него, ожидая узнать, чего он хочет. Аквей взял в руку Искру, сидевшую на моем плече, пересадил к себе и распахнул ткань, висевшую на его второй руке. Это оказался плащ, нежно-голубой, из дорогой ткани, который изумительно подошел бы к глазам Эйволин. Похоже, с хозяйкой плаща я не ошиблась и дернулась, когда Скай накинул его мне на плечи, невольно покривившись. Но водник не обратил на мою гримасу никакого внимания. Он скрепил плащ у меня на груди фигурной застежкой с голубым камнем, накинул на голову капюшон и вернул крысу мне на плечо.

— Идем, — коротко велел водник.

Венн, которого кормили перед дорогой, приветливо забил по полу хвостом, увидев меня.

— Зачем капюшон? — спросила я, но больше для того, чтобы не идти за своим похитителем молча.

— Во-первых, у водников не бывает черных волос и не стоит привлекать внимания, а во-вторых, укажи мне того, кто не мечтает свернуть тебе шею, — чуть насмешливо ответил Скай.

— Одного точно знаю, — усмехнувшись, ответила я, и водник обернулся, иронично изломив бровь:

— Темный не в счет, — сказал он.

— Я не о нем, — сказала я, испытывая какое-то мстительное предвкушение. — Я о том наглеце, который считает за честь целовать меня. Ну тот, которого вы со змеем отогнали от меня сегодня.

Глаза водника в одно мгновение потемнели, однако эмоции он спрятал, хоть я и заметила, что до равнодушия ему далеко, и это порадовало, потому что в ушах всё еще стоял его лепет с Эйволин. И вместо утреннего грома, грохотавшего в моем временном жилище, я услышала слова, сочащиеся ядом издевки:

— Не верь мужчине, превозносящему тебя, когда его мысли начинают и заканчиваются подолом твоего платья. Когда он задерет этот подол и избавиться от своего желания, разочарование может быть слишком горьким.

— А кто тебе сказал, что, задрав мой подол, он забудет о том, что под ним спрятано,

— произнесла я с ответной насмешкой.

— У тебя там что-то необычное? — изломил брови Аквей. Вдруг ухватил меня за руку, притягивая к себе, рывком развернул и прижал к груди одной рукой. Вторая отвела в сторону полу плаща, задрала подол платья, и горячая ладонь провела по обнаженному бедру, перебралась на его внутреннюю сторону и протиснулась между ног, заставив меня охнуть и плотней прижаться ягодицами к воднику.

— Ты солгала, Игнис, — хрипловатым полушепотом, от которого задрожали коленки, сказал мне на ухо водник, — там ты такая же, как все. — Он снова развернул меня, закинул ногу себе на бедро, но мысли сопротивляться даже не возникло. — И здесь,

— ладонь накрыла лобок, и мужские пальцы несильно потянули за волоски, — и здесь, — он задел кончиком указательного пальца чувствительный бугорок плоти, уже набухший от острого прилива возбуждения, — и даже здесь. — Пальцы скользнули по влажным складкам лона, и один из них вошел в меня. Я вцепилась пальцами в плечи, комкая ткань дорожного плаща, закусила губу и откинула голову назад. Тихий стон слетел с приоткрывшихся губ, и ответом ему стал судорожный мужской вздох. Посмотрела на водника из-под ресниц, он поднес к лицу ладонь, пальцы которой только что изучали меня, вдохнул и невнятно выругался сквозь зубы. Отступил, отпуская меня, и натянул на руку перчатку. После спросил, откашлявшись: — Кроме скверного характера и страсти к мерзким забавам в тебе есть хоть что-то неприятное?

— Я — совершенство, — без ложной скромности ответила я, пытаясь унять бешеное сердцебиение и желание накинуться на Аквея, сорвать с него плащ, стянуть штаны и ощутить в себе нечто более внушительное, чем палец.

— Хвала Создателям, — несколько нервно усмехнулся Скай, — ты подвержена самолюбованию. Еще один порок.

— Странно было бы мне не иметь пороков, — ответила я, вновь накидывая на голову капюшон. — Идем или ждем моего Господина?

— Я ему и так гостеприимно оставлю целый замок, — хмыкнул водник. — Одного доброго дела за день вполне достаточно. Так что встречать Вечного никто не обязан. — И закончил уже без всякой веселья: — Уходим.